Ось ординат — страница 29 из 44

Терпел Лещ. Терпел до сегодняшнего дня. А сегодня он стоит над Катей рядом с большими пацанами и ждет, пока замесится раствор, чтобы выплеснуть его на ухоженную, без единого прыщика Катину спину и заодно сделать свой первый шаг вверх, подняться на вторую ступеньку, такую же твердую и прочную, как шесть кубов застывшего цемента.

— Может, дернуть ее напоследок? — спросил, усмехнувшись, Руслан и посмотрел на Дуболома.

Боря не ответил. А чего зря болтать? Никто не решился бы трахнуть Мишину подругу, пусть даже приговоренную. Собственность Миши Ленивца оставалась за ним даже в опалубке бензоколонки. Один лишний звук, один намек или неосторожное слово, и Миша мог заставить когтями выкапывать труп, чтобы убедиться в сохранности своего имущества.

Боря не ответил, и Руслан, не дождавшись ответа, сплюнул в приготовленную под заливку яму и повернулся к Кренделю:

— Как там?

— Еще минут десять! — сообщил Крендель, только что не щелкнув каблуками.

— Ладно, пойдем прогуляемся. Чего тут пылью дышать?

Все медленно двинулись следом, по очереди оглянувшись на Катьку и по очереди подумав, что никуда она не денется. Попробует встать — просто опрокинется в яму и добавит себе удовольствия, поломавшись о доски.

Пошел и Лещ.

— Лещ, а ты постой тут! — строго сказал ему Руслан, прежде чем перепрыгнуть с развороченной площадки на зеленую травку. — Присмотри!

Лещ замер с поднятой ногой. Ни разу еще Руслан не обращался к нему по имени. В смысле, по кличке. Обычно он просто давал распоряжение или использовал для обращения безликое «эй, ты», которое в его исполнении звучало как «Эо, таы»:

— Эо, таы, метнись к машине, — говорил он, оглядываясь через плечо. — Пошарь там под седушкой, я, кажется, огниво выронил.

Лещ для него всегда был просто одним из многих шустрил, крутящихся под ногами в ожидании неизвестно чего. А сегодня Лещ не просто поехал на серьезное дело; второй в бригаде человек знал, кто он, как его погонялово. Это все равно как если бы мальчишке, подающему улетевший с поля мячик, вдруг выдали бы клубную футболку не просто с номером, а с его фамилией на спине. Это все равно как если бы Джо Коккер, поднимаясь на сцену «Лужников», вдруг остановился, пошарил взглядом по переполненному залу, махнул рукой и прохрипел в микрофон: «Хэллоу, Лещ!»

Конечно же, Лещ замер на месте, словно ноги его приросли к площадке, зацементировались намертво. Он застыл, как британский часовой, преданно глядя в спины старших товарищей, и испытывал натуральный восторг от произошедшего.

Руслан, Дуболом и Крендель неспешным шагом отправились в направлении двух спиленных деревьев и расположились там, рассевшись на широком стволе. Руслан и Дуболом сели рядом, Крендель тактично пристроился чуть в стороне.

Лещ постоял еще немного, наблюдая за ними. Никто не смотрел в его сторону, а если бы посмотрел, то удивился бы: чего этот дурачок замер там, как чучело пингвина? Надо было шевелиться, выполнять распоряжение присматривать.

Лещ медленно повернулся и, пройдя неуверенным шагом до того места, где недавно стоял Руслан, остановился. Присмотреть десять минут за тщательно связанной девчонкой не казалось парню сложным делом. Возможности проявить себя тоже не предвиделось. Лещ рад бы стараться, заслужить еще и похвалу, но не приходило в голову, что полезного можно сделать в подобной ситуации.

Минуту или больше парень просто смотрел на выгнутую спину пленницы. Мало интересного: бежать у Катьки не было шанса, а эротических фантазий ее спина почему-то не вызывала. Возможно потому, что перед мысленным взором нет-нет да и вырисовывались потоки тяжелой смеси, которые вскоре выльются на эту спину и погребут заживо. Не самое романтичное будет зрелище.

А ведь было несколько моментов, когда Вадик очень ясно, очень детально рисовал себе сцены их возможной близости…

Спина дважды дрогнула, вздыбившись ребрами, и снова опустилась. Должно быть, Катька всхлипнула, но из-за гула бетономешалки ничего не было слышно.

Катька поелозила на стуле, качнулась вперед-назад, напрягая икры, попыталась поднять голову.

Лещ беспокойно оглянулся в сторону сидящих на дереве.

Глупо беспокоиться из-за того, что связанная пленница немного пошевелилась. Тем паче глупо беспокоить этой новостью людей, только что оказавших ему доверие. Лещ должен присматривать, и, чтобы ни произошло, он справится с поставленной задачей. Было бы даже здорово, сумей Катька, например, высвободить руку. Нет, серьезно. Тогда ситуация резко обострилась бы, потребовала решительных действий, и он, Лещ, бросился бы на пленницу, схватил эту руку, заломил бы за спину, удерживая до подхода остальных. Вот был бы сюжет!

Только Лещ никогда не заламывал никому рук. Справится ли он? Одно дело — возня на перемене в школьных коридорах, и совсем другое — схватка на смерть, пусть даже и с девушкой, пусть даже со связанной.

