[1939]. Потери защитников составили всего восемь раненых и, что особенно важно для войн с татарами, ни одного пленного; урон нападающих комендант оценил более чем в тысячу человек. Несколькими месяцами позднее описанных событий в Белой Церкви побывал датский посланник Юст Юль, который осмотрел крепость и узнал от ее коменданта, бригадира Григория Ивановича Анненкова, о подробностях того боя. Храброму гарнизону в качестве трофеев достались восемь знамен и четырнадцать татарских четырехугольных значков из черной камки. Из этой истории Юль сделал вывод о качестве татарского войска: «Многие тысячи их прогнаны пятьюстами человек, что впрочем не удивительно, ибо татары большею частью вооружены одними копьями и саблями; у иных есть лук и стрелы, и лишь у немногих хорошее огнестрельное оружие»[1940]. Тем не менее, орда представляла собой вполне серьезную силу, которой покорялись крепости.
Те же войска, что отступили от Белой Церкви, ранее, в феврале, смогли без боя получить крепость Новосергиевскую, где местные казаки предпочли не сопротивляться, а принудить русский гарнизон к сдаче. Зато возвращение города под царскую руку вылилось в серьезный штурм. Операцией руководил генерал-майор Ф. В. Шидловский, под командованием которого были сравнительно небольшие силы – драгуны Воронежского шквадрона, казаки Ахтырского, Чугуевского, Изюмского и Харьковского слободских казачьих полков, а также двести пехотинцев полка Анненкова (они передвигались на возах, для скорости). Действия своего отряда начальник описал в письме к Ф. М. Апраксину от 15 апреля 1711 г. Шидловский подошел к крепости 11 апреля, предварительно мятежникам было отправлено письмо («чтоб они без кровопролития склонились»), однако «изменники с татарами и с пехотой» встретили авангард на подступах к городу выстрелами, а затем вошли в крепость, выставили на башнях знамена и палили по правительственным войскам из пушек и ружей. Осаждающие расположили свой обоз близко от стен («в самых подворках»).
В первую атаку («идти под городок и чинить промысл») Шидловский отправил две роты воронежских драгун и две роты солдат, еще одну роту оставил в резерве. Чугуевским и изюмским казакам было велено атаковать с другой стороны, где на них напали шедшие на выручку крепости из-за р. Самары татары (во главе с «вором» Новосергиевским сотником Плякой) и запорожцы (с «вором» переволоченским полковником Нестулеем). Из города на вылазку вышла казацкая пехота, которую солдаты и драгуны при поддержке артиллерии «вбили» обратно в город. «Воровской» сикурс Шидловскому удалось опрокинуть с помощью резервов, которые кололи и гнали неприятеля обратно за Самару. После этого боя наступила пауза, во время которой изменникам снова предложено сдаться; однако те, в надежде на скорую подмогу от татарской орды, не хотели слышать о повиновении. В этой ситуации оставалось идти на штурм, подготовленный по всем правилам.
«И апреля против 12 числа за 2 часа до света, атаковав тот город с трех сторон, с одной стороны завел солдат, а с другой бригадира [Осипова. – Б. М.] с Ахтырскими и Харьковскими казаками, а с третьей подполк. Новикова с шкардоном [Воронежским драгунским шквадроном. – Б. М.] и Чугуевскими и Изюмскими казаками, и учиня с одной стороны из пушек стрельбу, а с другой отбив их от стены гранатами, подрубивши пали [палисады. – Б. М.], вошли в большой город и пушку и знамя взяли, и многих их тут изменников в труп положили, и одни из их изменников с женами и с детьми запершися в земляной замок, который сделан регулярно с больварками, а пущие их воры и запорожцы побежали вниз того города чрез реку Самар, из которых многих побили, а иные и сами во время ночное потонули. А по прогнании их воров велел я в большом городе поселения зажечь, а к ним [в замок. – Б. М.] послал их же попа, чтоб они сдались, обещаючи их даровати душами. И они, видя, что воду у них отняли и в замку учинилась от дыму духота великая, також и от нас неотступно под замок штурм, того-ж числа в пятом часу дня сдались. И по взятию того города и остатнюю того города крепость их велел выжечь, и по части и разорить»[1941]. В другом письме на ту же тему Шидловский добавил, что в Новосергиевском было взято: «Одна пушка, 1305 казацких пищалей, 3 знамя, 1 литавры, волнянских жителей 700, в том числе запорожцев 46 чел., да 3240 жен и детей оставших, у которых во время штурму мужья и отцы побиты. На том штурме наших драгун и солдат, и казаков было 4112 чел., из которых побито, драгун и солдат 14, казаков 8; ранено 1 капитан, 2 поручика, 1 прапорщик, 35 драгун и солдат, 1 сотник казацкий, 29 казаков»[1942]. Как видно, взятие Новосергиевского происходило во многом по тому же сценарию, что и Батурина в 1708 г.: неоднократные попытки договориться со стороны осаждающих, вылазка, штурм с нескольких направлений, массовая гибель защитников и разорение крепости.
