1. «База. ком» и «Зак Май»
«Птюч», август 1997 г.
Сеть хороша тем, что, скользя по ее паутинкам (так и представляется муха, жирная такая, оплетенная склизкими нитями и соскальзывающая в разверстую пасть паука, ужасного, как монстр из Doom'a), никогда не знаешь, куда попадешь.
Мое нынешнее путешествие началось с нездорового интереса к родному языку и завело меня далеко не только от родных берегов (что в Интернете не редкость), но и от языковых проблем. Что, честно говоря, меня только порадовало.
Итак, начнем с великого и могучего. Не будем повторять сетования на Кирилла и Мефодия (именно эти люди придумали кириллицу! И их еще объявили святыми!) и в сотый раз рассказывать о различных кодировках, а лучше поговорим о его (языка) самой боевой и малопредставленной в бумажных изданиях части. То есть о русском мате.
Поисковая машина Rambler (http://www.rambler.ru) при поиске по четырем главным существительным выдает следующую статистику (без учета падежей): хуй 242 документа блядь 142 документа мудак 120 документов пизда 37 документов.
Для сравнения: AltaVista находит 100 370 документов со словом fuck и 7790 и 59 830 со словами prick и cunt соответственно. Русская же АльтаВиста (http://www.cti. ru/alta.html) вообще для наших целей не подходит, потому что думает, будто «хуй» — это форма глагола «ховать», и ищет по всем словоформам этого редкого слова.
Оставим лингвистам волнующую тему, почему по-русски «хуя» в шесть с лишним раз больше «пизды», а сами посмотрим на самых заядлых матерщинников. Ими — вот уж вы удивитесь! — оказываются старые знакомые Иван Барков и Юз Алешковский (который «Николай Николаевич»). На почетном третьем месте — русско-английский словарь.
Для тех же, кто, в отличие от указанных авторов, не умеет сам складывать многоэтажные выражения, существует специальная машина (http://pavel.physics.sunysb. edu/cgi-bin/matgen? — w+—), при каждом обращении генерирующая что-то вроде «муда-еб- пизда-блядина». Одним словом, Интернет так просто не пошлешь, он и ответить может.
На этой выдающейся находке можно было бы и прерваться, но, по счастью, щелкая мышью по открывшимся в «Рамблере» линкам, я наткнулся на замечательное место, которое стоит отдельного рассказа.
Называется место безликим словом «БАЗА» (http://www.baza.com/the/) и представляет из себя такой небольшой E-zine — Э-рнал по-русски, — разбитый, как и положено журналу, на разделы — от «Земли» до «Прозы», «Поэзии», «Кино» и «Наркотиков». Все написано бодро, с драйвом, хорошим, как вы уже догадались, русским языком. Одним словом — супер!
Хочется процитировать какой-нибудь пассаж. Например, объявление на странице «Наука»: «Если ты хочешь принять участие в создании сводной сексуальной истории русской общины Америки в порнографических рассказах с картинками, пришли краткое, подробное и сочное описание понравившегося тебе траха». Далее три примера: самое красивое название «Пизда Вероники», а самый красивый рассказ — «Москва и москвичи».
Можно еще процитировать зарисовку о посещении географической родины (в данном случае — Киева): «Торжественные празднества по поводу Дня города, все бухают. На грандиозном помосте — бандуристы с чубами, сводный детский хор, ансамбль песни и пляски. Ближе к концу на сцену вылез пьяный мужик, поймал себе танцовщицу, перегнул через декоративный пенек — и трахнул».
Но это в Киеве. А в Калифорнии смотрят кино (какое придется), пишут прозу (преимущественно эротическую) и стихи (выразительные):
Если бы любовь
Мерили в инчах как хуй,
Трансатлантическим кабелем
Я бы к тебе протянулся.
(Непонятное слово во второй строке — я имею в виду «инч», а не «хуй», — означает «дюйм», то есть 2,5 см.)
Музыкальные вкусы у базовцев довольно странные, в основном достаточно консервативные. Правда, вдруг появился отзыв на Chemical Brothers, а так в основном Гребенщиков и прочие реликты, неведомые прогрессивной молодежи. Одна радость, Профессор предложил, когда БГ приедет в Нью-Йорк, подарить ему The Fat of the Land. Вот морда-то вытянется у патриарха русского рока!
Куда более продвинутым оказался раздел про наркотики. Можно узнать много полезной информации — почем в Сан-Франциско трава, где и как ее надо брать («Если тебя ведут в темный угол, просят деньги вперед и пытаются всучить серые опилки без запаха — ударь негра по лицу и пошли его на хуй. Не покупай наркотик, в котором не уверен, — нехуй поощрять»), что героин — последний наркотик и что сан-францисские автобусные водилы работают только на speed'e. Движение, говорят, оживленное, сориентироваться не успеваешь. В Москве бы поездили.
Другой прикол «Базы» — анкеты на самые разные темы. От «Как быть с Сербией?» («разбомбить к ебеням» или «ну ее на хуй» — за первое высказалось несколько больше) до «ебет ли вас положение с неграми в Анголе?» (среди вариантов ответа — «ебет, но не так сильно, как в родном городе»).
Больше всего впечатляют результаты анкеты про любимый наркотик Что грибы в Америке не растут, можно было и так догадаться (впрочем, анкету заполняют не обязательно американцы), джанки не до компьютера, а кокаин слишком дорог и вреден для здоровья. Не вдаваясь в детали, скажу результат: первое место заняла трава, традиционный для России алкоголь на третьем, законопослушный кофеин на четвертом. И — главный хит! — на втором месте таинственный наркотик под названием «трезвость». Что это — мне неведомо, но я на всякий случай заполнил анкету два раза, второй раз указав именно его.
