ках и ни следа щетины. Глаза голубые, губы пухлые, нос картошкой. Этакий мальчишка-переросток, что застрял несколько лет в одном классе. Но одет с иголочки: тёмный костюм, галстук, на левой руке блестят дорогие часы швейцарской марки.
— Слушайте, это уже перебор! — запищал парень. — Давайте разойдёмся по-хорошему! Я не буду звонить в полицию…
— Менты заняты разгоном протестующих, — ответил Антон. — И честно сказать, не возьму в толк, за какой холерой решили взяться за меня именно сейчас? Откуда ты? Национальная Безопасность?
— Я…
Водитель совсем растерялся. Видимо, не мог прийти в себя от наглости и самонадеянности Звягина.
— Слушай, у меня богатый опыт в разведке, — усмехнулся Антон. — А у тебя наоборот — минимальный. Это ж надо, устроить слежку за бедной девушкой.
— Будешь ерепениться — мои люди возьмут тебя через минуту! — сменил тон юнец. — Мы выслеживали тебя слишком долго, не упустим!
— Ты ещё матом обложи, придурок! — Антон взвёл курок. — Национальная Безопасность?
— Да, но тебе хана! Опусти ствол, иначе сцапают…
— Ой, да закройся! Если бы с тобой кто-то был, нас бы окружили со всех сторон. Приехал один, без прикрытия. Вычислил адрес, собирался проследить за мной и задержать в одиночку. Герой! Конечно, заработал бы повышение и медаль на грудь. Именно это тебя и сгубило, малец.
— Я тебе не малец! Я Артур Голеев, младший сотрудник розыскного отдела Нацбезопасности! — зашипел водитель, словно змея, которой наступили на хвост.
— Слушай, Артурка, — фамильярно заметил Антон. — Ты вляпался не на шутку. Ведь понимаешь, что я не могу отпустить тебя живым?
Голеев аж побледнел, задрожал и стал нервно кусать губы.
— Так что заводи машину, прокатимся.
— Но…
— Не хочу заляпать салон, такая роскошь.
Спустя несколько минут они въехали в пустынный проулок, где велась стройка какого-то дома. Артур остановил «мерседес», взмокший от пота. Каждая секунда приближала его к смерти.
— Более полувека ваша братия пытается меня поймать, — сказал Звягин. — Сначала КГБ, затем ФСБ, теперь ты тут штаны мочишь в ужасе. Придётся снова переезжать, а я полюбил этот город. Но мне нужно время, чтобы закончить дела. А ты как кость в горле, Артурчик. Так что…
— Не надо! — завопил Голеев.
Антон ударил его по затылку рукояткой пистолета. Парень вырубился мгновенно.
Звягин не собирался убивать сопляка. У него были другие планы. Он вышел из машины и перетащил тело на стройплощадку. Запер в одной из комнат, привалив дверь мешками с цементом.
Затем сел в «мерседес», погнал прочь из города. Там заехал в лесополосу, оставив машину и мобильник Голеева. GPS-датчики наверняка есть всюду. Пока они забьют тревогу, найдут автомобиль…
Звягин поймал попутку и вернулся в город. У него есть минимум сутки. Нужно собрать вещи и свалить из города. Но прежде всего — рассказать историю. Воспоминания вырывались из него, словно кровь, бьющая фонтаном из перерезанной вены.
Глава пятнадцатая
Подземные казематы на базе представляли собой дюжину камер, по шесть с каждой стороны узкого коридора. Они располагались на последнем этаже, под самым ангаром. Здесь сыро, прохладно, воняет чем-то кислым, воздух пронизан ароматом затхлости. Стены вокруг давят, если долго таращиться на них. Кажется будто похоронен заживо.
Ганс Хрубер терпеть не мог дежурить здесь, но отказаться от приказа невозможно. Да и кто из сослуживцев испытывал удовольствие от этого? Но каждый в отряде Рихтера знал, что мучения не напрасны. Они охраняют величайший секрет в Рейхе. Это тайна, которую унесут в могилу. Разболтаться — верное самоубийство, проще самому снести себе башку из "MP-38".
Собственно говоря, в охране пленника смысла не было. Ни разу это потустороннее создание не проявляло склонности к побегу. Малейшее сопротивление с его стороны отсутствовало. Казалось, пришелец с далёких звёзд вообще не понимает, что находится в плену. Он не проявлял эмоций, сутки напролёт находясь в каком-то полумёртвом состоянии, наподобие транса.
Ганс боялся инопланетянина, но в то же время его влекло к нему безудержное любопытство. Представить невозможно: иной разум пролетел чудовищное расстояние, видел созвездия и туманности вблизи.
Но Хрубер испытывал кое-что ещё: злость. Пришельцы забрали Рудольфа у него из-под носа. Напарника похитили, проводили бог знает какие эксперименты, а Ганс беспомощно взирал на это как ребёнок, у которого улетел воздушный шар.
Так или иначе, возле инопланетянина всегда дежурило двое солдат. И иногда пленник посылал какие-то видения в разум людей. Ничего опасного, но однажды у Ганса возник образ его матери, погибшей под колёсами автомобиля десять лет назад. Женщина улыбалась ему и протягивала руку, манила к себе. Это привело Хрубера в состоянии эйфории, он перестал соображать, где находится. Если бы не напарник, то точно бы выронил автомат, или случайно застрелился.
Так что солдаты охраняли не только существо, но и зорко следили за психическим состоянием друг друга.