Новобогородицкая крепость недалеко от места впадения р. Самары в Днепр была построена на месте старого запорожского селения Самар в 1688 г. и являлась форпостом русской армии в Запорожье. Как и построенный в 1701 г. Каменный Затон, эта крепость вызывала недовольство казаков; они считали ее очередным актом притеснения Москвой исконных казачьих вольностей [1943]. В марте 1711 г. она также подверглась нападению запорожцев и татар, которые разорили посад, но взять крепость не смогли. Как писал Шидловский Ф. М. Апраксину, «крепость земляная и делана регулярно и… не запорожцам такую крепость добывать; артиллерии и зелья достаток, только мало людей» [1944]. Вывод генерал-майора можно распространить на все случаи атаки малых крепостей: нерегулярным войскам (татарам и казакам), как правило, не удавалось ни успешно оборонять крепости, ни атаковать их, если противником выступали регулярные силы.
Надо отметить, что событиями 1711 года Русско-турецкая война не закончилась – в 1713 г. в отношениях двух стран произошло очередное обострение, в ходе которого снова велась борьба за небольшие крепо-стицы. Русская армия вопреки соглашению от 1711 г. вновь вступила на территорию Речи Посполитой, на этот раз для прохода на запад в Померанию, и это дало повод Порте снова объявить войну Москве. С февраля по август 1713 г. крымские татары, кубанские ногайцы и казаки-не-красовцы совершали дальние набеги на южнорусские земли, включая окрестности Киева, Тамбова, Пензы и Саратова, и взяли большой полон. Помимо прочего, был атакован и сожжен ряд казачьих городков в верховьях Дона[1945].
Как видно, именно при атаке этой категории крепостей, которую мы обозначили как небольшие, армии чаще всего прибегали в тактике открытого штурма. Ожесточение участников в этих случаях было сильнее, чем в размеренных и «технологичных» постепенных осадах больших европейских городов на русско-шведском театре.
Отдельные строения
Помимо защиты больших и малых укрепленных пунктов, на войне случалось отбиваться от неприятеля в отдельных домах, усадьбах и т. п. Практические советы для таких ситуаций подробно описаны в книге Н. Курганова в главе «Об обороне простых домов».
В верхней части стен и в крыше (если она была железная или черепичная) следовало проделать дыры; через отверстия в стенах можно было видеть, в каком месте штурмующие приставляют лестницу; а через дыры в кровле шпагами и копьями можно было поражать «лезущих на верьх и хотящих продраться в дом». На первом этаже было разумно сделать бойницы на уровне сажени (чуть более двух метров) от земли – чтобы неприятель не мог легко влезть в них; изнутри к бойницам приставлялись «подмостки, сделанные из бочек, досок и прочего, на кои взойдя палить в те скважины». Ворота необходимо было завалить изнутри и снабдить «дырами для стрельбы» на той же высоте. На случай, если противнику удастся разбить или сжечь ворота, напротив них необходимо было приготовить ретраншемент (из целых деревьев с заостренными сучьями либо из любых других подручных материалов). Мушкетеры в ретраншементе должны были стрелять, как только враг «разбив ворота покажется». Внутренний двор, когда в него врывался атакующий, удобно было простреливать со всех сторон с верхних этажей – «такая оборона порядочно исполняемая причинит злодею великую гибель».
При невозможности оборонять верхнюю и нижнюю части дома одновременно, рекомендовалось оборонять лишь верхнюю: «надобно скоро сделать в половых досках дыры, и стрелять в появившихся в низу… Для сбережения пороху можно в низу находящихся колоть штыками». Узкие двери легко обороняли два человека, вставшие по сторонам от входа, – они могли «положить их [атакующих. – Б. М.] штыком столько сколько их на пороге покажется. Таким образом два человека переколят до двух сот без всякого себе вреда». Другой эффективный способ держать противника на расстоянии от дверей – «прорубить пол пред дверьми по больше их ширины, что послужит вместо рва; и когда есть время открыть пол во многих местах, то весьма трудно войти злодею в покой, и напасть на обороняющих оные». Успешно отбив один штурм и не желая рисковать со следующим, осажденные могли тайно уйти ночью, «всем вместе сжавшись и соединяясь сколько возможно, в великом молчании, и отнюдь не палить, дабы выстрелом не показать дороги, куда пробираются, но поражать штыками тех, кто возпрепятствует их проходу»[1946].
Этот способ обороны почти наверняка позаимствован из опыта Морица Саксонского, который в январе 1716 г. с пятью офицерами своего саксонского кавалерийского полка и двенадцатью слугами в течение пяти часов отбивался в доме от многочисленных поляков и ушел, прорвавшись из окружения