Меня больше всего вставляют не журналистские изыски про кино или наркотики (это я и сам могу), а светские новости неизвестной мне американской тусовки. Вот, к примеру, про дни рождения: «Говорят, новые русские развлекаются деньгами, Кастанедой и химией. Мы, новые американские, завтракаем красной икрой со спидом и засыпаем на кабельном телевидении с гашишем. В подобном контексте было бы странно справлять дни рождения за длинным столом с принесенным бухлом, обсуждая подтексты в стихотворениях — разве что все это в голом виде и на кислоте. Так, красавица Валерия Рубина-Трубина справляет День Рождения в стиле «госпиталь»: мальчики — раненые, девочки — медсестры, и все весь вечер друг друга лечат».
Очень правильно организованное мероприятие. С выдумкой, с чувством. Так и подмывает в ответ похвастаться, как я позавчера отмечал день рождения в городе Зеленограде. Но нет, хуй им, новым американским, пусть сдохнут от зависти, не скажу!
Да, нелегко было писать статьи про Интернет в 1997 году. Непонятно, что читатель знает про Сеть; не очень ясно, кто читатель «Птюча», который в очередной раз сменил формат; непонятно, что можно делать в «Птюче», что нельзя. Как всегда, когда непонятна аудитория, статья получается ни туда ни сюда — и в книжку я ее включил преимущественно ради смешной статистики (желающие могут проверить, во сколько раз вырос Интернет, ориентируясь по русским и английским словам) и ради прекрасных цитат из «Базы».[25]
Буквально после того как я написал эту заметку (и маленькую статью в саму «Базу»), «База» фактически перестала обновляться. Там, правда, появился аудиофайл, снятый с автоответчика брата Эака («Почему не работает радио?») и прекрасный форум «Как умер твой хомячок?» (кстати, если заглянуть в самый низ страницы, можно найти несколько псевдопорнографических рассказов, в том числе любимый мною «Москва и москвичи» Инны Райхман). Зато сам Зак стал петь песни — в смысле стал петь песен еще больше — и время от времени концертирует в Москве и Питере. Первый раз приехав в Северную Калифорнию, я пытался встретиться с ним, и Зак позвал меня на какую-то парти, спросив, достаточно ли я красив, чтобы быть его date (то есть чтобы наша встреча выглядела как свидание)? В тот вечер я был занят и до парти не добрался, а когда мы встретились с Эаком, вопрос о date он больше не поднимал — видимо, я оказался недостаточно красив.
История про мат в Рунете вполне очевидна: когда все только начиналось, цензуры не было и все писали, что хотели. Законодатель сетевых мод Антон Носик всегда горячо защищал право на самовыражение, поминая с именами-отчествами штук двадцать классиков, использовавших ненормативную лексику в своих текстах. Со временем, как и следовало ожидать, произошло расслоение: появились ресурсы, где мат неприемлем ни при каких условиях, и, с другой стороны, места, где без мата писать как-то неприлично, — такие, как fuck.ru и целая семья его клонов. Мне же всегда была милее ситуация смешения языков — и тут я не могу не привести рассказ Норвежского Лесного, еще одного ветерана Рунета, с которым я познакомился в том же Zhurnal.ru Сейчас Норвежский трудится в очередном проекте Носика — англоязычном русском сайте MosNews. com.
Итак, Норвежский Лесной рассказывает:
— У нас в старой «Газете. ру» была игра на троих — с Носиком и Лехой Андреевым. Игра заключалась в постепенной легализации матерных слов. Начинали мы с легких слов (сука), постепенно продвигаясь к тяжелым (хуй и пизда). Помню, в «Лесных далях» (колонка НЛ, названная так в честь пансионата, где проходил РИФ — СК) очень мне хотелось слово «хуй» употребить, но случая нормального не было. В конце концов выход был найден: к заметке «Про Духовность» была прицеплена картинка с изображением кирпичной стены с надписями «хуй», «духовность» и «здесь была Линор Горалик».
2. Юмор — это русский секс: август 1998 года
«Матадор», 1998 г.
Как известно, человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Мы, конечно, часть человечества, но нам почему-то все время приходится, смеясь, здороваться со своим настоящим. Понимая при этом, что смеяться, в общем-то, нечему.
В то время, когда большинство моих коллег и друзей пытались вызволить свои деньги из банков, искали хоть что-нибудь по старым ценам или просто рвали на себе волосы, я был в отпуске. То есть я успел уехать из России, когда кризис уже начался, но еще было непонятно, как долго он продлится и чем чреват. Я гордо решил не напрягаться и отдыхать, тем более что денег у меня после покупки внезапно подорожавших авиабилетов фактически не осталось. Думать же о том, что, вернувшись в Москву, я стану безработным, не хотелось, и потому я решил о кризисе просто забыть. Сделать это было не очень трудно, так как местного языка я не знал, англоязычных газет мне не попадалось, да и телевизора в доме, где я остановился, не было (за месяц до моего приезда хозяйка выкинула его в окно во время семейной ссоры). И потому я решил, что про кризис мне все расскажут в сентябре, когда вернусь, и даже никого о нем не расспрашивал.
Но моя информационная изоляция была нарушена самым подлым образом.
