Как упоминалось выше, при обложении Ниена 25 апреля 1703 г. высадившиеся на судах ночью 2000 солдат гвардейских полков захватили кронверк – наружное укрепление крепости. Этот вал был начат шведами за год до того и не был закончен в полной мере, также гарнизон крепости был слишком слаб для одновременной обороны и крепости и наружного вала. В результате занятие кронверка позволило русским начать осадные работы практически вплотную к крепости и не заниматься ведением апрошей издалека; сам вал служил защитой для осаждавших от огня из крепости (при этом им приходилось тесниться непосредственно около вала, поскольку окрестная болотистая местность не позволяла разбить обширный лагерь)[158].
Многочисленные стычки вокруг Нарвы происходили между русскими и шведами с самого начала осады 1704 г. В Поденной записке рассказывается об участии самого царя в одном из таких боев: «Мая в 27-й день, изволил великий государь ходить с четырмя с драгунскими полками за реку Нарову, под самый город Нарву, где взяли писаря да с 20-ть человек рядовых солдат и иных чинов людей, вышедших из гварнизона нарвенского, да скота и лошадей отогнано не малое число; и подъезжали тогда к городу к самому рву, и толь зело близко, что возможно было из ручного ружья биться. И хотя непрестанная из города из пушек и из мелкого ружья стрельба была, однако ж никого из наших не убили, токмо одного драгуна ранили; да из выборной Новгородских дворян роты дворянин Караулов, который было гораздо за неприятелем загнался и притом убита под ним лошадь, но он, однако ж, за неприятелем с обнаженным палашем гнался, и притом убит из фузеи до смерти»[159]. На следующий день (29 мая по шведскому стилю) отряд русской конницы напал на шведских кавалеристов в садах и преследовал их до самого крытого пути, где попал под крепостной огонь и был вынужден отступить, оставив, по шведским сведениям, нескольких лошадей и офицера, который был взят в плен; «своих убитых они увезли с собой, по их обычаю», – добавляет интересную подробность шведская реляция[160]. Несколькими днями позже шведский конный отряд конвоировал пленных из Нарвы в Ивангород, был атакован русскими драгунами и после нескольких обоюдных атак шведы вынуждены были отступить, «обратя лицо и пистолеты в сторону неприятеля»[161]. Русские делали неоднократные попытки под огнем крепостной артиллерии отбить пасущийся вокруг города скот и лошадей.
При обложении Штетина в 1713 г. русским неоднократно приходилось оспаривать позиции, занимаемые шведами вне крепости; нередко при этом осажденные оставляли свои посты без боя. В июле 1713 г. от русских войск был командирован полковник Сонцов с 1000 человек для нападения на «францужский швецкий полк», однако неприятель боя не принял и отступил в крепость; русские же заняли позицию у деревни недалеко от города «в шанцах старых пруских и гоноверских» (очевидно, укреплениях либо траншеях, сохранившихся с предыдущей осады города)[162]. Когда под Штетином началась формальная атака крепости, осаждающим русским войскам пришлось брать штурмом внешнее укрепление Стерншанц, которое мешало ведению траншей. Так, Меншиков докладывал об этом царю в письме от 7 сентября 1713 г.: «А на прошлой неделе начались у нас апроши последующим образом. Понеже за благо разсудил я наперед отакировать Штерншанец, который таков нам был вредителей, что никоторым образом, не получа оного, опрошев вести было невозможно. И во 2 день с вечера командированы были от нас люди к начатию опрош, ис которых от определенного к прикрытию маеора Матюшкина командрован особливо подполковник Орлов с 400 человек салдат и подполковник Борзой с 400 драгун с таким указом – кой час смеркнетца, чтоб того часу Орлов одною шпагою оной шанец штюрмовал, а Борзому б, заехав между Штерншанцом и городом, бегучаго из шанца или идучаго к шанцу на сикурс неприятеля, отакировать шпагою ж. И в 9-м часу пополудни, с помощию божиею, сите так щастливо учинилось, что, ни единого заряду из ружья не употребив, оной шанец шпагою взяли… Кой час оной шанец взят, того часу опроши начались и по се время продолжаютца»[163].
История Ростовского полка содержит дополнительные подробности той атаки. Для отвлечения внимания войска дивизии Репнина должны были совершить «фальшивую алярму», открыв из шанцев ружейный огонь; а вести апроши было поручено бригадиру Дупрею с рабочей командой. Когда в 9-м часу вечера Репнин дал залпы по городу, штурмовой отряд двинулся к Стерншанцу и быстро овладел укреплением, захватив в нем 4 орудия и 57 пленных; атака была столь стремительной, что защитники не успели зажечь четыре мины, заложенные под шанцем. Осажденные из крепости зажгли находившиеся между крепостью и шанцем дома и в течение всей ночи вели артиллерийскую и ружейную пальбу[164].
