— Я…
Ребров не успел ответить. Новый стук в дверь прервал словоизлияния лейтенанта.
— Войдите! — брякнул полковник, пряча шифровку в карман брюк.
Роман Никоненко вошёл в комнату, встал по стойке смирно и отдал честь. В отличие от лейтенанта, шапку он надеть не удосужился, но мороз на него будто не действовал. Лицо бледное, глаза метают искры, в них ощущалась твёрдая, непоколебимая воля. Точнее упрямство.
— Опять ты сержант! — сказал Ноздрёв. — Что на этот раз? Придумал новую речь, надеюсь? Почему я должен отправить тебя в Германию вслед за Звягиным?
Никоненко и бровью не повёл на выпад:
— Я готов отправиться в любую страну по вашему приказу! Мои желания ерунда по сравнению с тем, в чём нуждается Родина!
— Ты смотри как заговорил! — сказал полковник. — А последние пять раз буквально молил дать ему задание в Европе! Всё хочет доказать, что способен на большее, чем Звягин. Здоровая конкуренция помогает развиваться, Никоненко. Но здесь играет обычная зависть.
— Но, товарищ…
— Я всё сказал! Когда партия будет нуждаться в твоих способностях, я сообщу! А сейчас… кругом! Шагом марш в казарму!
Никоненко скривил лицо, губы раздвинулись, обнажая жёлтые зубы. Но всё же выполнил приказ и скрылся за дверью.
— И почему ты ему отказываешь? — спросил лейтенант. — Парень напоминает волка, что набрасывается на добычу, невзирая на то, что она крупнее и опаснее. Смелый, готовый на всё…
— Вот именно! — поднял указательный палец Ноздрёв. — Зря я взял его в свою школу, он отлично чувствовал бы себя в десанте, или пехоте. Такие бугаи не способны на действия в тени, лишь бы пробиться с силой, бить, кусаться, царапаться. Он не терпит отказов, хочет всего и сразу. Скорее всего переведу его в другую роту…
— Кстати, у меня есть письмо от маршала Тухачевского, — сказал Ребров, вытаскивая из кармана шинели бумагу. — Пришло по обычным каналам, он ведь твой старый товарищ?
— Чего молчал? — Ноздрёв буквально вырвал конверт из рук лейтенанта. — Учились вместе в Александровском военном училище. Но Мишка головастый был, не то, что я… с отличием закончил. Наши пути разошлись, он гляди каких успехов добился. Горжусь им. Недавно встречался с ним, была одна просьба…
Полковник быстро прочёл письмо. По мере чтения лицо его всё больше мрачнело, а в конце он тяжело вздохнул.
— Что-то случилось, товарищ полковник? — обеспокоенно спросил Ребров.
— Вроде того, — кивнул Ноздрёв. — Собственно говоря, здесь мало слов, Тухачевский пытался юлить, на случай того, что письмо перехватят. Но суть я понял. Думал наверху передумают, но если ставка приняла решение, то железно. Им требуется подготовить разведчика для переброски в Китай. А мои орлы изучали европейские языки, но не восточные.
— Зачем? — вздрогнул лейтенант. — Ведь китайцы нам не враги…
— Зато японцы дышат в затылок. С тех пор как они завоевали Маньчжурию, наши погранвойска всегда наготове. Я ещё в школу ходил, когда мы воевали с ними на Дальнем Востоке. Хватило рассказов, они фанатично преданны императору, те ещё звери. И судя по данным китайцев, новая война может случиться в любой момент. Мао Цзэдун уже наложил в штаны.
— Зачем так о нём? Мао великий лидер, наш брат по коммуни…
— Да шучу я. Частично. На месте Цзэдуна я бы тоже звонил во все колокола. Наши собираются отправить в Китай делегацию военных советников, чтобы обучать их солдат, делиться опытом. У нас нет агентурной сети в этом регионе. Так что…
— Может отправить Никоненко?
— Смеёшься? Да ни в жизни! Я лучше сяду на раскалённую кочергу! Нам нужен ценный кадр, а не… в общем, даже монголы волнуются. Все чувствуют дыхание войны.
Лёгкий скрип за дверью привлёк внимание Ноздрёва. Он насторожился, но услышал, как стены задрожали от очередного порыва ветра. Так что он вновь принялся обсуждать ситуацию на Востоке.
Никоненко отошёл от входа, искусавший губы в кровь. Он всё слышал, и ярость поднималась в нём волнами кипятка, обжигавшими мозг. Значит, полковник поставил на нём крест? Что ж, поглядим, кто ещё посмеётся последним…
Интерлюдия 6
Мобильник завибрировал, отвлекая Антона от рассказа. Он умолк, отвернулся к компьютеру, рассматривая очередной выпуск новостей. Они доели суши и переместились в гостиную. Исландский вулкан продолжал выпускать клубы дыма, словно гигантский паровоз.
— Какие люди почтили своим звонком! — затараторил Виктор, демонстративно делая рожу, хотя собеседник его видеть не мог. — Катрин, вы ли это?
— Витя, прекрати издеваться, — ответила любимая девушка. — Если уж сарказм на месте, значит мозги никто не отбил дубинкой. Я рада, что ты в порядке.
— Ладно, извини, — другим тоном сказал Виктор, выходя из гостиной. — Просто в последний раз обозвала меня «кретином эгоистичным» и хлопнула дверью перед носом.
— И своих слов обратно забирать не собираюсь, — невозмутимо парировала Катя. — Этот блог всё только рушит! У нас была годовщина, а ты не только забыл про это, так ещё и отправился в другой город снимать сюжет про мента-коррупционера!