Как уже сказано, телевизора в доме не было. Но зато был компьютер и доступ к Интернету. И потому я каждый день аккуратно просматривал почту. Мои виртуальные знакомые деликатно молчали, видимо, не желая меня отвлекать от отдыха, и единственными письмами, кроме обычного спама, были послания, приходящие с сервера «Анекдоты от Вернера». Еще полгода назад я подписался на рассылку «лучшего анекдота дня» и с тех пор каждый день получал по почте один анекдот, признанный в результате голосования посетителей сервера лучшим. Так вот получилось, что анекдоты стали для меня единственным источником информации из России. Оценив шанс, ястал наведываться на этот сервер регулярно (игнорируя экономические и политические разделы Сети) — и в результате могу сегодня представить вам хронику кризиса в анекдотах.
Первый кризисный анекдот появился 18 августа. Осознание случившегося еще не посетило большую часть населения страны, и потому он был рассчитан на специалистов (четыре специальных слова на две фразы): «Нерезиденты нам поставили демонстрашку фондового рынка. На дистрибутив у нас денег не хватило». Не касаясь нерезидентов и фондового рынка, поясню, что бесплатная демонстрашка программы работает обычно ограниченное время… да, собственно говоря, и не работает, а делает вид. Демонстрирует.
Потом наступила пауза почти на неделю. Редкие анекдоты были не слишком смешны и тоже немного специальны (24 августа: Объявление. Сдается квартира со всеми удобствами: широкий валютный коридор, евроремонт согласно правилам МВФ, рассрочка платежа на 5 лет). Но 26-го числа — так и не знаю, что там происходило в real life, — случился обвал. Именно тогда я узнал самый популярный анекдот сезона о диалоге двух банковских служащих:
— Как дела?
— Отлично.
— Простите, я, наверное, не туда попал.
Но большинство анекдотов все еще были макроэкономического толка: предлагали срочно найти Мавроди для реструктуризации рынка ГКО и обсуждали, в чем разница между курсом доллара и курсом рубля (вы не знаете? В штурмане!). Лучшим анекдотом был признан следующий:
Кириенко: «Я удержу рубль в пределах девяти за доллар».
Черномырдин: «А я — в пределах семи».
Ельцин: «Удерживай!»
Честно говоря, он меня несколько насторожил. То есть я не совсем понял, чего в нем смешного — поскольку курса не знал и разыскивать его в Интернете не хотел. Но от анекдота остался неприятный осадок. Кажется, подумал я, рубль уже перевалил за девять…
На следующий день мои опасения подтвердились анекдотом об анализе бесконечно малых:
Вопрос: Какая разница между одним рублем и одним долларом?
Ответ: Один доллар.
Но, к счастью, потом макроэкономические параметры уступили место живым людям — Ельцину, Кириенко и Черномырдину. О том, что последний снова появился в Кремле, я догадался, прочитав политическую версию старого анекдота про программиста, который в случае поломки автомобиля советовал всем вылезти из него, а потом снова залезть. На этот раз программист советовал для борьбы с кризисом уволить премьера, а потом взять его обратно. Узнав, что и это не помогает, он признавался, что даже и не знает, что делать.
Этого, впрочем, не знали и все остальные. 31 августа лидером по популярности стал лаконичный анекдот: «Кто бы мог подумать?» — спросил Черномырдин, но добровольцев так и не нашлось». Причины же отставки Кириенко были изложены в анекдоте про похмельного Президента, который однажды, проснувшись в воскресенье, увидел какого-то молодого и бойкого мужика в очках и спросил его, морщась от боли в затылке:
— Ты кто?
— Я Кириенко, Борис Николаевич, ваш премьер-министр!
— Не-е-е, ты что, у меня ж Черномырдин вроде премьер…
Так русские политики стали догонять Клинтона с Моникой, лидировавших весь август. Приезд Билла в Москву (который я из своего прекрасного далека счел вымыслом автора анекдота) позволил свести американский скандал и русский кризис лицом к лицу:
— Что, — спрашивает Клинтон Ельцина, — тяжело тебе, Борис, сейчас приходится?
— Да, Билл, — вздыхает Ельцин, — что и говорить. Так ведь и у тебя, я слышал, крупные неприятности?
— Ну, — отвечает тот, — я-то хоть удовольствие получил…
Я, впрочем, подозреваю, что Ельцин тоже получил свое удовольствие, но это к слову.
В начале сентября анекдоты о политиках пошли на спад, отчего мне стало еще тревожнее:
Вопрос Армянскому радио:
— Почему из магазинов стали исчезать продукты???
— У народа закончились запасы 1991 года…
И еще мрачнее:
Заходит человек в продуктовый — там пусто. Заходит в хозяйственный:
— У вас топоры есть?
— Нет.
— А пилы?
— Нет.
— А бельевая веревка?
— Еще остались. Берите, берите, они в этом месяце очень хорошо идут.
Это был верный признак — эмоциональный шок проходит. Люди вернулись от экономики и политики к обычной жизни с ее бытовыми сложностями и простыми радостями: нет продуктов — пойду куплю хоть бельевую веревку.
Окончательное выздоровление наступило, когда на экран моего монитора снова вернулись позабытые уже «новые русские». От кризиса они стали человечнее. Один записал в дневник: «Перечитывал старые сообщения на пейджере. Много думал», а другой спал как младенец. То есть каждый час просыпался и плакал.
Где-то 8 сентября двое знакомых нам банковских работников вели уже совсем другой разговор:
— Как дела?
— Полный пиздец.
— Да ладно, не приукрашивай.
Кстати, если кто не знает, «пиздец» — это коалиционное правительство «Порядок И Законность — Демократический Единый Центр РОССИИ», созданное в рамках еще какого- то анекдота.
