Незадолго до этих событий скончался наказной гетман малороссийских войск на этом театре военных действий, нежинский полковник Иван Обидовский, и большая часть казачьих войск возвратилась с его телом на Украину. Новым наказным гетманом был выбран черниговский полковник Ефим Лизогуб; под его началом монастырь обороняли несколько сотен казаков Черниговского полка и два полка сердюков (пеших наемных казаков) – Дмитрия Чечеля (будущего защитника Батурина) и Лукьяна Шульги[1854]. «И вышли было к Печерскому монастырю к воротам их шведов человек с 2000, а Черниговский полковник Лизогуб допустя их до монастыря, ударил на них с козаками со стороны, и… тех неприятелей от того монастыря отбили»[1855]. Шлиппенбах после Полтавы перешел на русскую службу, и в 1719 г. на основании своих походных записок писал: «Был я под Печорским монастырем, где убит майор Валберштет, под самыми монастырскими воротами, к которым он хотел приставить петарду» [1856]. Лизогубовская летопись добавляет, что шведского офицера «под брамою печерскою сердюк забил, з которого добычи не мало ему, козаку тому, Свириду Перебенди, досталось» [1857].
Поскольку угроза нападения сохранялась, в том же 1701 г. средневековые каменные стены Печорского монастыря было велено обнести земляными валами бастионного начертания («рвы копать, и раскаты делать, и палисады ставить с бойницами, а около палисад с обеих сторон окладывали дерном»). В присутствии царя был заложен бастион у Святых ворот монастыря, к работам были назначены солдаты полка Айгустова во главе с подполковником Михаилом Юрьевичем Шеншиным. Вскоре Петр обнаружил, что подполковник не наблюдает за работами лично, «приказал его сыскать, и за то учинено Михайле наказанье, бит плетьми снем рубашку нещадно у того раската и послан в Смоленск в солдаты» [1858]. Последняя попытка была предпринята шведами в июле 1703 г., но была остановлена в бою на подходах к Печорам кавалерией стольника И. Т. Назимова [1859].
Несколькими месяцами позднее обстановка в регионе изменилась. 3 июня 1701 г. генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев со своим «большим полком» был назначен царским указом действовать из Пскова и Новгорода в направлении Лифляндии. Под его началом была регулярная пехота, кавалерия, а также некоторое количество нерегулярной конницы – казаков, татар и калмыков. Эти воины наиболее подходили для поставленной перед ними задачи – разорять неприятельскую территорию. Примеры действия нерегулярных войск на ливонском направлении летом 1701 г. отражены в журнале Гизена, в том числе так: «Един из наших татарских подъездников именем Мурзенок с несколько тысящи татаров глубоко в неприятельскую землю набег учинил, много побрав и раззоря, больше 50 городов и деревень пожег»[1860]. «Наши же казаки своими набегами, от Печерского монастыря в Ливонию, немалую також шкоду учинили, и многих побивали, и в полон брали» – подтверждает Поденная записка [1861]. Как правило, деревни и города доставались без боя, но в случае сопротивления итог был тем же. Так, в августе
1701 г. «сильный татарский подъезд в великой неприятельской деревне 700 шведов нашед их осадил; и когда они крепко к обороне засели, и их не возможно было выволочь, то татары деревню сожгли, и шведов купно порубили, и в полон взяли, что ни един не спасся» [1862]. Возможно, нападения казаков на какие-то шведские селения и были отбиты, но в отечественных источниках такие случаи не отразились. Впрочем, большинство этих эпизодов были нападениями на незащищенные пункты, но коль скоро нас интересуют атаки на укрепления, нужно упомянуть бой за мызу Менза.
Еще в январе 1702 г. это селение в шведском пограничье по приказу генерала Шлиппенбаха было занято отрядом в 168 человек подполковника Икскуля. В августе того же года к укрепленному земляным валом и палисадом каменному строению мызы сначала подошли драгуны, рейтары и казаки, которым Икскуль отказался сдаться; затем подошел весь «Большой полк» Б. П. Шереметева. «И оступили кругом, и стали стрелять из гаубиц и ис пушек и из мелкова ружя; и был бой многое время, и князь Василева полку Вадбалского драгуны да Мурзенкова полку казаки, подшедчи, подсекли полисад и, заметав ров, зажгли анбар и во все стороны пошли все на приступ… и… увидя меня, тот полуполковник [Икскуль. – Б. М.] замахал в окно шляпою, и велел бить в барабан, и просил милосердия, чтобы им вместо смерти дать живот» [1863], – писал Петру Шереметев 7 августа 1702 г.