Немногим позднее шведы оставили лежащее в полумиле от Штеттина укрепленное местечко Дам, и 6 сентября оно было занято русским отрядом в 200 пеших драгун подполковника Ярцова и 100 пехотинцев капитана Толста; причем «того места бурмистры» приняли русского командира «приятно» и вручили ему «городовые ключи». Но уже 9 сентября осажденные сделали сильную вылазку с целью отбить Дам: «Пред самым утром под помощию бывшего тогда зело превеликого тумана, в самую дамскую крепость незапно вшел бродом малою речкою (которая течет сквозь крепость), пробравшись при мелнице, и вступя в крепость в начале на наш пикет в 70 человеках стоящий напал. И егда услышали нашу стрельбу то тотчас из дворов и с караулов собравшись, с неприятелем в жестокий бой вступили, и по жестоком бою из города от неприятеля выбиты»; подполковник Ярцов оставил Дам, потеряв убитыми 42 и пленными 54 человека[165]. Едва не погиб в том бою царский адъютант Никита Петрович Вильбуа, который лежал больной на квартире; при нападении он получил «тяжкие и многие раны», сутки пролежал в воде, затем «перебрел болото» и добрался до своих[166]. Чтобы отбить Дам, 11 сентября Меншиков назначил отряд полковника Степана Вельяминова «и с ним, полковником, командировано от всех полков штап, обер и унтер-афицеров и рядовых – 601 человек, в том числе от дивизии генерала и ковалера князя Репнина гранодеров – 100, мушкетеров – 50 человек, которым велено иметь при себе: гранодерам – по 4 граната, мушкетерам – по 30 патронов. Да сверх того, к оному ж местечку Дам послан был на судах водою лейб-гвардии Семеновского полку капитан-порутчик Девесилов со 132 человек»; приближение этого грозного отряда, так подробно описанного в «Ведении о действах войск российских…», заставило шведов снова покинуть местечко: «И вышеозначенный полковник Вельяминов в помянутом местечке неприятельских людей не застал, понеже до ево приходу выступили, и в то местечко он с помянутыми командированными вступил и был даже до самой сдачи Штеттина»[167].
Материальное обеспечение осады
Осадные и оборонительные работы требовали большого количества строительных инструментов и расходных материалов. «Многое число припасов никогда не вредит, а недостаток всегда», – писал Вобан и приводил «исчисление» всего необходимого для одного месяца работ в одной начатой траншее. Туда входили сотни тысяч фунтов пороха, десятки тысяч ядер разных калибров, десятки мортир, пушек ломовых (крупного калибра) и поменьше, десятки тысяч бомб и гранат, фитиль, свинец, фузейные кремни, песочные мешки, подмостки под артиллерийские орудия, запасные лафеты, козлы и домкраты, телеги и доски, тележки и короба (носилки), десятки тысяч разных землекопных, кузнечных и плотницких инструментов [168]. У русских все это называлось «окопные и подкопные припасы» [169].
Для строительства осадных укреплений, помимо грунта, использовались такие элементы, как фашины, туры, мешки и рогатки. Поскольку это были неотъемлемые атрибуты любой осады, стоит уточнить, как они выглядели и для чего применялись.
Фашины — связки веток или вязанки хвороста разной длины в зависимости от предназначения. Для возведения шанцев или заполнения рвов фашины делали длиной 4 фута, толщиной 2–3 фута и перевязывали у концов и посередине лозой. При таких габаритах фашину легко мог переносить один человек. Для более монументальных работ вязали длинные фашины-сосисоны. Чтобы противник не мог сжечь фашины, их рекомендовалось заполнять землей (очевидно, пересыпать землей пространство между ветками). Для поджигания неприятельских работ делали короткие связки в полтора фута длиной и пропитывали их дегтем[170]. «Фашины же должны хорошо зделаны быть; большие и малые ветья надобно мешать пучками ровно, и вместе сплетать, а для прибивания их [к земле], колышки делать в 3 фута длиною, а в 5 или 6 дюймов окружностию в середине» [171].
Герар, Николя (Guerard, Nicolas) (1648–1719). Кавалерия на заготовке фашин.
Франция, 1695 Paris – Musee de I’Armee, RMN
Одна из серии гравюр Герара на военные сюжеты «L’art militaire ou Les Exercices de Mars, livre a dessiner». На ней изображены войска, заготавливающие в лесу фашины и туры. Вырубка близлежащих лесов и кустарников для нужд армии была непременным атрибутом любой осады.
Туры — большие плетеные цилиндрические корзины без дна, их ставили на позицию и заполняли землей. Крупные туры 5–6 футов высотой и около 4 футов в диаметре служили укрытием от неприятельского огня на батареях, где между ними устанавливались пушки