Постепенно вспомнилось, что экономические катастрофы — такая же черта российского исторического пейзажа, как зимние холода. 14 сентября двое новых русских, благополучно переживших все потрясения, обменивались репликами, слушая диктора телевидения, который сообщал, что цены на кофе и импортные коньяки повысились в три раза.
— Ничего, братан, пили и будем пить!
— Доллар вырос до 20 рублей.
— Ничего, братан, покупали «мерсы» и будем покупать!
— Завтра в Москве дожди, похолодание до плюс 3–5 градусов.
— Вот сволочи в правительстве! Ну что хотят, то и творят!
Каждое потрясение дает человеку шанс что-то новое узнать о себе, о жизни и о своем месте в этом мире. И постепенно перестаешь желать, чтобы все было как раньше, понимая, что не только все вокруг, но и сам ты уже — другой. Если бы все оказалось шуткой, мы бы не смогли жить, как раньше. И, возможно, полученный нами опыт стоит потерянных в «СБС-Агро» денег.
И потому мне хотелось бы закончить лучшим анекдотом от 10 сентября.
Через неделю после окончания кризиса. По телевизору выступает Ельцин:
— Дорогие россияне! С сегодняшнего дня курс доллара снова 6 рублей. А за испуг с вас — саечку!
Не помню, честно говоря, вышла ли эта статья в «Матадоре», который закрылся вскоре после кризиса, но раз уж зашла речь об августе 1998 года, расскажу продолжение истории о том, как я проводил время в Израиле, — частично потому, что я люблю эту историю, а частично потому, что в ней принимают участие уже знакомые читателю персонажи, да и по жанру она подходит для главки о Вернере: типичная «история из жизни».
Дело в том, что причина, по которой я не смотрел в Израиле телевизор, была напрямую связана с русским Интернетом и Zhurnal.ru. Жил я у Саши Шермана, который как раз в этот момент уволился из «Интела» и вместо израильского программиста, решил стать российским журналистом — виной чему, собственно, и были неизъяснимые наслаждения, подаренные ему работой в «Журнале. ру». В свое время Шерман и его жена Марина приехали из Харькова и проделали путь от дорожных рабочих до высокооплачиваемых специалистов в «Интеле» — можно понять, что Марина не была в особом восторге по поводу возможного отъезда мужа в Москву (и, заметим в скобках, как в воду глядела — сейчас они уже развелись). Поэтому Шерман старался не смотреть телевизор попусту, надеялся — так Марина не заметит, что в Москве кризис.
Вот я и жил без телевизора, пока однажды мы не пошли в гости, где первое, что я почти с порога услышал, была фраза: «В некоторых пунктах обмена валюты Москвы курс доллара достиг 50 рублей». Это потом я узнал, что на самом деле такого курса не было, а тут я был уверен, что за десять дней национальная валюта подешевела в десять раз. Как сказал по другому поводу Александр Еременко, «эту страну на два дня невозможно оставить».
Ну так вот. Я приготовился к худшему, решил, что, когда вернусь в Москву, узнаю, что там умерли все глянцевые журналы, выключился Интернет, закрылись газеты и моя дочка плачет от голода. Меня охватила отчаянная решимость, густо замешенная на чувстве долга и восточном фатализме. В таком состоянии я обычно придумываю себе самый пугающий вариант: будь я девушкой, задумался бы о проституции, а так решил, что уеду в Израиль и стану, как Шерман, дорожным рабочим. А кино буду смотреть только старое и только по выходным (основной моей журналистской работой была тогда кинокритика, от которой я уже начал уставать). В таком настроении я и вернулся в Москву.
Как мы знаем, конца света не случилось: через четыре месяца Носик сделал «Газету. ру», и Интернет начал превращаться из забавы во вполне прибыльное занятие. Планы про отъезд в Израиль были забракованы мной и того раньше. Историю эту я с удовольствием рассказывал как забавный казус («послушайте, каким идиотом я был!») и однажды получил к ней прекрасный комментарий. Куб спросил меня, правда ли, что я собирался стать дорожным рабочим. Я подтвердил, и Куб рассказал, что в конце восьмидесятых среди еврейских мальчиков было модно учить иврит. Сам Куб продвинулся недалеко, выучив всего три (!) фразы. Одну из них он воспроизвел мне осенью 1998 года.
— И что она значит? — спросил я
— Она значит «Работа дорожного рабочего очень трудна», — перевел Куб.
Иными словами — знание этого факта входит в базовый набор для человека, собирающегося переехать в Израиль.
Про сайт «Анекдоты из России» мне, по счастью, не надо писать ничего нового. Пару лет назад я написал для «Афиши» небольшую заметку, к которой, собственно, нечего добавить.
Самый смешной сайт Рунета
Афиша, 2001 г.
Каждый день почитать «анекдоты от Вернера» заходят двадцать с лишним тысяч человек, и почти сорок тысяч получают анекдоты по почте. Сейчас «Анекдоты из России» — не только от десяти до двадцати анекдотов и «правдивых» историй каждый день, но и афоризмы, карикатуры, «стишки» и кроссворды. Анекдоты были первым русским сайтом, попавшим на первое место международного развлекательного рейтинга www.hitbox.com, о них рассказывал CNN, а у Вернера брали интервью Washington Post и New York Times. Сейчас они — единственный «авторский» сайт в Тор 10 «Рамблера»: все остальные делаются командами и корпорациями. Так что это не только самый смешной сайт, но и лучший памятник тем временам, когда Рунет принадлежал одиночкам.
