Осажденная Одесса — страница 22 из 39

А пока…

Введя в бой новые резервы, противник возобновил атаки и с утра 15 сентября тремя пехотными дивизиями с танками начал наступление в направлении Вакаржаны — Дальник.

Мы доложили в Ставку, наркому и Военному совету флота, что противник прорвался западнее северной окраины села Дальник и накапливает силы для дальнейшего наступления юго-западнее его.

Никаких резервов для контрудара у нас по-прежнему не было. И 31-й стрелковый полк получил приказ отойти из района Юзефсталь и Францфельд в резерв к поселку Застава. 20-й кавалерийский полк отводился на рубеж села Клейн-Либенталь и прилегающих к нему высот. Нами оставлялась вся территория западнее Сухого лимана.

Да, мы снова явно ухудшали свое положение. Чтобы не допустить этого, нужно было усилить резервом войска в районе Дальника. Но где же, где этот резерв?!

Части отошли на рубеж Сухого лимана — и противник получил возможность систематически обстреливать Одессу не только с северо-востока, но и с юго-запада.

Прекрасным ориентиром для артиллерии противника, обстреливающей порт и входящие в гавань корабли, мог служить Воронцовский маяк, стоявший на молу у входа в порт. Такого ориентира оставить врагу мы не могли.

15 сентября Воронцовский маяк был взорван. Артиллерийский обстрел порта не прекратился, но он стал уже не прицельным. Артобстрелу подверглись также вновь оборудованный Аркадийский порт и аэродромы для авиации ООР.

Безвыходное положение снова приковало наше внимание к высадке тактического десанта в районе Григорьевки. Но высаживать его имело смысл только в случае, если одновременно провести наступательную операцию силами войск ООР: тогда десант мог соединиться с наступающими сухопутными войсками. Для этого опять-таки требовалось усилить войска ООР свежей дивизией.

А в Севастополе уже формировался десантный полк морской пехоты.

Прибывший в Одессу начальник оперативного отдела штаба флота капитан 1 ранга Жуковский вручил нам директиву Военного совета флота от 14 сентября. В ней перед эскадрой Черноморского флота и Одесским оборонительным районом ставилась задача: в ночь на 16 сентября обеспечить высадку на левом фланге восточной группировки противника 3-го полка морской пехоты, который своим ударом облегчит наступление частей ООР в северном направлении на участке между Аджалыкским и Куяльницким лиманами. В результате ожидалось полное уничтожение группировки противника и вынесение переднего края Восточного сектора обороны на линию Григорьевка — Мещанка — Свердлово — Кубанка.

Мы недоумевали: на заседании Военного совета командующий флотом согласился, что наступление войск ООР может проводиться лишь при условии усиления их дивизией, — и вдруг предлагается наступать прежде, чем началась перевозка дивизии из Новороссийска.

Обсудив директиву, мы пришли к выводу: с силами, имеющимися у нас, вести наступление ни в коем случае нельзя.

Ведь мы не в состоянии даже сдерживать врага и в ряде мест вынуждены отходить. 421-я дивизия, имеющая пять не полностью укомплектованных батальонов, несущая ежедневные потери, неспособна сломить сопротивление врага и перейти в наступление для соединения с десантом, как предписывалось директивой. Против нас в Восточном секторе действуют 13-я и 15-я пехотные дивизии, 32-й пехотный полк и части кавалерийской дивизии, а также немецкие батареи и другие войсковые части. Как же можно разгромить их тремя батальонами 3-го морского полка, преодолев 14 километров?!

Чтобы не расширять круг лиц, посвященных в замысел командования, и не давать пищу для слухов о противоречиях, возникших между военными советами ООР и флота, было решено послать с докладом в Севастополь заместителя начальника штаба ООР капитана 1 ранга Иванова.

Мы предлагали провести задуманную операцию тогда, когда в Одессу прибудет 157-я стрелковая дивизия, но и тогда не выносить передний край к Свердлово, Мещанке и Кубанке, так как эта задача нереальна, а отнести его лишь на такое расстояние, которое исключало бы обстрел порта и фарватеров.

С утра 17 сентября по всему фронту обороны загрохотала вражеская артиллерия. К 10–11 часам канонада переросла в сплошной гул. Снаряды, мины и бомбы повсюду рвали связь. Под прикрытием сильного артиллерийского, минометного и пулеметного огня противник силой до двух пехотных дивизий перешел в наступление в Восточном секторе. В Западном он бросил в наступление два пехотных полка, прорвал фронт нашего 161-го стрелкового полка и вышел к южной окраине села Кобаченко. В Южном секторе три дивизии противника перешли в наступление по всему фронту.

Непостижимо, как сумели наши ослабленные, усталые части сдержать этот бешеный натиск и восстановить положение там, где враг прорвал фронт. А ведь сдержали. Лишь на отдельных участках противник вклинился в передний край обороны.

Очень трудным был этот день.

Впрочем, помогли наши боевые друзья. В Севастополь в тот день шли срочные радиограммы с просьбой немедленно нанести удары с воздуха по районам сосредоточения противника. «Вылетаем», — отвечали из Севастополя летчики Черноморского флота.

