Пришлось раскрыть карты, и драгуны Горбова бросились на шведов. Из Нарвы по русским открыли пушечную пальбу. Заслышав открывшуюся канонаду, драгуны Ренне и новгородская конница выскочили из засады в кустарнике и также атаковали вылазку. Шведские рейтары успели достаточно отдалиться от крепости, поэтому были отрезаны от нее и разбиты, а их остатки преследованы до крепостных ворот. Затем русские всадники набросились на пехоту и также прогнали ее в крепость. Возможно, что Преображенский полк также принял участие в разгроме. Свою пехоту и пушки шведы успели увести обратно в крепость, но понесли потери убитыми, ранеными и пленными. Погибло также немало горожан, крестьян и женщин, которые поспешили выйти из крепости вслед за вылазкой с целью грабежа на поле боя [1004]. Отдельным участникам этой вылазки удалось выжить, но не вернуться в крепость; они скрылись в лесу и затем пробрались в Ревель [1005]. Несмотря на продолжающуюся осаду и блокаду города, коменданту Горну удавалось пересылать шифрованные письма в шведские Ригу и Ревель. В частности – очевидно, чтобы избежать нового конфуза с «мнимым сикурсом», когда русские использовали известный им шведский «лозунг» (два орудийных выстрела), – Горн просил сообщить ему сигналы, по которым можно будет достоверно узнать о подходе шведских подкреплений[1006].
Доступные нам источники не позволяют узнать, вдохновлялся ли Меншиков каким-нибудь примером, задумывая свою стратагему. Однако можно назвать прецедент с демонстративным сворачиванием осадного лагеря с целью ввести в заблуждение осажденных. Чтобы сделать генеральный штурм Буды 2 сентября 1686 г. неожиданным, имперские войска на виду у турок построили свою пехоту и кавалерию спиной к крепости как будто для марша против сикурса, однако потом стремительно развернулись и пошли в атаку[1007].
Подача сикурса с моря
Многие шведские крепости были приморскими, поэтому осажденные ждали (а осаждавшие опасались) сикурса с моря. Нарвская крепость стоит на р. Нарове, недалеко от впадения в Балтийское море. Весной 1704 г. к устью этой реки подходили шведские корабли с подкреплениями и продовольствием для Нарвы, однако русские батареи, установленные на взморье, не позволяли кораблям подойти к берегу. Об отражении шведских военных и грузовых кораблей в апреле 1704 г., когда полномасштабная осада Нарвы еще не началась, докладывал Петру П. М. Апраксин, который пришел к устью реки Наровы 27 апреля с пятью конными ротами и тремя пехотными полками: «Два карабля боевых входили в устье Наровское и рекою Наровою к обозу нашему, в два часа пополудни, в малый ветр; и ис пушек от них по нас, также и от нас по них стрелбы было много, и несколко у нас и раненых есть. И… те карабли из Наровы реки и от Росонского и из Наровского устья выбили, что все могли видеть, как один карабль во многих местех ис пушек розбили; и отошли в море со многим страхом, тянулись ботами по якарям, а нам от моря одержать их было нечем;… а в Ругодев ис тех караблей ничего выгрузить Нарвою им не дали, и которые с кладью стоят и ныне зело грузно»; причем П.М. Апраксин отбил шведские корабли довольно скромной артиллерией, о чем он пишет в том же письме: «А с пушками от милости вашей еще ко мне не бывали; толко что взял с собою три штифунтовых да шесть трехфунтовых чюгунных из Ямбурха, и те трехфунтовые плохи: на нынешнем бою и розорвало одну»[1008]. Об участии в этих боях в составе отряда П. М. Апрасина вспоминал солдат полка Бильса Антон Ярославцев: «И пришли на взморье на устье реки Наровы, и стояли неприятельские корабли и против оных кораблей делали крепость и палили по кораблям из пушек и отбили прочь, чтоб в Нарву не прошли»[1009]. Другой ветеран, сержант полка Г. С. Титова Петр Васильевич Грязной, записал: «В 704 году на устье Наров реки, под Нарвою, на зморе, с боярином Петром Матвеевичем Апраксиным, против швецких караблей, делали батареи на швецкие карабли прочь в море отбили и со зморя пришли на Ивановскую гору и шанцовались под Иван Город и к нам на шанцы была от неприятеля вылазка и оных неприятелей прочь отбили» [1010]. При П. М. Апраксине для строительства моста через Нарову состоял сержант Преображенского полка Михаил Щепотев; по его наблюдениям, шведский флот обстреливал русские позиции на берегу трехпудовыми бомбами и 24-ф. и 6-ф. ядрами, однако никакого урона они не наносили [1011]. Все же русский отряд был слишком слаб для полноценной блокады города на западном, нарвском, берегу реки. Пользуясь этим, в ночь с 10 на 11 мая шведам удалось высадить прямо на морское побережье (т. е. не входя в Нарову) отряд пехоты и провести его в Нарву. Об этом рассказал взятый вскоре в плен солдат этого десанта: «Собрано их в тот полк (полковника Ребиндера) в Колывани из поземицы семсот человек и послано на трех караблях и выезжали с моря по колыванской дороге на пустой берег, недошед Наровскова устья верст за тритцат к лесу, в мелких судах, а пристани в том месте нет; и из Ругодева ратные люди по колыванской дороге, пехота и конница, встретили их и проводили в город строем» [1012]. По сообщению схваченного русскими драгунами нарвского мещанина Ланга, в устье Наровы стояли 52 корабля, из которых лишь 8 были военными, а остальные – торговыми. Две такие груженные провиантом шкуты из шведского флота сорвало штормом с якорей и прибило к берегу. 31 мая «сам великий государь в перьвых верхом, и при том некоторые солдаты [Преображенского полка. – Б. М.] бросясь во всем платье в воду в брод и в плавь тотчас пошли, и овладели оными»; на этих судах было захвачено 100 шведских солдат и матросов с оружием и запас хлеба [1013].