Именно тогда астрофизик из университета штата Кентукки Д.А. Вернер решил выложить на свою страничку скопированные из конференции relcom.humor анекдоты. Это случилось
8 ноября 1995 года, на следующий день после праздничных возлияний. Рунет был еще совсем маленьким (и даже слова такого не было), так что хватило одной ссылки на популярной тогда странице Алекса Фарбера, чтобы все узнали о существовании «Анекдотов из России». Через полгода страницу Вернера посещали 1000 человек в день, а когда осенью 1996-го анекдоты переехали на «Чертовы Кулички», к Диме подошел системный администратор сервера астрофизики и спросил: «Ты что, убрал свой русский юмор? То-то я смотрю, наша статистика все хуже и хуже!» Оказалось, что «Анекдоты» обеспечивали серверу астрофизики 80 % всех посещений.
Сначала работа над анекдотами (скопировать — перенести — вставить) занимала полчаса в день. Потом Вернер стал исправлять грамматические ошибки и описки, потом пошли письма с новыми предложениями, потом прибавились голосовалки… постепенно это стало напоминать вторую работу. «Анекдоты» купил Netskate и стал платить Диме небольшую, но зарплату. Сегодня, когда сервер разросся, ему помогают еще двое добровольцев, но все равно работа над анекдотами отнимает четыре часа в день.
Вернер любит рассказывать историю о том, как какой-то тележурналист из Москвы прислал свой телефон и попросил позвонить. После краткой беседы он позвал Вернера приехать в студию, и Дима сказал, что это будет трудновато, потому что, вообще-то, он — профессор в Кентукки. Журналист отпал в священном ужасе.
Но мне больше нравится история о том, как Вернер все-таки однажды доехал до Москвы. Собрался весь сетевой бомонд — познакомиться живьем и увидеть во плоти. Но вечер получился очень скучный: все пытались рассказать анекдот, которого бы Вернер не знал, а он лениво говорил: «Знаю, знаю…»
С тех пор посещаемость сайта возросла примерно вдвое, но Тор 10 он покинул, занимая устойчивое место во второй десятке самых популярных сайтов Рунета. Во всем остальном — никаких изменений. На мой вкус, это все равно самый смешной сайт в русском Интернете.
Остается добавить, что вынесенная в заголовок фраза «Юмор — это русский секс» была сказана во время дискуссии вокруг статьи Лени Делицына «Sex sells… sex и не только», опубликованной в третьем номере «Журнала. ру». Дело было в конце декабря 1996-го, как раз под Новый год.
3. Поганки и враги
«Интернет. ру», декабрь 1999 г.
Два года назад САМ, Носик и Скелетрон придумали «Поганку Русского Интернета» — голосовалку, позволявшую определить самого нелюбимого персонажа Рунета. Победил, кажется, Шахиджанян, но идея Поганки неожиданно всплыла совсем в другом месте.
В преддверии крупнейшей выставки современного искусства в московском Манеже на сервере ARTINFO открылся проект Намнияз Ашуратовой «Виртуальный Манеж». Проект этот состоит из двух частей, онлайновой и офф-лайновой, а цель его — определение самого омерзительного персонажа современного русского искусства. В результате первого — сетевого — этапа составляется список из 32 человек, а уже потом, во время выставки «АРТ-МАНЕЖ», из них выбирается самый неприятный.
Сетевая жизнь вообще очень похожа на Современное Искусство. И тут и там люди мыслят «проектами», и в том и в другом случае практическая ценность этих проектов часто сводится к размышлению или ироническому остранению «серьезных» проектов — социологических, политических, экономических и прочих. В этом смысле и Поганки Русского Интернета, и Знаменитости Русского Интернета — по сути проекты современного искусства, пародирующие «серьезные» голосовалки, подобные опросу электронной «Независимой газеты» о выборах мэра Москвы.
Проект Намнияз Ашуратовой возвращает голосовалку на территорию современного искусства, делая ее темой персонажей арт-жизни Москвы. 8 декабря в списке было 75 человек, за которых проголосовало триста с лишним пользователей. Если поначалу лидировала Оля Лялина, потом наверх вышел Марат Гельман, за которым с большим разрывом шла сама Намнияз, то потом Лялина откатилась на четвертое место, уступив третье Зурабу Церетели.
Марат Гельман сохраняет лидерство по сей день (голосовалка работает и после закрытия «АРТ-МАНЕЖА»), но на второе место вышел таинственный Gogia — очевидный результат чьей-то шутки. Упорный шутник нажал кнопочку почти сорок раз, продемонстрировав свое упорство и техническое несовершенство голосовалки, — как известно, не так уж трудно защититься от повторных голосований с одного и того же IP-адреса. Третье место в конце концов занял ДА. Пригов (то же место Пригов занял и в офф-лайне. Первое — у Зураба Церетели, а второе — у Ильи Кабакова, в онлайне даже не приблизившегося к пятерке лидеров. Комментарии организаторов голосования интересующиеся могут прочесть на сайте).
Когда результаты определены, начинается самое интересное: формулировка вопроса («Кого именно из приведенных лиц высчитаете наиболее неприятным (-ой)и отвратительным(-ой)?») толком не позволяет интерпретировать результаты. Понятно, что высокое место образуется в результате умножения популярности на непривлекательность и, поскольку нет отдельной голосовалки «Знаете ли вы этого человека?», разделить их не представляется возможным. В Сети Гельман обгоняет, скажем, Николая Ефремова не потому, что Марат Александрович омерзительнее, а потому, что известнее. В этом смысле офф-лайновое голосование, проводимое посетителями «АРТ-МАНЕЖА» (то есть людьми, которые неплохо знакомы с персонажами современного русского искусства) интерпретировать куда легче. Впрочем, я все равно ставлю на Марата Гельмана.