Как мы радовались нашим краснозвездным друзьям, прикрывающим нас своими крыльями! Они понимали, что нам трудно, и рисковали жизнью.

Во время одного налета бомбардировщиков командир 25-й дивизии генерал-майор И. Е. Петров доложил мне, что наш подбитый «СБ» не дотянул до позиций своих войск и совершил посадку вблизи переднего края противника, на виду 31-го стрелкового полка, которым командовал полковник Мухамедьяров.

Все члены экипажа были ранены. С большим трудом, помогая друг другу, они выбрались из самолета, но не знали, в какую сторону ползти.

А враг торопился захватить экипаж в плен. С командного пункта полка было видно, как румынские солдаты ползли к самолету. Мухамедьяров приказал своим минометчикам преградить им путь.

Когда Петров передал Мухамедьярову просьбу Военного совета оказать помощь экипажу, в батальоне капитана Петраша пришлось сдерживать бойцов — слишком много их вызвалось пойти на выручку экипажу.

Добираться до самолета надо было под огнем противника, в полдень. Наши славные пехотинцы подползли к самолету и помогли летчикам отойти к нашему переднему краю. Командир звена лейтенант Уляев, штурман лейтенант Авраменко и стрелок-радист младший сержант Никитин получили первую помощь и отправились в Севастопольский госпиталь.

В те сентябрьские дни мы направляли раненых на все транспорты и корабли, уходящие из Одессы. Отправкой их, наблюдением за посадкой и размещением занимался начальник медико-санитарной службы базы военврач 1 ранга Михаил Захарович Зеликов, в прошлом корабельный врач крейсера «Коминтерн».

Его хорошо знали капитаны транспортов, командиры и комиссары кораблей, ценили его горячую заботу о раненых.

— Чем обеспокоены? — спросил я, встретив его как-то в порту.

— Сегодня по плану надо отправить две тысячи раненых, а разместили только тысячу семьсот. Да еще в госпиталях четыре тысячи, из них добрая половина нуждается в эвакуации, так как требует длительного лечения. Вот привезли тяжелораненых, а размещать приходится на палубе. Каюты и кубрики тоже заняты ранеными.

Пожаловался Зеликов, что тяжело и с обслуживающим персоналом: его не хватает, а выделять нужно на каждый транспорт. Сопровождающие с большими трудностями возвращаются в Одессу.

— Но должен доложить, — сказал он с гордостью, — почти все возвращаются.

Да, гражданский долг и неиссякаемая вера в победу жили в сердцах этих мужественных людей — санитаров, сестер и врачей, возвращавшихся в осажденную, оставшуюся в тылу противника Одессу.

Десант

Из Севастополя мы получили извещение, что десантная операция переносится на одни сутки. Это решение не уменьшило нашего беспокойства: пока не прибыла 157-я дивизия, нельзя было рассчитывать на удачу, и полк, который высадится, явно обрекался на гибель. Мы не смогли бы поддержать его никакими силами: ведь только что пришлось из Восточного сектора, где ему предстоит высадиться, перебросить часть войск на ликвидацию прорыва в Западном и Южном секторах.

17 сентября мы телеграфировали Военному совету флота: «Наступать в направлении Свердлово — Кубанка при явном превосходстве противника невозможно. В Одесской дивизии осталось пять пехотных батальонов, один артполк, мало снарядов… В Западном и Южном секторах идут напряженные бои. Для отражения атак противника брошены части Одесской дивизии, моряки Одесской военно-морской базы и работники НКВД. Просим отменить операцию, 3-й полк незамедлительно направить в Одессу».

Докладывая так, мы, однако, не прекращали подготовки к десантной операции. Была надежда, что ее удастся оттянуть до прибытия 157-й дивизии.

Прибывшие к нам начальник оперативного отдела штаба флота капитан 1 ранга Жуковский, заместитель начальника отдела связи капитан 2 ранга Гусев, флагманский артиллерист флота капитан 1 ранга Рулль и другие командиры усиленно занимались разработкой операции. Штаб ООР активно вел воздушную, наземную и морскую разведку. Штаб ВВС уточнял группировку пехоты, артиллерии и конницы противника в районе Свердлово, Благодарное, Кубанки, Гильдендорф, передвижение его войск в направлениях Петровское — Свердлово, станция Буялык — станция Кремидовка.

Штабы дивизий проводили ночные поиски, чтобы выявить нумерацию частей, действующих перед каждым соединением, их смену, перегруппировки и инженерные работы.

Наконец в Одессу начали прибывать части 157-й стрелковой дивизии. Вместе с нею на пополнение поредевших частей переднего края прибывали маршевые роты.

Первые батальоны 633-го стрелкового полка произвели на нас хорошее впечатление. Уже при выгрузке на причал красноармейцы показали отменную выправку, организованность и дисциплину. Хорошее впечатление производил командир полка майор Гамилагдашвили.

Комиссар полка Карасев доложил, что полк в первые дни войны пополнился в Новороссийске мобилизованными рабочими цементных заводов, которые прошли уже хорошую подготовку и мало отличаются от кадровых красноармейцев.