Гиммер поклонился:
— Мой фюрер, вы должны встать на колени.
Гитлер от негодования потерял дар речи. Сжал кулаки и со злостью обернулся к своему заместителю.
— Что ты несёшь? — буркнул он. — С какой стати?
— Такова часть церемонии вступления в орден, — ответил Гиммлер. — Кроме того, таким образом выкажете почтение простым людям, что несмотря ни на что, вы не считаете себя выше рядовых немцев.
— Ну раз уж…
Адольф опустился на колени, почувствовал мягкий ворс ковра. В ту же секунду магистр затараторил:
— Адольф Гитлер, готовы ли взять на себя миссию по созданию величайшей империи в истории? Готовы ли возглавить немецкий народ и повести его к свету? Готовы ли истребить всех врагов, что станут у вас на пути?
— Давно готов! — крикнул фюрер.
— Готовы ли применить любые средства к достижению этой цели? — продолжал магистр. — Обратиться к сверхъестественным силам? Наследию наших предков?
— Да, — ответил Гитлер, с трудом сдерживая скепсис.
— Выпейте это!
Ему протянули золотой кубок, наполненный красной жидкостью.
— Это кровь? — вздрогнул фюрер.
— Лучшее баварское вино, — шепнул Гиммлер. — Так вы скрепляете договор.
Адольф разом опорожнил кубок, ощутив приятный сладкий привкус. Магистр прикоснулся к его голове и сказал торжественным тоном:
— Адольф Гитлер, с этого момента вы истинный лидер немецкого народа! Повеливайте нашим обществом, мы ваши верные слуги!
Фюрер встал на ноги, раскинув руки в стороны. Он ощущал необычную лёгкость во всём теле, по крови растекался адреналин. И не вино ударило в голову, а нечто иное, куда более возбуждающее. В этот миг Гитлер добился чего хотел, казалось, божественные силы встали на его сторону и ничто не могло помешать установить гегемонию над миром.
— Благодарю за службу, — с улыбкой произнёс он магистрам. — Оставьте нас.
Незнакомцы вышли из зала. Лиц он так и не увидел, но это мелочь, которую фюрер собирался исправить со временем.
— Поздравляю! — Гиммлер горячо пожал руку Гитлеру. — Мы все готовы оказать вам поддержку. В нашем обществе много влиятельных членов.
— Ты ведь понимаешь, что я не могу публично оказывать поддержку вашему мистическому ордену? — сказал Адольф, снимая с себя мантию и кладя на кресло. — Это может высмеять меня в глазах народа. Кроме того, враги за границей с удовольствием используют «Туле» в качестве фактора, доказывающего, что у меня мозги набекрень.
Гиммлер пробормотал нечто невразумительное.
— Да-да! — фыркнул Адольф. — Нельзя нарушать священный договор! Что ж, будем действовать тайно, не выказывая никаких почестей ордену. Наоборот, я собираюсь подвергнуть критике мистические течения в стране. Вирта следует отстранить от командования «Аненербе». Он погряз в безумном поиске связей немцев с Атлантидой. Нам нужны более прагматичные лидеры, такие как ты, Генрих. Займёшься организацией, внедришь туда людей из «Туле». Я хочу, чтобы «Аненербе» подчинялась СС. Я не запрещаю поиски древних артефактов, что помогут в грядущей войне. Экспедиция в Тибет меня очень волнует. Но делайте это со всей осторожностью, поклянитесь!
Гиммлер прижал руку к сердцу:
— Всё ради Рейха!
— Вот и отлично! — усмехнулся Адольф. — А теперь покинь меня, я хочу побыть наедине со своими мыслями.
Рейхсфюрер поклонился и исчез за дверью.
Гитлер отошёл к обзорному окну, наблюдая как огромная луна выплывает из-за облаков. Она напоминала золотую монету, которую подбросили в воздух. Жребий брошен, как говорил Цезарь. Рубикон перейдён, пути назад нет, да не было никогда.
Только Победа. Огнём и мечом.
Глава пятнадцатая
Они не успели совершить побег.
Удивляться здесь нечему. Отец так и не продал магазин, не собираясь отдавать дело всей жизни за бесценок. Мать не могла на него повлиять, в итоге они и не заметили, как пролетели дни Олимпиады.
Лилию охватил страх, беспредельный и всепоглощающий. Она где-то читала, что, если хочешь победить ужас, то нужно встретиться с ним лицом к лицу, как со своим врагом. Что ж, это и случилось, причём так внезапно, что она не успела подготовиться.
Гестапо пришли рано утром. Абрахам Берман спустился вниз, в лавку, чтобы подсчитать вчерашнюю прибыль. Закрылись поздно, и он сразу пошёл спать.
Как ни странно, полиция действовала весьма тихо. Один из них специально переоделся в гражданскую одежду, нацепив потёртый пиджак и залатанные брюки. Обычный рабочий, решивший посетить магазин антиквариата.
Абрахам услышал стук и раскрыл дверь, не ожидая подвоха. В конце концов он прекрасно видел физиономию покупателя через стекло. Незнакомец с улыбкой вошёл внутрь и неожиданно скрутил руку отца, а затем нанёс ему удар по шее. Спустя мгновение в магазин влетело с полдюжины человек в кожаных куртках.
— Обыскать! — крикнул Фишер, разглядывая лежавшего без сознания Бермана. — Привести их вниз!
Мать Лилии в это время вышла из ванной, в одном халате. Она услышала грохот ног, поднимавшихся по лестнице, и быстро смекнула, что к чему. Кинулась в комнату дочери, чтобы предупредить. Лилия уже не спала, и только натянула на себя платье.