Та же проблема — «что делать с результатами ответов на некорректно заданный вопрос» — стоит и перед теми, кто проводит серьезные голосования. К примеру, я бы не взялся комментировать вышеупомянутый опрос «НГ», в котором суммировались ответы, полученные на странице самой «НГ» и на странице Vesti.ru, где вопросы были различны:
«За кого бы вы проголосовали на выборах мэра Москвы?» и «Кто победит на выборах мэра Москвы?». Проект Намнияз Ашуратовой обнажает нелепость большинства онлайновых голосовалок, их нерепрезентативность и принципиальную неинтерпретируемость.
И еще. Сбоку от голосовалки на странице «АРТ-МАНЕЖА» висит чудесно оформленный текст Намнияз, который стоит посмотреть даже тому, кто полностью равнодушен к современному искусству. Как пишет редакция, «ARTINFO считает своим долгом предупредить посетителей о наличии нецензурной лексики в тексте Намнияз Ашуратовой. Если Вам уже исполнилось 18 и Вы считаете, что данный текст в полном варианте не травмирует Вас, подведите мышь к любому красному прямоугольнику, и Вы прочтете слово. Белыми прямоугольниками закрыты слова, которые, на наш взгляд, касаются тем, табуированных для современного искусства (не могут быть прочтены)». Во-первых, это чудесный способ решать проблему «неприличных» текстов. Во-вторых, — и это еще одна шутка — среди «запретных» слов фигурирует, например, слово «экзистенциальнейшие», а табуировано только одно слово — подозреваю, что имя одной из Муз. Все это лишний раз обнажает полную условность деления выражений на «допустимые» и «недопустимые».
В своей колонке Намнияз с презрением пишет о современных художниках, играющих «в концептуальный конструктор или радикальные казаки-разбойники, думая, что их примитивные игры так трудно разгадать, и они занимаются элитарным творчеством. Эти игры даже не они сами придумали». Ее собственный проект, подтверждая диагноз (подобные голосовалки далеко не новы), опровергает его: ну и что, что не сама придумала, ну и что, что легко разгадать. Все равно забавно, приятно и даже побуждает к размышлениям. А чего еще желать?
К этой статье так и просится в дополнение рассказ о сайте, запущенном в 2000 году Соней Соколовой и ее мужем Павлом Соколовым-Ходаковым. Сайт назывался «Враги. ру» и на момент написания этого текста закрыт на реставрацию. Общая его идея близка выборам «Поганки Рунета» или «самого неприятного человека арт-Москвы»: выбирать не тех, кого любишь, а тех, кто раздражает больше всех. На сайте «Враги. ру» можно было внести имя своего врага в список и назначить ему пытку из другого списка, регулярно пополняемого. Пытки там были совершенно прекрасные:
Обратить в пипу суринамскую
Разрезать как паззл и перемешать
Выкинуть с крыши небоскреба
Вставить в анальное отверстие ершик для чистки пробирок и крутить при помощи электродрели
Забить до смерти каблуками-шпильками
Замуровать в комнате с четырьмя сексуально озабоченными неграми
Зацеловать до смерти
Извалять в канцелярских кнопках
Отрихтовать в выступающих местах
Отправить в гиперссылку
Оставить только 8 Mb оперативки
Подмочить репутацию
Лишить волосяного покрова на груди пинцетом
Пустить на сувениры
Потрогать за вымя
Присяжные могли отклонить кандидатуру Врага, посчитав его недостойным наказания, а также могли сделать это после просьбы какого-нибудь другого посетителя. Был предусмотрен и институт индульгенций, когда человек мог выкупить свое имя за 1000 баннеро-показов (порядка 5 долларов), однако этот сервис не пользовался особой популярностью: вероятно, среди пользователей Рунета много мазохистов.
Сайт был запущен Соней и Пашей анонимно, но, если учесть, что Соня, сколько я ее знаю, гордилась почетным званием «первой стервы Рунета», она не будет в обиде, что я раскрыл ее тайну.
4. Виртуальное кладбище
«Интернет. ру», январь 2000 г. http://www.artmedia.pl.ru/kladb/
В прошлую пятницу в петербургском Манеже прошла презентация нового интернет-проекта, сделанного группой питерских интеллектуалов — или, если угодно, питерской богемы, — группировавшихся вокруг галереи «Борей». офф-лайновый вариант того же проекта был представлен именно там — еще шесть лет назад, в 1994 году. Проект скромно называется «Новые Литераторские мостки».
Старые «Литераторские мостки» — кладбище в Петербурге, где традиционно хоронили писателей. Утверждая, что теперь его избрали для погребения «новые русские», чиновники и бандиты, устроители «Новых литераторских мостков» (философ Валерий Савчук и куратор Николай Кононихин) призывают литераторов перебраться на другое кладбище — иными словами, перенести место своего последнего упокоения в Сеть.
