— Думаешь, нас ждут в Польше? — фыркнула Нина, собирая вещи и укладывая их в чемодан. — Тамошние жители не любят евреев, как и немцы. Австрия? Не пройдёт и пары лет, как она присоединится к Германии, чует моё сердце. И что делать? Куда бежать?
— Во Францию, — ответила дочь, разглаживая платье утюгом. — Я слышала, там устроились еврейские семьи, никто и дурного слова не сказал. Приобретём домик, начнём вновь продавать антиквариат…
Мать горько усмехнулась:
— Лилия, сама-то веришь в это? Кто купит магазин? Чудес не бывает, дочка. Когда уже поймёшь, что Бог не спустится с небес и не благословит нас. Ему плевать на всё!
— Мама!
Нина замолчала, но взгляд метал громы и молнии. Она со злостью развернулась и уставилась в окно, за которым слышались крики празднующих немцев. Очередная победа на Олимпиаде.
В отличие от мужа, Нина когда-то была ревностной католичкой. Она не захотела переходить в веру Абрахама, но, когда к власти пришёл Гитлер, неожиданно перестала верить. Потому что, если есть Господь, то как он мог допустить, чтобы подобные монстры правили страной?
— Так или иначе, — добавила мать, — у нас мало времени. Придётся сказать твоему отцу, что магазин нужно бросить.
— Никогда! — вспыхнула Лилия. — Он вложил в него душу!
— А в нас он ничего не вкладывал? — бросила Нина. — Или эти стены дороже ему, чем мы?
Лилия не стала спорить. Молча вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Всё это напоминало какое-то безумие. Они ссорились из-за ерунды, бежали от чудищ, словно в страшной сказке.
Внизу, в магазине, отец ругался с каким-то человеком. Лилия успела заметить седые волосы и толстое округлое брюшко, прежде чем незнакомец выскочил на улицу.
— В чём дело, папа?
Абрахам протёр вспотевшее лицо платком. Обычная бледность уступила место пунцовым щекам. Глаза горели неистовым огнём.
— Этот шнорер хочет, чтобы я отдал ему магазин за гроши, — пролепетал он. — Попрошайка проклятый. Уже в третий раз заходит и клянчит, клянчит, будто милостыню.
Лилия вздрогнула. Если отец начинал ругаться, то дела плохи. «Шнорером» называли самых поганых людей, что потеряли честь и достоинство.
— Мы выкарабкаемся, — поддержала девушка. — Что-нибудь придумаем, есть же ещё честные немцы.
— В тебе слишком много наивности, дочь, — вздохнул Абрахам. — Никому мы не нужны. Этот проклятый Фишер был прав.
— Гестапо не доберётся до нас!
Лилия поцеловала отца в лоб. Затем выскользнула из магазина на воздух, стараясь привести мысли в порядок. Сердце щемило в груди, но слёзы удавалось сдержать.
На улице необычно пустынно. Похоже, большинство людей гуляло возле стадиона. Солнечные лучи приятно грели кожу, и не скажешь, что скоро осень.
Вопросы о том, что делать, искрились в мозгу девушки, подобно оголённому проводу. Раньше надо было уезжать, а что теперь? Как найти выход?
— Ты какая-то задумчивая, — произнёс знакомый голос. — Всё в порядке?
Лилия обернулась. Молодой парень лет двадцати, в военной форме и с лицом, напомнившей ей старые времена.
— Томас? — с удивлением спросила она. — Томас Ланге?
— Давно не виделись, — улыбнулся парень. — С тех пор, как…
— …ты ушёл в армию, — продолжила девушка.
Томас обнял Лилию, прижавшись так сильно, что она ощутила возбуждённо бьющееся сердце в его груди. Она почувствовала горячее дыхание на своей шее. С трудом ей удалось вырваться, словно попала в капкан.
— Но ведь тебе осталось служить целый год, ведь так? — спросила она.
— Намного больше, — покачал головой Томас. — Я подписался на контрактную службу, хочу выучиться на офицера Вермахта. Это большая честь, родители будут счастливы.
Лилия прикусила губу. Ничего прекрасного она в этом не видела, наоборот, это означало, что друг её детства станет очередным винтиком в механизме машины убийства. Она несколько секунд разглядывала лицо парня, тот ничуть не изменился. Светлые волосы коротко пострижены, в серых глазах застыла радость, тонкие губы искривлены в усмешке. Большие уши, напоминавшие раковины, всё так же торчат. Сколько раз она в шутку дразнила его в детские годы.
— Ты стала ещё красивее, — неожиданно произнёс он. — Знаешь, я ведь думал о тебе весь этот год. Почему не отвечала на мои письма?
— Мы же договорились, — покачала головой Лилия. — Когда я провожала тебя на вокзале. И ничего не изменилось, ты просто друг.
По лицу Томаса скользнула тень. Воспоминания захлестнули их обоих. В то утро он признался в своих чувствах, к чему она не была готова. Оказывается, он давно влюблён в неё, а ведь они столько лет дружили. Такое не просто переварить и Лилии ничего не оставалось, как пресечь всё это. Она не могла его ждать, не могла ответить тем же.
— Женские сердца открываются для тех, кто сумеет их поразить, — усмехнулся Томас. — А у меня есть конкретное предложение. Я ведь в курсе ваших проблем с гестапо.
Лилия вздрогнула и даже отошла на шаг.
— О чём ты? — сглотнула слюну она. — Причём тут это?
