Гитлер задумчиво перебирал пальцами в воздухе:
— Я нисколько не удивлён, только полный идиот захочет связываться с мощью немецкой военной машины. Лягушатники будут отсиживаться в своём французском болоте, трястись и молить бога, чтобы мы не обратили пушки в сторону Парижа.
— Полностью с вами согласен!
Глаза фюрера буквально выпустили искры, столько в нём было энергии. Хищная улыбка озарила лицо.
Рихтер действовал мгновенно. Вытащил нож из сапога и перерезал Гитлеру глотку. Кровь залила парадный мундир фюрера. Бедняга корчился в страшных муках, послышался запах мочи.
Видение растворилось, словно сахар в чашке чая.
Нельзя убивать его. А жаль. Этот психопат неспособен оценить то, что попало в руки секретного отдела СС. А ведь инопланетная технология возвысит немцев на немыслимые вершины.
— Гиммлер советует послать экспедицию в Тибет, — сказал Гитлер. — Что вы думаете по этому поводу, штурмбаннфюрер?
— Отличная идея! — кивнул Рихтер. — Мы давно собирались посетить эти чудесные места, найти Шамбалу…
Адольф откинулся в кресле, будто получил новую порцию наркотика. Он грезил о могущественных артефактах.
Зря ему отказали в Академии Искусств. Ой, зря…
Интерлюдия 2
Антон Звягин замолчал, испытующе поглядывая на собеседника.
— Что такое? — спросил Виктор.
— Ты словно не веришь мне, я давно научился читать по лицам людей, — ответил Звягин.
Правдоруб стыдливо отвёл взгляд. Щёки порозовели.
— Суть не в том, что я не верю, — сказал он. — Просто пойми меня правильно: ты так интересно рассказываешь, со всеми подробностями, словно выучил наизусть текст. Кажется, что присутствовал там. Но это невозможно! Откуда тебе знать, какие разговоры происходили со Сталиным или Гитлером?
Антон рассмеялся. Подмигнул Правдорубу:
— Зришь в корень, друг. Естественно, многие события я не видел, но с лёгкостью могу их представить. Это как со сбором головоломки. Вначале сложно из разрозненных частей скомплектовать целостную картину, проявляешь фантазию. Так и делаю. Да и в конце концов, кое-что я слышал краем уха сам, остальное легко додумать.
— Тебе бы книгу об этом написать, — вздохнул всё ещё не убеждённый Виктор.
— Может ты и напишешь? — пожал плечами Антон. — Ладно, давай не терять времени даром. На чём я остановился?
Глава шестая
К вечеру погода испортилась. Свинцовые тучи заволокли небо, а ветер, словно разъярённый тигр накинулся на деревья, сгибая ветви и сметая листву. Дождь полил рекой, превращая дорогу возле казармы, в грязное месиво.
На Антона накатило уныние. Звучало безумно, ведь он праздновал победу утром. Совсем скоро он будет в Германии, где станет работать под прикрытием, служа Родине во благо её интересов. Если повезёт раскроет множество заговоров, спасая советский народ от неминуемой войны. О такой чести мечтали все сослуживцы.
Да, это радовало, приводило в неописуемый восторг. Улыбка не сходила с губ разведчика, до того, как начался этот проклятый ливень. Потому что только сейчас Антон ощутил всю тяжесть миссии, которая ему предстояла. И ладно, невзгоды, он-то их преодолеет. Но что делать с одиночеством?
Капли дождя стекали по окну, где-то вдали слышались смех и оживлённые разговоры. Привезли плёнку с новым фильмом «Цирк», где Любовь Орлова буквально сводила с ума ребят. Когда им ещё удастся увидеть такие стройные ноги в чулках…
Антон любил смотреть кино вместе с сослуживцами, но сейчас хотел побыть наедине со своими мыслями. Там, на чужбине, у него не будет шанса порадоваться с друзьями. Кругом враги, никому нельзя доверять, и он останется один против всего мира.
Всё как после смерти отца, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Он едва успел свыкнуться с потерей матери. И тут новая катастрофа, отца убил разорвавшийся снаряд. Парнишка остался в одиночестве. Детский дом, с погаными условиями и жестокими детьми. И наконец армия, где его таланты заметили и отправили в школу разведки.
— Когда уезжаешь? — Женский голос вырвал Антона из цепкой липучки воспоминаний. — Прости, не хотела пугать…
Звягин обернулся, слегка вздрогнув.
В нечётком свете, падавшем от лампы на потолке, стояла Елена Перепёлкина, надевшая парадный мундир. Выглядела она потрясающе: волосы уложила в косички, на губах оттенки красной помады. Глаза сияют, словно мириады звёзд на небе.
— Фрау Риц? — усмехнулся Антон. — Чем могу быть полезен столь высокой гостье?
— Ой, да прекрати дразниться! — улыбнулась Перепёлкина и неожиданно толкнула его в плечо. — Я очень рада за тебя! Ты заслужил это больше всех!
— Вы мне льстите, фрау, — хмыкнул Антон, которому было приятно.
— Так, когда отплывает пароход? — продолжала гнуть своё девушка.
— Завтра в полдень за мной заедет автомобиль, — ответил Звягин. — Ноздрёв клянётся, что выслали ЗИС-101, помнишь картинку в газете?
— Ничего себе… проедешься на машине высшего класса для партийных чиновников. Может сам Сталин на такой катался!
— Это вряд ли. Наш вождь предпочитает иномарки. Только, тсс! Никому про это, а то выгонят как пить дать!