Разумеется, это не первое виртуальное кладбище в Интернете. Давно известно The World Wide Cemetery, где на могилах можно увидеть фотографии, краткие сведения и даже виртуальные венки. Но WWC — кладбище умерших, сделанное их родственниками и близкими. НЛМ — кладбище живых, созданное ими самими. На всех могилах (а их уже несколько десятков) — присланные самими «умершими» фотографии, биографии и автоэпитафии. Именно в возрождении этого жанра и видят авторы проекта одну из своих задач. В самом деле, получается хорошо: «Поймет меня всякий, кто войдет в мое положение» (А. Секацкий) или «Боролся с жизнью и, наконец, победил» (О. Великий). Правда, часть авторов явно не владеют жанром, понимая эпитафию просто как афоризм («Обезьяна превратилась в человека тогда, когда впервые подняла камень, чтобы добить другую обезьяну», Е. Юфит), другие явно рассчитывают на памятник размером с пирамиду Хеопса и на богатых наследников, готовых платить за сочинение в полстраницы (А. Драгомощенко). Лучшей автоэпитафией оказывается та, которую создатели сайта поместили, не спросив разрешения автора, — это знаменитое «Мир ловил меня, но не поймал» Григория Сковороды.
Включение Сковороды в список жителей НЛМ превращает проект скорее в сборник, чем в клуб, каким он задумывался. В отличие от WWC и ему подобных проектов, на питерское виртуальное кладбище примут не всех: надо не только послать фотографию и автоэпитафию, но приложить к ним автобиографию, на основании которой совет кладбища решит, достоин ли ты покоиться между Драгомощенко и Юфитом. Зато те, кто удостоены, образуют как бы виртуальный клуб и могут общаться между собой… пока, правда, это общение не выходит за рамки очень заурядного гестбука.
Разумеется, питерские интеллектуалы с их пристрастием к Жоржу Батаю и его эротико- танатологическим построениям не случайно выбрали кладбище в качестве клуба. Построения Кононихина («музей — кладбище культуры» / «кладбище — музей культуры») достаточно традиционны для этого круга и во многом упускают из виду сетевую специфику, тогда как для нас интереснее как раз сочетание виртуальной смерти героев НЛМ и виртуальности Сети.
Виртуальная смерть, смерть понарошку, издавна считается плохой приметой: мол, актеры, умиравшие на сцене, раньше умрут в жизни. С другой стороны, ложное известие о чьей-либо смерти считается фактором положительным — дольше жить будет. Именно к этой точке зрения апеллирует Драгомощенко в строчках, встречающих посетителя («Хочешь жить дальше / Умри на этом кладбище»).
Виртуальная смерть оказывается залогом новой жизни, как в христианстве «умерший во Христе» рождается для вечной жизни. Виртуальный мир Интернета — это иной мир, приход в него сопровождается отказом от своего тела и легко может интерпретироваться именно как смерть для мира («С тех пор как я купила сыну компьютер, я больше его не вижу. Он перестал интересоваться друзьями…» и так далее). Люди, всерьез пришедшие в загробный мир Сети (я не имею в виду просто тех, кто пользуется электронной почтой или читаетLenta.ru), отказываются от своей человеческой природы, понемногу перевоплощаясь в каких-то иных существ… не то — аватаров, не то — тамагучи.
Последние упомянуты не случайно: самыми известными кладбищами в Сети являются именно кладбища тамагучи. И то: на виртуальном кладбище можно похоронить только виртуальное существо. Помещая себя на НЛМ, питерские интеллектуалы просто расписываются в своей виртуальной природе. Придя в Сеть, они давно умерли как люди, обменяв телесность своего существования на огромную автоэпитафию собственных текстов.
Сайт нынче не откликается (что характерно для большинства мест, о которых я пишу в этой части), поэтому хочется привести самую любимую автоэпитафию, написанную Александром Скиданом: «Здесь стоит». Вот вам, как говорится, и Эрос, и Танатос. Впрочем, все попытки достучаться до www.art media.pl.ru показывают, что, может, что-то где-то и стоит, а вот сервер лег всерьез и надолго.
5. Сайт ФСБ
«НасНет», август 2000 г.
Вот уже вторую неделю я собираюсь написать про сайт с коротким и ясным адресом ФСБ. ру. Вопреки обыкновению, я узнал о нем не от знакомых, не пришел по ссылке и не попал случайно. Я прочитал о нем в самолете Лондон — Москва в какой-то бумажной газете. Можно сказать, таково было мое первое приветствие в любезном отечестве.
Автор статьи справедливо возмущался тем, что нынешние фээсбэшники не просто считают себя наследниками чекистов, но, похоже, еще и гордятся этим. Нигде ни слова не сказано, негодовал он, что Берия был преступником, а Ягода и Ежов были репрессированы.
Ну, я, разумеется, пошел смотреть.
Для начала рекомендую страницу про способы контактов с ФСБ (я бы назвал ее «стучать сюда» — но это, вероятно, одна из причин, по которой мне не заказывают писать текстов для FSB Home Page). Больше всего мне понравился следующий абзац:
Российские граждане, сотрудничающие с иностранными разведками, могут связаться с ФСБ России по телефону доверия, с тем чтобы стать агентами-двойниками. В этом случае денежное вознаграждение, получаемое такими агентами от иностранных спецслужб, будет полностью сохранено, и с ними будут работать сотрудники ФСБ РФ высочайшего класса. При этом будет гарантирована анонимность и конфиденциальность.
Ниже приводилась статья УК, объясняющая, что с точки зрения закона тут чисто. Поначалу я хотел пошутить и в качестве телефона привести телефон кого-нибудь из своих друзей (или, еще лучше, работодателей… только представьте себе: звонят в ФЭП и говорят: «Я — американский шпион, хотел бы с вами встретиться»… то-то бы все перепугались!), но потом решил в шпионские страсти не лезть. Телефон: 224—35–00 (трудно запомнить… не могли, что ли, по блату получше сыскать?).
