Ну вот, наконец, и лес. Моури вздохнул с облегчением. Рассвет разгорался все ярче, но здесь, под густыми кронами все еще властвовала ночь.
Измотанный, голодный, он каждый час делал привалы. К полудню, когда до пещеры уже оставалось не более часа ходьбы, Моури в изнеможении рухнул на опавшую листву и забылся мертвым сном. Он прошел целых тридцать семь миль, если бы не джеймекская гравитация, ему бы ни за что не преодолеть такое расстояние в столь короткое время.
Проспал он не долго, но проснулся бодрым, полным сил и двинулся дальше.
Уже пошли знакомые места, где-то совсем близко пещера. Кольцо на пальце молчало. Моури остановился и настороженно вгляделся в сумрачный лес, осмотрел развесистые кроны — враг мог затаиться где угодно.
В мозгу пронеслись наставления инструкторов: «Учтите и запомните — нет ничего надежнее кольца».
Легко давать советы, попробуй им следовать, когда пещера манит к себе, точно магнит. Там — еда, рация, там всегда его ждал хороший отдых… Бросить все это, забыть раз и навсегда — как-то не укладывалось в голове.
Моури стоял в нерешительности, не зная, как быть, уж очень хотелось, хотя бы одним глазком, взглянуть, что там стряслось.
Крадучись от дерева к дереву, от кочки к кочке, он продвинулся вперед ярдов на сто. Кольцо безмолвствовало. Моури снял его, тщательно протер со всех сторон и снова надел на палец. Никакого эффекта.
Он замер под деревом. Если пещера до сих пор не взлетела на воздух, может, просто там что-то сломалось?
Вдруг до него донесся слабый, едва различимый звук, будто кто-то чихнул. Моури ни за что б его не услышал, когда б не чувства, обостренные до предела. Засада.
Моури попятился, затем лег и пополз по-пластунски. Полз он больше часа, пока не решил, что хватит, и перешел на нормальный шаг. Но куда идти и что делать?
Как они обнаружили тайник теперь уже не имело никакого значения. И все же Моури попытался ответить на этот вопрос. Он знал, что самолеты-разведчики вооружены сверхчувствительными детекторами-металлоискателями и могли в два счета раскрыть его базу, но рыскать в этом районе у них вроде не было никаких оснований.
Скорее всего, заплутавший беженец из Пертейна случайно вышел на пещеру и, надеясь на милость властей, сдался сам и выдал находку. А может быть, пещеру обнаружили солдаты, прочесывая лес в поисках беглецов.
Все может быть. Самое страшное, что порвалась единственная ниточка, связывающая его с Землей. Что у него осталось? Пистолет, двадцать тысяч гульдов да собственная шкура! Хорош богач, ничего не скажешь, нынче за такую шкуру никто не даст и паршивой десятки.
Уходить, как можно скорее, куда глаза глядят, лишь бы подальше от пещеры! Идти, бежать, не щадя себя, пока ищейки не взяли след, ведь не станут же они просто сидеть-дожидаться. Скоро подтянутся войска, и тогда огромный лес превратится в одну гигантскую ловушку. Если он хоть на минуту застрянет здесь — будет поздно.
Спотыкаясь, Моури торопливо уходил все дальше и дальше, ориентируясь по солнцу, строго на юго-восток.
Сгустились сумерки. Окончательно выбившись из сил, Моури упал в траву и заснул. Задолго до рассвета он раскрыл глаза, но снова провалился в забытье. Так он просыпался несколько раз, тронулся же в путь только с восходом солнца. Голова была ясной, ноги отдохнули, но мучил нестерпимый голод.
Глава 14
Целый день над головой стрекотали вертолеты, без конца сновали самолеты-разведчики. С чего бы это, думал Моури, нелепо искать беглеца с воздуха в лесной чаще. Или власти, напуганные масштабами пещерного склада, вообразили, что высадился спакумский десант. Тогда не трудно представить поднявшуюся в столице неразбериху: Джеймек — Диракта, Диракта — Джеймек, весь космос наводнен экстренными депешами; раскаленные передатчики, запаренные чиновники… назад-вперед, туда-сюда…
Да, той парочке уголовников, о которых говорилось в кабинете Вулфа, такое и не снилось. Подумаешь, двадцать семь тысяч стражей порядка! Моури вызвал на себя огонь всей планеты и не на четыре часа, как те двое, а, минимум, месяца на два.
Ночь он провел беспокойно, непрестанно просыпаясь, и, едва забрезжил рассвет, снова пустился в дорогу по бескрайнему девственному лесу, простирающемуся до самого экватора.
Часов через пять он вышел на узкую тропку, которая вывела его к лесопилке. Лесопилку со всех сторон окружал лес, а вдоль опушки стояло десять крохотных домиков с садовыми участками. Два тяжелых грузовика зычно пыхтели у конторы. Моури жадно глядел на них, схоронившись за деревьями, ему так и хотелось вскочить в какой-нибудь и дать газу, но он сдержался, понимая, что весть об угоне со скоростью света достигнет ушей правительства и тогда войска, рассредоточенные по всему лесу, сожмутся в один кулак. Пока они в неведении — лучше не лезть на рожон.
Выждав благоприятный момент, Моури выскочил из-за дерева и рванул в ближайший сад. Торопливо набив карманы разными плодами, какие попались под руку, он нырнул обратно в чащу.