Войскам окольничего и воеводы П. М. Апраксина была назначена другая зона действий – от Новгорода «к Ижорской земле». Летом 1702 г. в боях против шведского генерала Крониорта был взят целый ряд населенных пунктов, например Сарская мыза (будущее Царское Село) и мыза Домдоровчина (вероятно, Дудергоф). Для «промысла над неприятельскими людьми» был отправлен ротмистр Федор Квашнин Самарин с тремя драгунскими ротами на мызу Порецкую, «на которой было неприятельских ратных людей и драгун с начальными людьми 90 человек; и тое Порецкую мызу ратные люди взяли и неприятельских людей, которые в ней были, побили, оружие их, лошади и конскую збрую побрали». О другой победе сообщалось, что воевода Апраксин со своими ратными людьми взял «неприятельскую крепость Палголуки шанцы»[1864]. По всей видимости, это был бой за переправу через приток Невы реку Тосну. Сам Петр Матвеевич сообщал царю подробности этого дела. «И на той реке у неприятелских людей, которые поставлены были от генерала Крониорта с четыреста человек, чтоб нас чрез тое реку не перепустить, учинен был городок и отводные шанцы, и поставлены три пушки, и мост разведен; и того ж августа десятого числа с теми неприятелскими людми об тое реку Тосну был у нас бой ис пушек и из мелкого ружья, и… тое неприятелскую крепость и шанцы взяли. И ис той крепости от реки Тосны они, неприятелские люди, с моеором Берием побежали с пушками, оставя табор свой и розметав всякие припасы» [1865]. Затем последовала переправа и преследование шведов 15 верст до самой Ижоры с захватом барабанов, оружия, седланных лошадей и пушечных лафетов с колесами. К сожалению, о конфигурации укрепения и тактике штурма более подробных сведений у нас нет.
В сентябре 1703 г. войска Б. П. Шереметева преследовали шведского генерала Шлиппенбаха по Эстляндии; множество городов были оставлены защитниками без боя при подходе русских, которые «те города и посады разорили», «все жгли и разорили без остатку». Эти события коснулись городов, в которых стояли средневековые замки, – Ракобор/Везенберг (совр. Раквере), Фолин/Вильян (Вильянди), Пылцов (Пылтсамаа), Пай-де, Руик. Очевидно замки не могли выдержать нападения крупных сил и гарнизоны их были слабы. Например в Раквере шведы сами сожгли склад с 5000 драгунских седел и «выпустили» множество «фряжских питей», зато русским досталось большое количество «хлеба, и масла, и сала, и селдей, и табаку и соли»; простояв на месте с 5 до 9 сентября, Шереметев выжег весь город и окрестности и отправился к Пайде, который подвергся той же участи. Про Вильянди было известно, что «фартецыя каменная зело крепка, около которой великие полисады», но небольшой шведский гарнизон из трех рот пехоты и четырех рот кавалерии, узнав о приближении конницы Шереметева, предпочел зажечь запасы и оставить замок[1866].
Борису Петровичу Шереметеву довелось руководить взятием еще одной крепости, хотя эти события нельзя отнести к войне со шведами (или с другим внешним противником России), – подавление Астраханского восстания в 1706 г. являлось внутренним делом. Выступление стрельцов было вызвано недовольством «административным произволом» и экономическими проблемами, а также насаждаемой реформой костюма и бритьем бород. Конфликт можно было разрешить мягкими мерами, в частности, Петр сам советовал «над Астраханью без самой крайней нужды никакого жестокого и неприятелского поступка не восприимать»[1867]. Однако Б. П. Шереметев, отправленный из действующей армии на «внутренний фронт», предпочел действовать жестко. Подробно все произошедшее отражено в письме фельдмаршала адмиралу Ф. А. Головину от 13 марта 1706 г. Ночью на 12 марта «астраханцы» заперлись в городе и начали сжигать слободы вокруг города – очевидно, готовясь к приступу со стороны правительственных войск. Послав им письмо с требованием сдать город и не получив ответа, Шереметев отправил один полк в находящийся рядом с городом Ивановский монастырь – чтобы мятежники не разорили его и хлебные запасы при нем. Утром фельдмаршал лично прибыл в монастырь; астраханцы предприняли на него нападение, бросили три бомбы, но были отбиты. К Шереметеву подошли остальные войска, а мятежники вышли из города на вылазку «с пушки и знамены». В полевом бою под стенами Астрахани «изменников, побили, и в земляной город вогнали, и пушки и знамена побрали, и они на земляной город стали с ружем и с копьи и ис пушек и из мартиров стрелили и бились в другой ряд, и наши земляной город взяли приступом, и гнали за ними даже до Белова города к самым Вознесенским воротам, и побрали дорогою пушки и мартиры….; а они в город ушли, и ворота заперли, и поставили пушки, а з города стреляли ж, и я, усмотри, чтоб многих людей непотерять, велел от ворот уступить, и поставил полки свои по улицам, и, зделав батарею, велел в город метать бомбы. И как от тех бомбов почало быть в городе разорение, и они, видя свою беду, того ж числа ввечеру выслали из города конных и пехотных полков пятидесятников и десятников с повинною»