— Кормить его сегодня не надо? — спросил Ганс, чтобы как-то развеять скуку. — Мики, не спи!
Пухлощёкий Мики Стронг очнулся от полудрёмы. Маленькие глазки бесцветного оттенка уставились на Ганса с немым укором.
— Да я бы туда не сунулся если бы пообещали мешок с золотом! — сказал он. — Он меня пугает, как вижу его внутри всё замирает.
— Но есть же в нём что-то необычное, что притягивает, не так ли? — хмыкнул Ганс. — И как ему удаётся выживать на одном мёде? Как думаешь, может внутри он механический?
— Да пусть хоть из камня, мне плевать, — ответил Мики. — Слушай, не задумывался как он выживает без туалета?
— А может у него внутри безотходное производство! — рассмеялся Ганс.
— Наши доктора предполагают, что всё дерьмо выходит у него через кожу, — раздался незнакомый голос. — Так что не советую к нему прикасаться.
Мики и Ганс мигом развернулись и наставили автоматы на вновь прибывшего незнакомца. Тот стоял в пяти шагах от них, держа в руках бумагу, на которой виднелась печать.
Выглядел мужчина жутковато: бледный и ужасно худой, длинные белые волосы затянуты в узелок на затылке. Всем своим видом он напоминал змею, что вползла в тюремный блок, чтобы сожрать солдат живьём.
Даже голос противный, свистящий и шепелявый.
— Эрик Нойман, штатный парапсихолог, — представился он. — У меня разрешение на проведение ознакомительного теста с пленником.
— Вскрыли бы ему черепушку лучше, — буркнул Мики, беря в руки бумагу и разглядывая подпись Рихтера. — Эта сволочь любит заглядывать в чужие головы, почему бы не ответить тем же?
— Вивисекция варварский метод решения проблем, — ответил Нойман. — Он нужен живым, пока не сообщит как летает его корабль.
— Пришелец никогда на это не пойдёт, — вставил слово Ганс. — Они защищают секреты ценой жизни.
— Увидим, насколько силён их разум, — самодовольно произнёс Нойман. — Открывайте!
— Слушайте, это опасно, — попытался урезонить Ганс. — Я буду присутствовать для охраны.
— Ваше право, лично я ничего не боюсь, — сказал парапсихолог. — Ну же, вперёд!
Ганс переглянулся с Мики, обмениваясь мыслями и без телепатии. Они словно видели самоубийцу, собиравшегося спрыгнуть с моста, но помочь ему не в их силах.
Стальная дверь толщиной в три сантиметра со скрежетом отворилась. Первым вошёл Ганс, сжимая рукоятку автомата, покрываясь испариной. Не любил он это, страх заполнял кровь как вирус. Инопланетянин сидел в углу койки, спиной к вошедшим. Запах стоял отвратительный: смесь гнили и тухлых яиц.
— Что с ним? — прошептал Нойман, разглядывая серую кожу пришельца. — Почему он не двигается?
— Как обычно впал в ступор, — ответил Ганс. — Это своего рода сон. Бывало, мы из развлечения кричали ему, пытаясь привлечь внимание, и ухом не повёл. Впрочем, органов слуха у него и не видать.
— Я читал отчёты врачей, но увидеть подобное воочию! — с восторгом пролепетал Нойман. — Что ж, ему придётся пообщаться. Эй, ты! Слышишь меня?
Инопланетянин продолжал сидеть неподвижно, напоминая мраморную статую, сотворённую безумной фантазией художника. От смрадного запаха у Ганса подкатила к горлу тошнота. Нойман же держался бодрячком, казалось не замечая ничего, кроме пленника.
— Может на мёд выманить? — пробормотал он.
— Это не собака, — буркнул Ганс. — Слушайте, вы ведь человек науки…
Парапсихолог вытащил из кармана пиджака круглые часы на серебряной цепочке. Обернулся к солдату и потряс перед ним:
— Хотите оказаться на его месте? Тогда заткнитесь и дайте мне сообразить!
От подобной наглости у Ганса отнялся язык.
Инопланетянин пошевелился. Движения не были резкими, а наоборот замедленными, словно у человека после долгой спячки. Он встал с койки, повернулся на сто восемьдесят градусов. Ростом с ребёнка, худенькое тельце без половых признаков, ладони с длинными пальцами: по четыре на каждой руке. Непропорционально большая голова напоминала яйцо, казалось нереальным, что она удерживалась на столь короткой шее.
— Оно умеет говорить? — спросил Нойман.
— Сомневаюсь, что у него вообще есть язык, — ответил Ганс, у которого мурашки бежали от вида пришельца. — Он внушает образы через мысленный контакт.
— В таком случае, я внушу ему кое-что в отместку, — улыбнулся парапсихолог и подошёл на шаг ближе.
Чёрные провалы глаз притягивали взгляд. Ни следов зрачков, словно колодцы бездонные, ведущие в глубины ада.
— Посмотри, что у меня есть! — усмехнулся Нойман, опускаясь на корточки. — Какая игрушка! Следи за ней, хорошо?
Парапсихолог стал раскачивать часы влево-вправо, вправо-влево, пытаясь загипнотизировать существо. Но пленник ничем не выдавал интереса, голова не двигалась, а глаза продолжали смотреть куда-то поверх плеча Ноймана. Неожиданно всё изменилось: пришелец опустил взгляд, пальцы на руках пришли в движение, словно выписывая в воздухе какие-то фразы.