нны смело двинулись в штыки по спускам в балку. Горцы не выдержали и спешно стали отходить. Егеря преследовали их по крутым тропинкам, и через какой-нибудь получас мы уже увидели солдатские белые шапки на противоположном краю балки. Остальные войска также начали перебираться на ту сторону Теренгусса; на прежнем пути оставлен был только обоз с необходимым прикрытием. Спуск в балку и подъем оказались так круты, что мы должны были сойти с лошадей и с трудом взбирались пешком.
Не дожидаясь сбора всех войск, генерал Граббе двинул вперед, вслед за отступавшим неприятелем, передовые три батальона с двумя горными орудиями и казаками. Но горцы уходили так поспешно, что не было возможности настигнуть их. Они не успели даже увезти тела убитых и рассеялись по окрестным балкам, не думая уже об обороне Бартуная. Селение это найдено пустым и занято передовым отрядом. Остальные войска постепенно подходили и располагались вокруг аула. В это время пошел страшный ливень; генерал Граббе пожелал поместиться в селении; для штаба и свиты также занято было несколько домов.
Потеря наша в этом деле состояла всего из 4 убитых и 39 раненых; неприятель же должен был понести значительный урон, преимущественно от нашей картечи. В продолжении боя прибыл от Миатлинской переправы еще один батальон Апшеронского полка, так что пехота наша усилилась уже до 9 батальонов, а численность всего отряда достигла 8 тысяч человек в строю. С означенным батальоном прибыл генерал-майор Пантелеев, начальствовавший войсками в Северном Дагестане, и флигель-адъютант полковник Катенин, присланный на Кавказ по Высочайшему повелению для инспектирования войск. Он принадлежал к числу гвардейских знатоков фронтового дела[118]; но вместе с тем был человек образованный и даже подвизался в молодости на литературном поприще. Катенин остался на некоторое время в отряде, конечно, не для инспектирования войск, а в надежде украсить свою шею каким-либо новым крестиком.
В Бартунае получил я первое понятие о лезгинских селениях, вовсе не похожих на те жалкие аулы, которые до сих пор удалось мне видеть у кумыков, ауховцев и ичкеринцев. Лезгины строят прочные, каменные дома, часто в несколько этажей, с плоскими крышами, иногда с башнями. Постройки теснятся плотно к друг другу, едва оставляя проходы в виде узких, извилистых коридоров. В некоторых местах эти переулки проходят под навесами. Почти все лезгинские аулы лепятся по скатам гор амфитеатром, весьма живописно, и окружены роскошными фруктовыми садами. Но Бартунай, расположенный на открытой плоской возвышенности, составлял в этом отношении исключение.
Окончив размещение войск на биваке, совершенно промоченный до костей, я рад был найти убежище в отведенной мне сакле и обогреться перед камином; но вьюки наши пришли не ранее вечера, и только тогда я мог насладиться переменою одежды и стаканом чая. Дождь продолжал лить всю ночь и в следующий день.
25 мая войска выступили только в 10 часов утра; с трудом можно было разглядеть дорогу. Еще прежде, чем мы выехали из селения, уже горели многие дома, а затем и все оно было объято пламенем. Колонна подвигалась медленно, в угрюмой тишине, по отлогому, но непрерывному, длинному подъему, по голой, каменистой почве. По другой же стороне Теренгульской балки, по такому же подъему, двигался наш обоз, под прикрытием трех Апшеронских батальонов и пяти легких орудий, под начальством генерал-майора Пантелеева. Обе колонны должны были соединиться только на самом деле в Соукбулаке. Мы дрожали от холода и сырости. Для ночлега отряд расположился на краю почти отвесного оврага. На другой день, 26-го числа, продолжалось то же движение; по мере того, как мы поднимались все выше, холод усиливался и местность становилась более каменистою. В некоторых местах саперы должны были расчищать дорогу. В этот день отряд дошел до самого Соукбулака, с которого крутой спуск Кирки ведет в землю Гумбет. Здесь мы нашли снег и совершенное отсутствие как воды, так и топлива. Приходилось посылать команды довольно далеко на дно балок, где попадались родники и кое-какие кусты. Саперы немедленно приступили к разработке спуска; приходилось рвать скалы порохом.
27 мая погода прояснилась; снег начал таять. С высот, где расположен был лагерь, открылся обширный вид на гумбетовские горы, отделявшиеся от Соукбулака глубокою долиною, которая простиралась в обе стороны: вправо, под названием Мичикале, вдоль Андийского хребта (отделяющего Нагорную Чечню от Дагестана); влево — к гумбетовским селениям Артлух и Данух. По этому направлению и предстояло нам двигаться к селению Аргуни. Дорога сначала пролегала вдоль подошвы крутого гребня Анчимеер, вершина которого была занята неприятелем. Спуск с Соукбулака был уже настолько разработан, что после полудня войска начали переходить на нижнюю площадку. Мне было поручено размещать их по мере того, как они спускались. Небольшая колонна послана к Артлуху, который найден покинутым жителями и предан разрушению. С площадки нового лагеря сделан был из орудия пробный выстрел на вершину горы, занятой неприятелем; ясно было видно, как ядро попало в кучку горцев и разогнало их. В лагерь наш доносились с тех высот заунывные звуки вечерней молитвы мюридов, сливавшиеся с веселыми песнями наших солдат. Между тем обоз наш подошел к Соукбулаку, расположился на местах, только что оставленных войсками, и в свою очередь спустился с высоты на следующий день, 28-го числа. Обе ночи, с 27-го на 28-е, и с 28-го на 29-е, не обошлись без тревог. Перестрелка с передовых секретов стоила жизни одному офицеру.