На какую-то минуту, долгую, наполненную лишь тихими вдохами, воцарилось молчание. В подобные секунды у людей возникает какая-то обоюдная симпатия, предвкушение чего-то большего, и если этим воспользоваться…
— Моя мама говорила, что дождь — это не просто осадки, а плачут души умерших людей, что не могут вновь воссоединиться с живыми, — произнесла Елена. — Поэтому в такие моменты, я вспоминаю её и отца. Я ведь тоже потеряла своих, как и ты. Убили в гражданскую. Попала в детдом. Не знала родительской теплоты и ласки. Тебе одиноко, Антоша?
Звягин на миг опешил, взволнованный признанием девушки. Столько месяцев знакомы, иногда переговаривались, она лечила его лёгкое ранение во время учений. Почему же так долго молчала? Ведь вполне вероятно они никогда больше не увидятся!
— Угадала, — сказал он. — Но это ничего не изменит. Меня выбрали, и я выполню свой долг, нельзя отступать. Я солдат.
— Сам-то веришь в свой пафос? — покачала головой Перепёлкина. — Ноздрёв научил?
— Если не верить, зачем тогда всё это? — Антон раскинул руки в стороны. — Ты… чего? Плачешь?
Лена смахнула со щеки слезу. Неожиданно подалась вперёд и поцеловала парня в губы, горячо, крепко, словно в последний раз.
— Побудь со мной сегодня, — прошептала она ему в ухо. — Прошу. Одна ночь и всё!
Антон не стал думать. Решил, лучше отключить мозг, следуя желаниям. Девушка схватила его за руку и повела за собой. Они вышли в дождь, ощущая холодные потоки воды на теле. Пробежали несколько десятков метров, очутились возле входа в медпункт. Лена вытащила ключ, безуспешно пытаясь всунуть в замочную скважину. Выронила, вскрикнула и рассмеялась.
Антон достал ключ из лужи и твёрдым движением вогнал его в щель. Внутри было тепло, пахло медицинским спиртом. Лена подошла к кушетке, торопливо снимая мундир. Звягин дрожал, не только от холода, но и от возбуждения.
— Закрой за собой, — сказала Перепёлкина. — Не хватало, чтобы нас застукали.
— Фильм будет идти часа полтора, — кивнул Антон. — Какая же ты красивая…
Щелчок. Замок закрылся.
Лена оказалась в одном нижнем белье. Юбка слетела на пол, обнажая стройные ноги в комбинации чулок. Звягин встал как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. Любовь Орлова по сравнению с обычный медсестрой показалась далёким призраком, выдумкой для дураков.
— Ты заслужил это, — проговорила девушка, подходя к нему, обнимая за шею. — Никто не заступался за меня так, как ты во время допроса. Пусть мне ничего не грозило… плевать. Очнись же!
Антона охватило желание. Вскоре они лежали на кушетке, ощущая теплоту друг друга, разогреваясь после холодного дождя. Загорелая кожа девушки оказалась приятной, а упругая грудь словно создана для прикосновений.
Спустя часа два послышались громкий топот, крики, искренний смех. Ребята возвращались в казарму, обсуждая кино. Кто-то упомянул про негритёнка в конце фильма.
Звягин лежал в обнимку с Леной, которая тихонько посапывала во сне. Вымоталась, но на губах застыла улыбка. Этот вечер она будет помнить долго, возможно всю жизнь.
Нацисты ненавидели негров. Как и евреев. Да и славян презирали. Нельзя давать им шанса выползти из своей норы и творить безобразия. Не для того Гитлер наращивал военную мощь, чтобы просто красоваться на парадах.
Когда Антон вышел из медпункта небо очистилось, высыпали звёзды. Минут пять он зачарованно наблюдал как они перемигиваются, словно общались друг с другом, обсуждая происходящее на земле. Пусть увидят, что он не слабак. Завтра отправится в немецкое пекло.
С этими мыслями он и уснул. Но из головы не выходил образ Лены, эти несколько минут наслаждения. Она пахла полевыми цветами, словно источая нектар.
Но они оба знали, что эта ночь никогда не повторится…
Глава седьмая
Ожидание — это хуже всего, особенно, когда понимаешь, что в конце тебя ждёт катастрофа. Оно разъедает мозг, подобно мерзкому паразиту, не давая сохранять спокойствие.
Они знали, что гестапо придут за ними, но лелеяли надежду, что о них забудут. Глупость, конечно, но, что им было делать? Бежать из страны? Но куда? У семьи Берманов нигде нет родственников, готовых принять их.
Дед Лилии построил бизнес в Германии в девятнадцатом веке, открыв антикварную лавку. В Гамбурге они стали самыми известными продавцами редких и поддержанных товаров, в том числе музыкальных инструментов. Деньги непрерывно множились, и хоть после прихода к власти Гитлера хуже с торговлей, но как-то выживали.
Лилия Берман не полностью еврейка, в ней текла и немецкая кровь, от матери. Она гордилась принадлежностью к дочерям израилевым, но в то же время, боялась этого. Никто из гестапо не станет разбираться, если ли в ней арийский корни. Просто заметут и отправят в тюрьму.
Лилия ходила по городу в постоянном страхе, оглядываясь по сторонам. Ей приходилось чувствовать мрачные взгляды соседей, что совсем недавно улыбались и сочувствовали. Но за три года всё резко поменялось, теперь евреев презирали. Да и кому из немцев хотелось оказаться в застенках тайной полиции за помощь врагам?