Осенью 1706 года русская армия предприняла попытку осадить Выборг, однако из-за неудовлетворительной разведки осадный корпус был не готов к переправе через Выборгский залив и к блокаде города с моря. В крепость свободно проходили шведские военные и торговые корабли, а у русских при себе кораблей не было. Поэтому пришлось собрать на побережье (очевидно, у местных жителей) небольшие лодки и отправить на них солдат «ради поиску над неприятелем к торговым кораблям». Но «щетных случаев хто может избечь?» – задавал Петр риторический вопрос в письме к Н. М. Зотову[1014]. Подробности произошедшего «щетного случая» изложены в «Реляции партикулярного бою на море».
«Октября в 12 день в вечеру послан был господин Щепотев с пятью малыми лодками, на которых с ним отправлены были из бомбардиров: Наум Синявин, Автамон Дубасов, Ермолай Скворцов, Петр Головков, Наум Дохонков да 45 человек гранодеров, при которых был капитан Бахтеяров, ради поиску над неприятелем к торговым кораблям, которые шли из Выборха с торговыми людми и животы, но, темноты ради ношной, мимо тех торговых караблей, х которым были посланы, наехали те наши посланные на два воинские адмиралсике боты, которые посланы были с моря из флота морского от швецкого адмирала на сикурс в Выборх, на которых было слишком по 100 человек афицеров и салдат и по 4 пушки. И по преудивительном и чюдесном бою ис тех на одно судно, именуемое Эсперн, взошли, которому на сикурс и другое пришло; однакож наши с такою несказанною отвагою были, что, и на том судне еще не окончав бою и не овладев, и з другим так крепко бились, что на помочь пришедших отбили, а тем завладели и оное к берегу под лагар привезли, на котором наших здоровых толко уже 7 человек было (итак, живых вчетверо болше себя привезли), а и с ранеными 13 человек» [1015].
О нападении на корабли во время первой осады Выборга сообщил в своей сказке (записанной 16 марта 1720 г.) подпоручик Второго гренадерского полка Пролубщиков: «Под Выборх в первый поход ходил и командирован на неприятельские суда и на оных судах ранен в правую ногу» [1016]. Вероятно, те 45 гренадеров принадлежали к сводному гренадерскому батальону под командованием М. Щепотева, поскольку в сказке капитана Василия Аничкова значится, что тот был «в 1706 году к Выборху в походе в Гранодерском батальоне господина Щепотева…» [1017].
В 1710 г. русская армия вернулась под Выборг – в марте по льду пришел передовой отряд Ф. М. Апраксина, который к концу апреля стал терпеть нужду в продовольствии. Второй эшелон осадного корпуса, со значительной артиллерией и запасами провианта шел в «армаде» галер и ластовых судов, ведомой самим царем. Движение затрудняло «множество льда», но время было дорого – во-первых, голодал осадный корпус Апраксина, во-вторых, вскрытия льда ждали и шведы – чтобы привести на помощь осажденному Выборгу свои корабли. Таким образом, и осажденный, и осаждающий ожидали подхода подкреплений с моря. Преодолев льды, эскадра Петра первой подошла ко входу в Выборгский залив. Однако подойти к осадному лагерю адмирала Апраксина (чтобы выгрузить продовольствие и артиллерию) можно было, лишь пройдя вблизи стен крепости, т. е. под самыми ее пушками. «Летопись Выборгской крепости» повествует о том, как Петр велел поднять на своих судах флаги и вымпелы, а людей на палубах одеть в мундиры «подобные шведским». Утром 9 мая был инсценирован артиллерийский бой между галерами и батареей, установленной Апраксиным «для непропущения шведского флота к Выборгу», и эскадра двинулась прямо к крепости. Сам царь находился впереди на десятивесельной шлюпке, за которой следовали многочисленные ластовые суда. «Увидев идущие на судах помощные войска с провиантом, по приближении флота к крепости, Выборгский комендант, отворя ворота, вышел на встречу и когда Его Величество видел, что все суда с провиантом и складами под пушки подобрались, поворотил к лагерю своего войска на место назначенное флагом а за ним и все суда, то в ту же минуту, при повороте судов, началась с крепости по шлюбке и судам, а из всех апрошей и лагеря по крепости великая пушечная пальба ядрами и картечами и метание бомб в крепость, но никакого вреда нашим судам не учинено и ни одного человека не убито, таким образом Его Величество прибыл в шатер Адмирала Графа Апраксина и по осмотре всего лагеря ночевал в оном шатре»