По трудности предстоявшего нам пути к Аргуни и Чиркату, положено было все тяжести оставить на том самом месте, где расположен был отряд, и для обеспечения их возвести временное укрепление, которое служило бы складочным и этапным пунктом в тылу действующего отряда. 28-го числа приступлено было к постройке этого укрепления, названного Удачным. В нем оставлен 3-й батальон Апшеронского полка с пятью легкими орудиями, под начальством майора Тарасевича.
Барон И. А. Вревский. Литография.
29-го числа, после полудня, отряд двинулся вперед. Следовавшие в авангарде саперы разрабатывали местами дорогу. Горцы, занимавшие вершину гребня, пробовали спускать камни; однако же не причинили никакого вреда проходившим у подошвы гор войскам; пули неприятельские также не долетали; наши же полевые единороги, при весьма большом угле возвышения, удачно обстреливали гребень и заставили неприятеля скрыться на противоположный склон. Таким образом, отряд прошел в этот день беспрепятственно самое трудное место и остановился в 6 верстах на возвышенном перевале Шугумеер, где предстояло снова разрабатывать крутой спуск. Несмотря на короткий переход, хвост колонны подтянулся только к ночи. Отделенная влево легкая колонна разрушила селение Данух.
Разработка спуска с горы Шугумеер продолжалась до полудня 30-го числа, и только тогда отряд двинулся вперед. Дорога была не менее трудная, чем накануне, и во многих местах сильно размыта шедшими несколько дней дождями. Хотя от места ночлега оставалось пройти до Аргуни всего 6 верст, однако же голова колонны только к 4 часам пополудни подошла к этому большому укрепленному селению, в котором сам Шамиль с 16 тысячами лезгин вознамерился остановить наступление Чеченского отряда. Часть этого скопища заняла самое селение, а другая (преимущественно андийцы) расположилась на высотах по дороге, ведущей к Мехельте — главному гумбетовскому селению, и далее к Андии.
Чеченец. Рис. Г. Гагарина (из собрания Государственного Русского музея).
Генерал Граббе, подойдя на пушечный выстрел к селению, остановился на краю крутого спуска, чтобы высмотреть в зрительную трубу местоположение, о котором не было у нас точных сведений. Оказалось, что с нашей стороны селение было совсем недоступно: оно было растянуто по верху скалистого, почти отвесного обрыва: одна дорога, высеченная в утесах, вела в ворота, в виде крутой апарели. Наружная линия саклей составляла сплошную каменную стену, с бойницами в несколько ярусов, над передними саклями возвышались другие амфитеатром, с плоскими крышами и башнями. К востоку селение заканчивалось также обрывом; здесь находилась самая возвышенная часть селения. К западу же означенный скалистый обрыв тянется узким гребнем, по которому доступ к селению, видимо, был прегражден завалами, башнею и перекопом. Южной стороны селения не могли мы видеть.
Несмотря на поздний час дня, генерал Граббе решился немедленно атаковать неприятеля в крепкой его позиции. С фронта (т. е. с северной стороны) на той самой высоте, с которой мы осматривали позицию, выставлена была батарея из 8 орудий (4 полевых легких и 4 горных), под прикрытием одного Куринского батальона; другой батальон того же полка, с 2 горными орудиями, оставлен позади, на самой дороге, для прикрытия вагенбурга; один батальон (1-й Апшеронский) выдвинут по той же дороге для демонстрации с фронта; для самой же атаки направлены две колонны; влево — 2 батальона Куринского полка, под командою полковника Пулло; вправо — 2 батальона Кабардинского, под командою полковника Лабынцева. Обе эти колонны должны были открыть удобнейшие доступы к селению. Кроме того, один батальон (4-й Апшеронский) имел назначением поддерживать связь между центром и правою колонною, которой предстояло исполнить довольно кружное обходное движение. Наконец, казаки получили приказание прикрывать тыл атакующих колонн со стороны неприятельских скопищ, занимавших высоты на дороге к Мехельте.
В 5 часов пополудни батарея открыла огонь, а пехотные колонны начали движение; но выстрелы легких и горных орудий не могли наносить значительного вреда укрывавшемуся в каменных домах и башнях неприятелю. Горцы же обсыпали пулями приблизившиеся к селению оба батальона Апшеронского полка. Однако ж один из них (4-й), взяв вправо, успел очень быстро взобраться на самый гребень, по которому предполагалось атаковать селение правою колонною, и смело штурмовал башню, преграждавшую этот путь. Несмотря на то, что апшеронцам приходилось пробираться рядами по узкому гребню, между скалами и камнями, под сильными выстрелами, они с криком «ура» ворвались в башню и перекололи штыками почти всех защищавшихся в ней горцев. Но далее наступление было приостановлено глубоким рвом. Оба Апшеронских батальона понесли довольно большую потерю. Между тем, колонны полковников Пулло и Лабынцева все еще тянулись по горам в обход селения, с трудом втаскивая орудия на скалы. Когда они с двух противоположных сторон приблизились к селению, наступила уже темнота, и начинать штурм с их малыми силами было бы безрассудно. Они остановились, прикрывшись по возможности от неприятельских выстрелов, в ожидании дальнейших приказаний от командующего войсками.