— За вашу семью крепко взялись, — ответил Томас. — Фишер та ещё паскуда. Он лелеет мечту, что, когда Берманов арестуют, магазин перейдёт его сыну.
— Не дождётся! — с негодованием воскликнула девушка.
— Боюсь, всё уже решено, — покачал головой Ланге. — Как только завершится Олимпиада, гестапо лишит вас всего. У тебя есть один выход: идём со мной. У меня есть связи в штабе Вермахта, тебе подделают документы и устроят на работу секретаршей.
— Что за безумие! С какой стати я должна работать на нацистов? И как же мои родители?
— Если хочешь от кого-то спрятаться, то мелькай на самом видном месте, у них под носом. Никогда не догадаются. А вот родителями придётся пожертвовать, но они согласятся, ради блага дочери.
— В жизни не соглашусь! И ты ведь делаешь это не по доброте душевной? Чего хочешь?
Томас схватил её за руку. Притянул к себе и поцеловал в губы.
— Отстань!
Лилия оттолкнула Ланге и ударила его по лицу.
Томас выругался и потёр покрасневшую щёку.
— Не смей больше приближаться ко мне, понял?!
Лилия скрылась в магазине, громко хлопнув дверью.
— Дура! — прошептал Томас. — Ещё приползёшь ко мне на коленях! Будешь умолять, чтобы я взял тебя замуж!
С этими словами Ланге развернулся и пошёл в неизвестном направлении, ярость сочилась в каждом его вдохе. Он слов на ветер не бросал.
Интерлюдия 4
Виктору снился сон, яркий и реалистичный, словно он переместился в прошлое, в одно из детских воспоминаний.
Ему исполнилось лет пять, понравилась девочка из детского сада. Мальчишка принёс ей морскую раковину, стащил из дому. Девочка с улыбкой приняла подарок.
Но стоило ей увидеть другого мальчика, что постоянно дёргал её за косички, наступал на ноги и смеялся над ней, она выронила раковину. Побежала к нему, ведь хулиган больше нравился. У него был богатый папа. Он отведёт их в парк развлечений, подарит кучу игрушек…
Кому нужна эта треклятая раковина?
Виктор очнулся от своих мыслей. Он давно проснулся, а теперь сидел на кухне, освящённой солнечным светом, лившимся из раскрытого окна. Тёплый ветерок колыхал шторы. Антон только что закончил очередную главу своей истории.
Виктор откусил бутерброд с колбасой. И почему он задумался об этом сне?
— Эй! — Антон щёлкнул пальцами перед лицом Правдоруба. — Ты куда пропал? Земля вызывает Виктора!
— Задумался о своём, — ответил тот. — Слушай, мне надо идти. Спасибо за завтрак.
— Что не дослушаешь историю? — поднял брови Звягин.
— Я зайду чуть позже, — ответил Виктор. — Нужно забежать домой, переодеться, залезть в компьютер…
— Ты же не думаешь загружать видео с протестов? — нахмурился Антон.
— Нет уж, мне мои яйца ещё дороги, — усмехнулся Виктор. — Твоя история слишком интересная, чтобы так просто её забыть.
— И как в любой хорошей истории, в ней есть девушка, которая является связующим звеном всех событий. Упс! Спойлер.
Виктор задумался. Раковина не выходила из головы.
— Или чернокожий гей, — пошутил Звягин. — Такое уж время настало.
— Да понял, что без девушки не обойтись, — бросил Виктор, вставая из-за стола. — Но, честно говоря, не верю я в большую любовь. Жизнь научила, что за чувства приходится дорого платить. Женщинам не нужны хорошие парни, им нужны придурки, что будут оплачивать их счета.
— Да неужели? — улыбнулся Антон. — Горький опыт был?
Виктор пожал плечами. Не станет он раскрывать тут душу, вспоминая неудачные романы. И почему ему приснился этот дурацкий сон? Это ведь детский сад. А более свежая рана кровоточила, сколько её не зажимай видеоблогами.
Может дело в том, что в ту пору детская наивность столкнулась с жестокой реальностью?
— Слушай, я вставлю свою симку в телефон? — спросил Виктор. — А то мой смартфон убит к чертям…
— Да валяй, там на три симки, — хмыкнул Звягин.
— Спасибо!
— Смотри не вляпайся во что-нибудь, — сказал Антон, провожая его в прихожей. — Мне бы не хотелось вытаскивать тебя из отделения полиции.
— А ты смог бы? — с интересом воззрился Виктор, надевая ботинки.
— Я прожил целый век, — усмехнулся Звягин, — и для меня нет ничего невозможного.
Виктор кивнул и толкнул ручку двери на себя. Антон улыбался, но в его глазах вновь промелькнуло жуткое выражение пройденных лет и испытаний, от которого по телу пробегали мурашки.
Глава тринадцатая
Георг Рихтер кипел от гнева, распиравшего его изнутри. За всю жизнь он не сталкивался с такой проблемой, да и кто бы мог такое предусмотреть? Даже в самых безумных фантазиях не представишь, что твоего солдата похитят инопланетяне! Лучше бы вражеский плен, оттуда хотя бы можно выбраться. А с космического корабля не сбежишь.
Штурмбаннфюрер откинулся на заднем сидении автомобиля. Они ехали уже второй час, добирались до ближайшего аэродрома. Рихтеру предстояло вылететь в Берлин. В самый неблагоприятный момент его пригласили в военное училище, где он должен присутствовать на присяге юного Михаэля. Парнишка оставался под его опекой, единственный гражданский, что виделся с пришельцем. И надо отдать должное — держал язык з