— Люди должны знать правду. Это моё призвание, мой долг, моя судьба!
— Сам-то веришь в ту чушь, что несёшь? Правдоруб нашёлся! А долг девушке отдавать не нужно своей? Ну зачем ты попёрся на этот митинг вчера!
— Кать, не начинай спор, ведь знаешь, это ни к чему не приведёт.
— Вот именно. Так что не жди меня. Пока не извинишься, я не вернусь.
— Да за что?!
— Догадайся сам, раз такой умник. Правду ведь очень любишь? Вот горькая истина, которую нужно понять. Нельзя так обращаться с людьми, которые тебя любят. Пока!
Виктор не успел возразить, да и не смог бы придумать изящный ответ. Катя дала отбой. Он сжал смартфон в руках с такой силой, что казалось трещит экран.
— Нашему телевидению можно позавидовать! — усмехнулся Антон, выходя в коридор. — Они так интересуются вулканом, что не смотрят в окна, где людей отгоняют палками! Ого! Витёк, что стряслось? Ты побелел как статуя Венеры, когда ей отрубили руки.
— Да ерунда! — бросил Правдоруб, пряча телефон в карман. — Просто личные проблемы, всегда отвлекают от работы.
— Девушка? — с пониманием подмигнул Звягин. — Зря ты так с ней. Нет, я не подслушивал, но общий смысл уловил. Ушла, потому что всё время проводишь, снимая свои видео? Но всё равно волнуется за твою задницу, значит любит. Не будь дураком, извинись, съезди к ней с цветами. Хоть на колени стань. Поверь, лучше смертная жизнь с дорогим человеком, чем бессмертие в одиночестве.
— Личный опыт? — пожал плечами Виктор. — Ладно, может ты и прав. Но не могу я спокойно смотреть, пока из страны высасывают кровь вурдалаки во власти.
— И в этом твоя сила, дружище. Поэтому я пригласил в свой дом. Но нельзя бороться с системой с голым задом, размахивая шашкой. Этому я и пытаюсь тебя научить. А девушку не бросай, ей-богу.
— Я же говорил — не верю я в большую любовь. Но Катя отличается от моих прошлых подружек, ей не нужны подарки, бабло, дорогие машины…
— Это ты себе пытаешься доказать, или мне?
— Вечером поеду к ней. Сейчас она на работе. Больше волнует физиономия её мамаши, вот уж кто меня терпеть не может, так будущая тёща!
— Мама — это святое! — покачал головой Антон. — Это я тебе как воспитанник детдома говорю. Ну, пошли, нас ждут новые приключения. Памяти на телефоне хватит-то? Мы ведь только начали.
Виктор кивнул, признавая правоту собеседника. Звягин поражал его каждую минуту знакомства. Они прошли в гостиную, уселись и вновь погрузились в рассказ.
Глава девятнадцатая
Лилия вернулась домой на час раньше, крадущимися шагами пробираясь по коридорам второго этажа. Глупо, конечно. Кого-кого, а соседей ей стоило бояться в меньшей степени. Но встречаться с ними неприятно, словно натыкаешься на гнездо со змеями.
Одна из дверей неожиданно распахнулась.
— Лилия, милочка! — заверещала соседка. — Рада тебя видеть! А когда вернётся твой мужчина? Представь, у меня потекла раковина в кухне…
Девушка остановилась, сжимая сумочку в руках. Прикусила губу, пытаясь подавить раздражение. Наконец обернулась с фальшивой улыбкой на лице.
Изабелла, крупная немка лет сорока пяти, с громадной грудью, буквально выпиравшей из-под халата. Длинные белые волосы завиты в косички. Мерзкая склочница, постоянно обсуждавшая соседей за их спинами. И явно положившая глаз на Томаса.
— Сегодня в наряде, — сказала Лилия. — Завтра обращайтесь.
— Ох, как жаль! — плаксивым тоном запричитала соседка. — А как ты? Я слышала, что вы ссорились на выходных… Будет ли свадьба?
— Со мной всё прекрасно! — буркнула Лилия. — И какое вам дело? Все ругаются, но мы всё равно поженимся.
— Не пойму как можно о чём-то спорить с Томасом, красивый и добрый парень, будущий офицер!
Лилия собиралась высказаться, но сдержалась. Секунду разглядывала огромную родинку на губе Изабеллы, поморщилась и двинулась в сторону своей квартиры.
Сзади послышались дурацкие вздохи.
Плевать. Идиотка понятия не имеет о чём говорит. Знала бы каков будущий муж Лилии на самом деле, сколько в нём мерзости, гнили и злобы. Это как поднять с земли спелое яблоко, не зная, что внутри оно изъедено червями.
Да и знай Изабелла, что живёт в одном подъезде с еврейкой, уже давно сидела в гестапо, строча заявление.
Лилия вытащила ключ из сумки, вставила в замок. Раздался щелчок, и она вошла в квартиру. Включила свет, присела на табуретку. Вдохнула несколько раз, глубоко и натужно. Сердце успокаивалось, пульс нормализировался. Если бы и мысли так легко подчинялись ей, как тигры дрессировщика.
Она прислушалась. Тишина. Лишь за стенкой слышно, как играет радио. За окном шуршал ветер, кидая в стекло горсть снежинок.
Целая ночь без Томаса Ланге. По сути, настоящее блаженство, невиданное и животрепещущее.
Она скинула пальто, разулась, прошла в гостиную. Присела в кресло, стоявшее возле радиоприёмника. Откинулась, прикрыла глаза, пытаясь забыться хоть на какое-то время.