С самим Спасителем», – последовал немедленный ответ.
Воительница вцепилась в край стола, костяшки побелели.
«Нам было полезно это противостояние, ибо Спаситель есть одно из паразитных возмущений, препятствующих движению к Идеалу. Поэтому богу О́дину и было… позволено вести сражение. Но теперь нам стало ясно, что продолжать бой хоть и желательно, но есть и более насущное. Твоему отцу мы более доверять не можем. Поэтому воинство возглавишь ты».
Воцарилось молчание. Райна сидела, оцепенев, и лишь взгляд её затравленно скользил по стенам, по звериным шкурам, по старой столешнице – так трудно было поверить, что вот это всё: щербатая кружка, следы ножей на досках, пушистый мех – создано магией и на самом деле не существует.
Красивые слова Дальних о целях, возмущениях и прочем скрывали под собой одну простую истину. Осознание ударило воительницу, словно ледяной кинжал под рёбра.
– Я должна убить собственного отца.
«Возможно. Это Рагнарёк. А что такое, в сущности, Рагнарёк? Великое устранение возмущений и имперфекций. Подготовка к сотворению великой Монады. Так что… И кто знает, какой облик примет символ Рагнарёка, Великий Волк, обретя свободу?»
– Это чепуха, – собрала все силы Райна. – Великий Волк – это же Фенрир, и он очень изменился…
«Вот именно. Изменился. А Великий Волк – это отнюдь не имя, валькирия».
– Но… мой отец…
«Или – или, воительница Рандгрид. Мы не воины, мы – творцы Творца. В великой своей мудрости Он не допустил в Своём творении всесильных, тех, кому достаточно лишь пожелать – и всё исполнится. Нет и таких, что способны, ступив на поле битвы, одним взмахом повергать во прах многочисленные армии. Нет, в Сущем подобное сражается с подобным. Поэтому нам необходимы помощники. Неважно, добровольные или нет.
Мы принимаем свои меры, не сомневайся, валькирия. Но и без таких, как ты, не обойтись».
Райна молчала, машинально поглаживая пушистую шкуру. Медвежья. Тоже обман, как и всё здесь.
«К твоему отцу отправились уже наши посланники. Мы надеемся, что он внемлет. Ну, а если нет… Только от тебя зависит, валькирия, сумеешь ли ты убедить его добровольно отказаться от того безумия, коему он предался, и возглавить воинство Древних».
– Предался безумию? Но ведь вы сами сказали, что велели ему сражаться. Тогда почему же…
«Потому что он не желает остановиться. Пытается „спасти город“. Хотя спасать нужно не город, а Упорядоченное и рождающуюся Монаду. У нас же возникли куда более насущные задачи».
– Более насущные… то есть вы и сами тоже будете… пытаться покарать эту троицу?
«Да. В меру возможного, ибо всё внимание и силы наши потребны здесь, где творится Монада. Но не сколько „покарать“, сколько „устранить хаотизирующее воздействие“».
– Так не лучше ли нам вместе?..
«Конечно. Ты начнёшь, воительница, и мы поддержим. Но начнёшь ты».
– Хорошо, – проговорила наконец валькирия. Только бы выбраться отсюда, только бы вернуться в обычный мир!..
«На этих наших врагов двинешься не ты одна. Увы, нет времени заново выстраивать многочисленные воинства, но без помощи ты не останешься. Мы воссоздали твои доспехи и оружие».
– Почему же «нет времени»? Есть же тихие заводи, где Великая Река течёт едва-едва?
«Увы, это именно заводи. Те, кто нас предал, знали, где укрыться. Время там ничуть не медленнее основного потока. Поэтому приходится действовать почти наобум. При этом требуется крайняя поспешность. Что ж сказать – нас очень, очень… огорчил твой отец, валькирия».
– Огорчил?
«Используем понятное тебе слово. Мы не испытываем подобных чувств, конечно же. Но планы должны исполняться, воительница, так что поспеши».
В любом случае, подумала Райна, я увижу отца. А Ракот Восставший… его мы отыщем такоже.
«Но этот наш оберег пребудет с тобой, – вдруг заявили Дальние. – Мы долго избегали подобного, даже твоему отцу таковой вручён не был. А тебе мы даём».
На столе перед ней из ничего соткался зелёный продолговатый кристалл о семи разношироких гранях.
Райна бестрепетно протянула руку, коснулась прохладного камня.
– Он уничтожит меня, если я не исполню вашу волю?
«Да», – чуть поколебавшись, ответили Дальние.
– А моему отцу, пошедшему против вас, такого не полагалось?
«Против него это бы не подействовало, валькирия. В тебе, как и в нём, горит искра Пламени Неуничтожимого, но в нём её больше. Её не затушить и не разрушить».
– А мою, что же, можно, выходит?!
«Твою можно пригасить на время, достаточное, чтобы Упорядоченное изменилось бы окончательно и бесповоротно. Древнего бога, какой есть твой отец, можно лишь отправить в серые пределы, однако и оттуда, как оказалось, можно вернуться».
– Что ж… – Валькирия подкинула кристалл и вновь поймала. – Торговаться не стану. Показывайте дорогу, хозяева. А то всё «грозить не хотим, грозить не хотим…».