— Срочно! Через окно!
Нина закрыла за собой дверь и щёлкнула замком.
— Что случилось? — Дочь ничего не могла понять. — Где папа?
Ответом послужил удар по двери, затем другой, третий…
Нина раскрыла окно, ведущее к пожарной лестнице. Запасной выход. Но взглянув вниз застонала.
— Там стоит машина, — сказала она, опускаясь на корточки и закрывая лицо руками. — Человек пять солдат, нам не спастись.
Дверь слетела с петель и упала, едва не приложив Лилию, которая успела отскочить в сторону. Крупный мужчина в кожаной куртке и широкополой шляпе вошёл в комнату. Лицо выражало крайнюю степень недовольства, глаза сверкали злобой. Из-за висящих мешков под глазами и крупного рта он напоминал бульдога.
— Удивились, сучки? — буркнул он. — Думали свалить по-тихому? Крах всех надежд! Мы не настолько тупые, чтобы оставлять пути для побега.
— Вы не имеете…
Лилия не договорила. Гестаповец схватил её за запястье, сжал так сильно, что от боли подогнулись коленки. Вытащил из кармана удостоверение и ткнул прямо в лицо.
— У меня есть все права, милочка, — сказал он.
— Отпустите мою дочь! — Нина поднялась на ноги, лицо её покрылось красными пятнами от гнева. — Она честная девушка!
— О, ну конечно! — усмехнулся мужчина, прижав Лилию к себе. — Еврейки у нас благородной крови! Да все вы шлюхи обычные, уж я-то знаю! А с тобой с удовольствием развлекутся в тюрьме…
Рука гестаповца проскользнула вниз, под юбку, пальцы нащупали её ягодицы. Лилия взвизгнула и оттолкнула его локтем. Тот расхохотался и выпустил свою добычу, вытащив револьвер.
— Не стоит мне перечить, пирожок, — сказал он. — Иначе пуля раскроит прекрасное личико…
Нина сделала шаг вперёд, прикрыв дочь своим телом. Лилия ощущала как мать дрожит, но сдаваться просто не собиралась.
— Как вы можете вторгаться в наш дом и издеваться над нами? — продолжала гнуть своё Нина. — Хотите арестовать? За что? Мы честные торговцы!
В этот момент из проёма высунулась довольная физиономия Фишера. Он прошептал что-то подчинённому и тот опустил оружие. Вышел из комнаты с понурым видом, словно собака, которой не дали насладиться обещанной костью.
— Хватит ломать комедию, — сказал Фишер. — Берманы лишены лицензии на продажу, не платят налогов, нарушают законы Рейха. Ваш магазин будет конфискован в пользу государства. Прошу проследовать за мной, милые фрау. Иначе… вернётся мой помощник.
Мать переглянулась с дочерью. Лилия кивнула, пытаясь придумать хотя бы какой-нибудь план. Но что она могла? У них были шансы сбежать за границу. Но вместо этого они торчали здесь, в ожидании ареста. Как треклятые зайцы, попавшие с силок.
Они спустились вниз по лестнице. В лавке слышался треск, звон бьющегося стекла, грохот падающих вещей. В гестапо работали грубо, но эффективно. Искали скрытые тайники, не иначе.
Лилия шла по разгромленному магазину в сторону двери. И только сейчас заметила отца, безжизненное тело, которого тащили к машине. Она выскочила на улицу, не обращая внимания на крики Фишера.
Абрахама уже запихали на заднее сидение. Лилия попыталась влезть в автомобиль, но её остановили солдаты. Она вырывалась, царапалась, визжала как кошка. Но без толку: её ударили прикладом автомата в живот, и она поникла на руках захватчиков.
Она едва слышала, как кричала её мать, которую посадили в ту же машину, что и отца. Саму девушку повели к другому транспорту, бесцеремонно закинули внутрь.
Лилия огляделась, боль в животе утихла. Она расположилась на сидении «мерседеса», а рядом с ней…
— Здравствуй, красавица, — произнёс Томас Ланге. — Прокатимся?
— Урод! — Лилия кинулась на бывшего друга, осыпая его градом ударов. — Это ты нас сдал?!
Томас с ледяным спокойствием перехватил руки девушки. До боли сжал её запястья, и она успокоилась. Страх заполнял каждую клеточку тела, в ней просыпалось смирение перед неизбежным.
— Твоё счастье, что Фишер друг моих родителей, — сказал Ланге, отпуская Лилию. — Мне удалось договориться с ним, чтобы тебя не садили на те же нары, что и родителей. Если не будешь вякать, то вскоре забудешь этот кошмар. Липовые документы готовы.
— Я не собираюсь играть по твоим правилам, слышишь?!
Лилия вжалась в спинку сидения, пытаясь сладить с паникой, сердце билось так учащённо, словно готовилось вырваться из груди и сплясать джигу. Нужно вырваться отсюда. Но куда? Её ожидает тюрьма. Или того хуже, изнасилование и смерть.
— Мои родители… как же они? — наконец выговорила она, уняв дрожь в голосе. — Томас, умоляю. Я сделаю всё, что ты хочешь. Защити их!
— Что я могу? — пожал плечами Ланге. — Я лишь рядовой солдат, готовящийся стать офицером. Но Фишер прислушается ко мне. Он благодарен, я ведь указал все скрытые места у вас в доме. Помнишь, как в детстве мы играли там в кладоискателей? Я изучил планировку здания как никто. Ну что ты так смотришь на меня? Советую утихомирить бурный нрав. Иначе