Моури шел и за обе щеки уплетал ворованные фрукты, предусмотрительно поделив их на три части — на обед, на ужин… и на потом.
На следующий день он разделил остатки вчерашнего еще на три части, на следующий — снова. С каждым днем становилось все хуже и хуже, в лесу не было ни орешка, ни ягодки — сплошной бурелом, а высоко над вершинами — приглушенный рокот самолетов — единственное свидетельство, что на планете еще существует жизнь.
Наконец, спустя четверо суток, Моури выбрался на проселок. Придерживаясь леса, он шел вдоль дороги, пока не поравнялся с указателем — «Элвиру». Вскоре показалась и сама Элвиру — скромная деревенька к югу от Вэлапэна. Редкие, замызганные грязью машины говорили о том, что деревня, не потревоженная делами столицы, живет своей тихой мирной жизнью.
Моури посмотрел на свое чиновничье платье — сквернее некуда: пыльное, драное, оно мешком висело на его исхудавшем теле. Хорошо еще, что при последнем перевоплощении он сделал себе лицо краснее обычного и намазался специальным раствором, после которого можно с месяц не бриться. К нынешнему наряду да небритую рожу!.. Так ходят только где-нибудь по ту сторону Альдебарана!
Моури, по мере возможности, привел себя в надлежащий вид и вошел в деревню. Он находился уже на той стадии, когда из всех желаний остается одно — не умереть с пустым желудком; за вкусный питательный обед он бы добровольно сунул голову в петлю.
В Элвиру было с десяток мелких лавочек и одна придорожная забегаловка, излюбленное место шоферов-дальнобойщиков.
Первым делом Моури прошаркал в уборную и подставил грязные руки под струю ледяной воды. Помывшись, почистившись он уже не походил на заурядного забулдыгу, но до приличного человека все же не дотягивал.
Моури прошел в зал и присел у стойки. Два пожилых сирианца за столиком потягивали зито и были слишком увлечены беседой, чтобы размениваться еще на что-нибудь.
Появился толстый хозяин в белом, как снег, пиджаке, и с некоторым любопытством оглядел Моури.
— Слушаю вас. Чего изволите?
Моури заказал первое, второе и третье.
Он старался есть не спеша, усилием воли заставляя себя жевать, а не глотать кусками. Хозяин стоял тут же и не сводил с него взгляда. Когда Моури допил последний глоток зита, он спросил:
— Издалека, да?
— Нет, из Вэлапэна.
— Пешком что ли?
— Зачем пешком, на машине. Две дены не дотянул досюда — движок что-то забарахлил.
— Вы на динокаре? — Хозяин удивленно уставился на Моури. — Как же вам удалось выбраться из Вэлапэна?
— О чем это вы? — Моури непонимающе помотал головой.
— Так ведь со вчерашнего дня Вэлапэн закрыт для машин. Ни въехать, ни выехать. Констебль сам мне сказал…
— А с какого часа, он сказал?
— С девяти.
— А я выехал в начале седьмого. Сегодня у меня столько вызовов! Хорошо, что не поленился и встал пораньше.
— Да-да, — с сомнением протянул толстяк. — Но как вы теперь вернетесь?
— Честно говоря, не знаю. Надеюсь, что запрет скоро снимут, должно же это когда-нибудь кончиться. — Моури расплатился с хозяином и направился к выходу. — Долгой жизни!
— Долгой жизни, — буркнул в ответ хозяин.
Главное, вовремя смыться, подумал про себя Моури. Толстяк мнителен, но не чересчур. Такие типы не любят оставаться в дураках, и, не имея твердой уверенности, не станут кричать: «Караул! На помощь!»
Моури заглянул в бакалейную лавку и отоварился всевозможными концентратами.
— Тяжело сейчас в Вэлапэне, да? — полюбопытствовал продавец.
— Да-да, — кивнул Моури, соображая, что же там может быть тяжелого.
— Так хочется надеяться, что от этих спакумов там не останется мокрого места.
— Очень хочется, — поддакнул Моури.
— Будь прокляты эти твари!
— Будь прокляты! Долгой жизни.
Моури вышел из магазина с полным пакетом. На пороге своего заведения стоял толстяк и смотрел в его сторону. Моури по-свойски кивнул ему и зашагал по дороге. В конце деревни он оглянулся — тот по-прежнему глядел вслед Моури.
Консервов хватило на десять дней. За это время никто не встретился ему на пути, не считая лесорубов, которых он спешно обходил стороной, едва заслыша визг пилы.
Делая большой круг, он шел на север, надеясь выйти к Редайну — несмотря на риск, Моури старался держаться той части планеты, о которой имел хоть смутное представление.
Где-нибудь возле Редайна он раздобудет машину и документы, пусть даже придется воспользоваться пистолетом. Затем выяснит, чем дышит город, его окрестности, отыщет безопасный уголок и ляжет на дно; на худой конец, можно податься в бандиты. Нельзя же вот так скитаться по лесу до самой смерти.
К вечеру двенадцатого дня Моури вышел к трассе Редайн — Камаста и лесом медленно побрел к Редайну.
Ровно в полночь чудовищная вспышка озарила небо. Земля под ногами содрогнулась, закачались, забеспокоились деревья. Чуть позже прокатился оглушительный раскат взрыва.