Лещ представил себе эту сцену. Он бросается к пленнице, пытается поймать ее запястье, а та вырывается, норовя оцарапать его лицо, влажная от жары и напряжения кожа скользит в руках неумелого гангстера, а Катька дергается, крутится на стуле, высвобождая вторую руку, потом ногу. Вот уже силы равны, а вот уже инициатива переходит к отчаянно сопротивляющейся смертнице…

Парень снова посмотрел в направлении спиленного дерева, немного успокоился. Боря свое дело знает. Никакой Гудини не рискнет доверить ему свои запястья, а если и доверит, то так и останется в гробу или сундуке, смотря что там по программе.

Было бы здорово освоить какое-нибудь дело так же хорошо, как Дуболом изучил веревки. Нет, в самом деле, лучше Дуболома никого нет! И потому, отчасти потому, Дуболом имеет авторитет и уважение. Руслан хорош, если нужно разобраться с кем-то. Убить или просто избить, выкрасть или надавить психологически — никаких проблем! Руслан всегда подберет нужных людей, выберет оптимальный метод воздействия и проведет мероприятие по высшему разряду. Так выходило по рассказам людей бывалых. Сам Лещ, конечно, не был еще свидетелем ни одной операции Руслана. Ну, если не считать сегодняшней, которая не в счет, потому что Катька сама села к нему в машину и не возражала против поездки, пока не поняла, во что вляпалась.

Итак, Дуболом — спец по веревкам, узлам и петлям, Руслан — по части силовых акций. Есть в бригаде боевики, ломщики, кидалы, медвежатники, каталы, гонщики, менты. Есть, говорят, снайпер из бывших комитетчиков. Есть даже химик, специалист по драгоценным металлам. И каждый из этих людей играет свою роль, занимает свое место в команде, каждый из них нужен и потому имеет свой авторитет и долю.

Хорошо бы найти себе дело, которое еще не освоено никем из братвы. Или потому, что слишком сложно, или потому, что требует особого таланта. Или просто потому, что никто не додумался до подобного. Если ты умеешь что-то полезное, да еще и такое, чего не умеет никто — твое место за столом. А если ты просто пацан в драных кроссовках — тогда бегай на посылках, пока не прорвешь подошвы.

Лещ давно уже усвоил эту простую истину и буквально поломал голову, придумывая, чем бы таким заняться. Пока он не придумал ничего другого, как научиться кидать ножи. Не Бог весть что, конечно, потому как люди сегодня не в индейцев играют, а в более серьезные игры, но все-таки может пригодиться умение бесшумно послать перо на расстояние. Есть, конечно, глушитель и всякая другая техника, но если пальнуть через глушитель, то враз набегут всякие баллистические эксперты и запарят ваш ствол по полной программе. Опять же гильза. Опять же ношение огнестрельного оружия.

В общем, есть, есть ситуации, когда стоит применить нечто нестандартное. Так что Лещ за неимением лучшего уже начал потихоньку отрабатывать броски по купленному недавно самоучителю с многообещающим названием «Теория и практика Буси-до». Тренировался парень усердно, в точности выполняя все предписания авторов, но прошло уже четыре месяца, а похвастать нечем. Возможно, дело в ноже. Таких кузнечных шедевров, какими пользовались самураи, достать пока не удалось, а лезвие кухонного ножа со специально утяжеленной ручкой никак не желало вонзаться в разделочную доску, норовя повернуться ребром или плашмя…

От размышлений Леща отвлекло новое движение, произошедшее на табурете. Лохматая Катькина голова приподнялась и повернулась, выставив вверх круглое ушко. Тряхнув рассыпавшимися по лицу прядями, девушка задвигалась, пытаясь то ли освободиться, то ли просто повернуть табурет. А может, у нее затекли руки. Смешно звучит: затекли руки на краю могилы. Однако если руки затекут по-настоящему, до рези, поверьте, вам будет наплевать на могилу. Наверное, чтобы забыть об открывающихся под ногами перспективах достаточно и такой мелочи, как зуд в носу.

Но Катька не чесалась и не разминала мышцы. Она что-то говорила Лещу, только слов не было слышно из-за гула машины.

Лещ сделал вид, что смотрит в другую сторону. Не хотелось ему разговаривать с Катькой, что бы та ни говорила. Да и что она может сказать? Руслана можно было умолять о пощаде. Дуболома просить поговорить с Русланом или просто облегчить страдания. А Лещ — никто, так что просить его нет резона. Все, что Катька могла ему сказать — так это обругать напоследок, наворотить новую порцию гадостей. Дудки! Лещ не намерен это выслушивать. Наслушался уже.

Катька проявляла настойчивость. Наверное, вполне нормально, что люди проявляют известную настойчивость, оказываясь у края своей могилы. Настойчивость и изобретательность: попить, помолиться, написать последнее письмо, выкурить последнюю сигарету, погладить галстук. Лишь бы оттянуть неприятный момент, выгадать пару минут. И Катька не была исключением. Она трясла головой, елозила на потертом сидении, и настойчиво раскачивала табурет, рискуя завалиться. Черт бы с ней, пусть падает, но Лещу велено присмотреть. Пришлось подойти.

— Чего тебе?

— Веревка! — всхлипнула девушка. — Веревка режет! Сдвинь, пожалуйста!

Еще чего! Лещ не собирался ни поправлять веревки, ни чесать ей нос, ни бегать за водой. Он даже оскорбился такой просьбой. Он даже встал в оскорбленную позу, по-индюшачьи выпятив грудь и эффектно отставив ногу, но не успел придумать достойный ответ.