Над Славиной головой стало очень тихо.
— Это воротник рубашки, — сказал бандит.
— Не может быть! — Фрегат притворно восхитился сообразительностью подручного.
Но тот, проглотив шпильку, спокойно продолжал:
— А в воротнике — тайничок для микрофона. Я видел такой. Немецкий. Дорогущий. Простым следакам не дают.
— И что? — голос Фрегата дрожал так, что Слава рискнул выглянуть из-под локтя, убедиться, что это он говорит, а не новый персонаж встречи.
— Вот я и не врублюсь, что, — посетовал догадливый бандит и посмотрел на скрюченную фигуру. — Может, этот урод яснее скажет, зачем он эту метку тебе принес? А, урод? Чего принес-то?
Слава понял, что получил шанс на спасение и открыл рот пошире, но сказать успел немного:
— Я…
Тут Фрегат с размаху ударил его ногой в грудь. Хрустнули ребра, Слава отлетел на пару метров и затих, сам не зная, жив ли.
— Падла! — выкрикнул Фрегат.
— Да погоди ты! Дай ему сказать! — второй бандит прикрыл Славу от второго и, может статься, последнего удара.
— Да что его слушать?! Пришить — и с концами! — выкрикнул Фрегат, снова выхватывая ствол. На сей раз предохранитель щелкнул.
Слава, едва втянувший в сплющенные легкие немного воздуха, замер, с понятным беспокойством ожидая выстрела.
Над ним затеялась возня.
— Ты что, на меня тянешь? — кипятился Фрегат.
— Никто ни на кого не тянет, — возразил бандит. — Я хочу догнать, что значит этот воротник. Надо разрулить эту тему. И он ведь нам бабки должен, на кой его мочить?
Судя по пыхтению, сопровождавшему этот диалог, и хрусту веток под ногами бандитов, дискуссия разгоралась жаркая.
Слава с трудом оторвал голову от травы, подтянул под себя конечности и попытался встать на четвереньки. Единственный шанс уцелеть — поссорить бандитов, столкнуть их бандитскими лбами.
— Это… Этот… — легкие не выталкивали воздух, жалкие струйки едва теребили связки. — Фрегат… не Фрегат.
Фрегат вскинул руку со стволом.
Второй браток проворно пригнул эту руку к земле.
— Подожди, сказал! Разобраться!
Фрегат разбираться не намерен. Его правда не интересует, потому что он и так все понял про тряпочку, про Славу, про смежников. Понял наверняка больше, чем Слава в состоянии додумать даже в спокойной обстановке. Фрегат молча бьет лбом в лицо кореша. Тот падает, но хватки не ослабляет, и оба бандита валятся наземь. Пистолет отлетает прочь, открывая простор для рукопашной.
Слава тщетно пытается встать, чтобы дотянуться до оружия, но «Макаров» лежит слишком далеко, метрах в трех, не меньше. Слава чудовищным усилием разворачивается, падает на бок, сразу приближаясь к стволу сантиметров на сорок. Он тяжело перекатывается через спину, едва не теряя сознание от боли в груди, и до пистолета остается метра полтора. Согнув ноги и оттолкнувшись от усеянной шишками земли, парень перетаскивает свое непослушное тело еще на полметра. Пистолет уже рядом, Слава протягивает к нему руку и почти касается вороненой стали. Еще немного…
И тут на запястье ему тяжело опускается нога третьего бандита. Между вытянутыми пальцами и «Макаровым» предупредительно втыкается лопата:
— Цыц, паря! — потом внимание бандита переключается на катающихся по земле корешей. — Вы чего, пацаны?
Второй бандит уже сидел на Фрегате, но тот держал его за горло.
— Мочи козла! За ментов он! — тотчас прохрипел Фрегат.
Сообразительный браток тоже попытался сказать, но вышло неразборчиво.
Без лишних соплей лопата взмыла в воздух и с размаху опустилась на спину мнимого предателя. Оседлавший Фрегата бандит — последняя Славина надежда — повалился на бок.
Некстати подоспевший бандит разразился вдруг громким смехом, который огорчил бы и осла:
— Ништяк я его приложил? А, Фрегат? Ништяк?
Фрегат встал на четвереньки, подобрал ствол и только после этого кивнул своему спасителю:
— Да, молодец.
А в следующий миг Фрегат всадил в смеющегося кореша две пули.
Так и не разобравшись в происходящем, даже не перестав улыбаться, бандит рухнул, как опрокинутый шкаф. Окровавленная лопата глухо звякнула о рассыпанные в траве шишки.
Отблагодарив одного подручного, Фрегат тотчас загнал пулю в висок второму. Тот едва заметно дернулся, когда свинцовая капля разбрызгала его сообразительные мозги по листьям подорожника.
У Славы мелькнула мысль, что теперь, избавившись от свидетелей, Фрегат решится поговорить с ним, выяснить все о конверте, о воротнике, о Михаиле Серафимовиче.
Увы, Фрегат был нелюбопытен. К тому же он очень устал от схватки с другом. Фрегат молча направил ствол в Славин лоб.
Парень зажмурился. Напоследок мелькнула глупая мысль: услышит ли он звук выстрела? Какие идиотские мысли могут, оказывается, посетить человека в последний миг жизни! Впрочем, какая разница, о чем думать за секунду до вечности?
Звука выстрела Слава не услышал. Он услышал нечто похожее на аплодисменты. Еще одна идиотская мысль: это хлопают крылья ангелов в раю!
Фрегат тоже услышал аплодисменты у себя за спиной. Поскольку встречи с ангелами он не планировал, то резко обернулся на звук.