«Мы не хотели и не хотим. Нас вынуждают обстоятельства. Мы предпочли бы, чтобы ты согласилась быть с нами добровольно, а не из страха».
– Показывайте дорогу, – с холодной гордостью бросила Райна.
«Ступи через порог, валькирия».
Она повиновалась.
Чёрное пламя Хаоса бушевало вокруг, неведомым образом просачиваясь сквозь кокон, защищавший чародейку Сигрлинн. Её самой, Прекрасной Дамы, кому поклонялись рыцари одноимённого ордена, в коконе не было тоже; наверное, никто, даже великий Мерлин, не смог бы сказать, что в нём сейчас находится. Искра сознания, окружённая облаком чар, распадающихся и вновь воссоздаваемых непреклонной волей той, кого можно было, наверное, назвать последней из Истинных Магов (если забыть о Царице Ночи и её сородичах, а также о Горджелине Равнодушном, прозываемом также Снежным Магом).
С самого первого мгновения, как только раковина Дальних сомкнулась вокруг них, Сигрлинн пыталась перебить направлявшие движение чары пленителей. Миг, когда ей показалось, что она смогла-таки рассоединить незримые зацепы и выступы, словно в сложном часовом механизме, обжёг её свирепой радостью хищника, после долгой погони вонзившего клыки в шею жертвы и ощутившего чужую горячую кровь.
Однако полностью подчинить кокон собственной воле она не смогла. Неведомо как, но он разделился, оставив чародейку в одиночестве; то, что должно было направить его бег к границе Упорядоченного в тех местах, куда Дальние пока не добрались, рассекло раковину надое.
Она продолжала бороться. Пусть в одиночестве, но она должны выбраться отсюда; пусть не так, как наметила изначально, пусть не оставив Дальним задуманного ею сюрприза, но выбраться!..
В пламени Хаоса, бушевавшем снаружи, тонуло всё, и Сигрлинн вдруг осознала, что не знает, куда направлять кокон. Все направления утратили смысл; здесь не было земной тяги; здесь безумствовала дикая, ни во что не воплощённая сила.
Куда править?
Сигрлинн ощущала растущие ужас и панику. Кто знает, сколько продержится эта ракушка; и что будет, если она распадётся?.. Она сама, её суть, естество Истинного Мага достанется вечно голодному Хаосу, а это значило только одно – полное её уничтожение.
Распад и растворение в огненном море, которому нет ни конца, ни края, которое всегда было и всегда будет.
…Она боролась, пытаясь восстановить в памяти ощущения движения. Всё же Упорядоченное было реальным, и реально граничило с Хаосом. Учитывая его громадность, можно было считать, что почти половина путей приведёт кокон обратно, где он сольётся вновь с барьерами Творца.
Почти половина, чуть меньше. Другая же уведёт Сигрлинн в глубины Хаоса, где она… нет, об этом лучше даже и не думать.
Двигается ли она или стоит на месте? Нет, неверно – в Хаосе нельзя «стоять на месте», тут не бывает «покоя», только вечное бессмысленное движение.
Здесь не с кем вести переговоры, нет места цветистым и искусным речам, столь часто звучавшим под сводами Замка Всех Древних.
Она не могла решиться. Чёрное пламя сочилось внутрь, тянулось к ней, пыталось вобрать в себя, растворить, сделать частью себя; и всё-таки Сигрлинн медлила.
Почти половина путей ведёт в Хаос. Половина.
Вокруг царило слабое зеленоватое свечение – тусклые стены кокона, словно сотканные из обретшего гибкость кристалла Дальних.
И столь же чёрное, как и пламя Хаоса вокруг, отчаяние овладевало сознанием чародейки.
Она ошибётся, она опять ошибётся. Как ошиблась в Асгарде, как ошиблась с О́дином, как ошиблась с… Последнее время у неё совсем ничего не получалось, и даже под Иггдрасилем её спасла не кто иная, как Райна. Хотя – как спасла? Они ведь угодили к тем самым Дальним, от которых бежали.
Всё бессмысленно.
Её интуиция, интуиция Истинного Мага, давала сбой за сбоем, Сигрлинн больше не верила самой себе.
Какой бы выбор она ни совершила сейчас, он окажется ложным и гибельным.
Кокон медленно дрейфовал в ближних пределах Хаоса, волшебница ощущала, как медленно, но, верно, истончается его броня. Дальние не собирались отправлять своих пленниц в долгое путешествие.
Замерев, Сигрлинн плыла сквозь бездну – а может, стояла на месте. Половина путей ведёт к неотвратимой гибели, и, страшась ошибиться, она не делала ничего.
Хедин, переставший быть Новым Богом и хранителем Упорядоченного, шагнувший в бездну Неназываемого и слившийся с сингулярностью, проваливался сквозь сущее. Здесь оно переставало быть.
Красивое слово «сингулярность» означало конец всех и всяческих законов, смыслов, упорядочиваний.
Здесь должен был царствовать хаос ещё более хаотичный, чем омывавший стены вселенной океан; однако Хедин продолжал существовать и проваливаться всё глубже.
Проваливаться в истинную изнанку мира, в оборотную сторону и Упорядоченного, и Хаоса вокруг него.
Это была дорога Неназываемого, почему-то закрытая для него, дорога в невообразимые области иномирья, инобытия с совершенно иными законами.