На краю поляны стояли Рамиз и трое охранников. У двоих наготове были «калашниковы».
— Вот так балет! — сказал Рамиз негромко. — Русский авторитет своих корешей мочит. Расскажу — не поверят.
Фрегат затравленно оглянулся по сторонам, потом взгляд его вернулся к застывшим мушкам автоматов.
— А ты кто? — спросил он, не глядя в лицо кавказцу.
— Ты меня не знаешь, — ответил тот в своем любимом стиле. — Я Рамиз.
Фрегат нервно кусал губы. Вдруг он поднял взгляд и кивнул в сторону дороги:
— Что, вы там ничего подозрительного не видели?
Один из людей Рамиза купился на этот трюк, повернул голову в указанном направлении, что едва не стоило ему жизни.
Фрегат вскинул руку с пистолетом, но не успел выстрелить; короткая очередь второго стрелка разворотила ему грудь. Фрегат упал, накрыв своего мертвого товарища.
Рамиз приблизился к Славе, встал над ним, запустив большие пальцы за ремень, и сказал так:
— Видишь, какая жизнь настала? Я же говорил тебе, что у мужчины должно быть много друзей. Где бы ты был сейчас без друзей? И где теперь твой ушастый корешок-министр? Помог он тебе?
Слава только стонал. Ему удалось встать на четвереньки, но не более того. Он не в состоянии был даже пробормотать слова благодарности.
Рамиз царственным жестом поднял руку:
— Не благодари. Ладно. Сейчас отвезут тебя… Приведут в порядок. Поднимите его!
Крепкие руки подняли Славу.
— Ничего, ничего, — покачал головой Рамиз, окидывая парня беглым взглядом знатока. — Жив, кости целы, а синяки — ерунда. Шрамы плохо, но русским бабам они даже нравятся.
Вертикальное положение неожиданно облегчило доступ воздуха в легкие. Слава даже ляпнул какую-то очередную глупость:
— Почему именно русским?
— Так они же сами говорят, что мужчину шрамы украшают, — пояснил Рамиз. — А наших баб никто не спрашивает, что им там нравится. Ха-ха-ха!
Он поднял Славино лицо за подбородок, осмотрел синяки, потом потрогал ребра.
— Ничего, ничего страшного. Хорошо, что мы вовремя подоспели. Ваха тебя от самого офиса вел… Синяки — ерунда. Синяки пройдут. Но, чтобы выжить в нашем мире, надо ценить дружбу и уметь быть благодарным, понимаешь меня? Сейчас ты бы мог быть уже трупом, но вот я спас тебе жизнь…
— Рамиз, я…
— Не надо слов! Слова — пустой звук. Настоящие друзья приходят на помощь, не дожидаясь слов. И не ждут слов благодарности. Настоящие друзья… Ладно, сейчас тебя отвезут. Приведут в порядок. Ты отдохни. Приди в себя. А я заеду к тебе вечером, и мы обо всем поговорим, да? Посидим, покушаем фрукты. Мне такие фрукты привозят…
Рамиз отечески хлопнул Славу по плечу. От этого хлопка по телу пошла такая боль, что парень трупом повис на руках бойцов, а заботливый крестный, не оборачиваясь, ушел прочь.
Славу и впрямь привели в порядок. В какой-то уютной сауне ему вправили вывихнутое плечо, синяки помазали, ссадины обработали и заклеили. Его даже помассировали две пышнотелые дамы в уродливых бикини. Вернее сказать, бикини были ничего себе, но на груди восьмого размера такие тонкие полоски материи смотрелись неэстетично. Впрочем, Славу не волновала эстетика. Его интересовало, как смыться из этой сауны.
Как ни странно, по окончании процедур никто и не подумал его удерживать. Даже предложили подбросить до дому и не обиделись на вежливый отказ.
Немного попетляв, чтобы убедиться в отсутствии слежки, Слава опять схватился за трубку таксофона и принялся тыкать стальные клавиши.
— Привет, Вовчик…
Приятель словно ждал звонка. В самом деле, новостей у него скопилось изрядно, и по мере того, как он вываливал их на Славу, Слава опять возвращался мыслями к венесуэльским джунглям. Собственно, приход ментов к его бывшему компаньону был предсказуем, но вот остальное… Парень слушал и потихоньку буйно помешивался. Наконец он не выдержал и сорвался на крик:
— Они охренели! На что ордер?! А небоскребы в Америке я не завалил?! Это все пурга! Козлы полные! Такую лажу гнать… Что? Где я сейчас? Да нигде, стою на улице, прикидываю… Какая разница на какой улице? Ах ты!..
До Славы вдруг дошел скрытый смысл последних вопросов, заданных приятелем: где он и куда собирается? Сдал его друг Вовчик, заманивает в ловушку. Небось сидит рядом с ним какой-нибудь капитанишко и делает страшные глаза: тяни время!
Слава быстро оглянулся по сторонам, бросил трубку и кинулся прочь от будки. Побежал, как затравленный зверь. Побежал в никуда, просто побежал от грозящей ему опасности.
Вечер. Самое время подвести итоги. Подвести итоги, а потом накинуть на шею петельку покрепче и тихо удавиться. А почему нет? Какой еще выход в данной ситуации? Только-только начал Слава разгребать навалившиеся проблемы, как тотчас навалились новые, тяжелее прежних. И ведь не шутки какие-нибудь, не блажь самозваного бандюги, потерявшего должника. На Славу повесили отнюдь не детские обвинения: бандитизм и терроризм. В голове не укладывается!