Уважаемые шпионы! Если кто из вас будет звонить в ФСБ, прошу поставить меня в известность о том, как прошел контакт. При этом будет гарантирована анонимность и конфиденциальность.
Вернемся, впрочем, к странице «История», так возмутившей моего бумажного коллегу. Действительно, согласно сайту, история ФСБ начинается не от тайного сыска в России, а от Дзержинского и ЧК. Впрочем, фигурируй в длинном списке граф Бенкендорф, вряд ли мое отношение к этим органам сильно бы изменилось.
Любопытно получилось с руководителями соответствующих органов. Вот, скажем, все, что написано про Берию:
Родился 17 (29) марта 1899 г. в селе Мерхеули Сухумского района Абхазии. Член РСДРП(б) с 1917 г. В 1919 г. окончил Бакинское среднее механико-строительное техническое училище. В органах госбезопасности с 1921 г. С августа 1938 г. — первый заместитель наркома НКВД СССР. С декабря 1938 г. по 1946 г. и в марте — июне 1953 г. — нарком (министр) внутренних дел СССР.
Аналогичные справки про всех остальных. Нетрудно видеть, что это — просто объективна, начисто лишенная и политической, и этической оценки. Любопытно другое — ни у кого из репрессированных не указаны ни дата, ни причина смерти. Странно было бы трактовать это в оруэлловском духе «чистки прошлого» — это в Сети-то, где можно прочесть все обо всех! Поначалу я решил, что руководители ЧКГБ являются в высшем смысле бессмертными, но, посмотрев биографии Дзержинского и Андропова, я понял, что у них про смерть рассказано все подробно. Смерти нет только у так называемых репрессированных.
Думается, этому может быть только одно объяснение. Ягода, Ежов и Берия были поглощены тем же Левиафаном, которому служили. И потому — не умерли, а, подобно королю Артуру и его рыцарям, спят где-то в глубине Небесной Лубянки, ожидая пробуждения.
Готовя эту статью к публикации, я зашел на www.fsb.ru. Там все без изменений, только на титульном листе вывешена фотография человека, разыскиваемого по подозрению в причастности к организации взрыва в московском метро. Тоже примета времени.
6. Яков Кротов
«НасНет», февраль 2001 г.
Когда я был маленьким, у меня был дядя. То есть у меня было четыре дяди разной степени родства, но речь сейчас пойдет об одном — троюродном, кажется. Звали его Максим, и больше всего мне нравилось, что у него дома было свое государства с правителем, законами, дворцами и довольно долгой историей. Я даже помню, как оно называлось, но из какой-то мистической верности своему детству сохраню это в тайне. Замки были из пластилина, правитель и подданные — оловянные солдатики. Помню микроскопические книги, размером в пол-солдатика, то есть с фалангу моего пальца.
Когда дядя Максим закончил школу и поступил (или еще не поступил) в университет, он отдал всех своих солдатиков мне. Было их где-то полторы сотни — и я неприятно удивлен тем, что не помню точной цифры. Примерно тогда же у меня родился младший брат, и я до сих пор уверен, что Максимом его назвали по моей инициативе — в честь любимого дяди.
А дядя примерно в тот же момент имя, напротив, сменил. Он крестился и стал называться Яковом, что, конечно, эмоционально обсуждалось на всех семейных сходках Вдобавок он пообещал родить 12 сыновей, дав каждому имя одного из апостолов — но, к сожалению, остановился после Марка и Матфея, очевидно испугавшись маркированного имени Лука.
Со временем Максим/Яков стал известным журналистом, писавшим на религиозные темы. Как сейчас помню, после одной из его статей — точнее, после картинки к ней — чуть было не прикрыли отдел «Религия» газеты «Сегодня». Религиозные и политические его взгляды я не возьмусь комментировать, поскольку не считаю себя в этом деле компетентным, замечу только, что крестил его о. Александр Мень, а сам Яков/Максим в середине девяностых работал редактором в журнале «Континент». Одним словом, Миша Вербицкий с ним бы на одном поле не присел. Мне же, напротив, нравится, что у моих знакомых различные политические и прочие взгляды — тем более, я понимаю, что еврей-выкрест семидесятых оказывался в кругу идей Александра Меня с той же неизбежностью, как еврей-выкрест девяностых не мог пройти мимо Дугина (тоже, кстати, Александра).
Мой дядя носит традиционную для шпионов советских фильмов фамилию Кротов.
Все это длинное предисловие написано только для того, чтобы проанонсировать созданную им электронную библиотеку — «Библиотеку Якова Кротова». Странный адрес www.krotov.org был выбран потому, что более очевидный www.krotov.ru занят вице-губернатором Санкт-Петербурга.
Как и следовало ожидать, в библиотеке можно найти Бердяева, Седакову, Честертона и много других достойных авторов. Но мне, как всегда, повезло, потому что, зайдя в именной указатель, я сразу же увидел достойного автора совсем другого круга — Антона (или, как его тут называют, Энтони) Ла Вея. Отправившись по ссылке, я нашел полный текст «Сатанинской Библии». Вдохновившись, я отправился искать дальше и обнаружил Рене Генона, Гейдара Джамаля и даже небольшую статью Дугина. Для сохранения чистоты эксперимента я не стал спрашивать своего дядю, что делает у него на сайте Ла Вей.
Можно сказать, что за это я и люблю приверженцев либеральных ценностей: вот у вышеупомянутого Вербицкого не найдешь книг отца Александра, а у Якова Кротова Ла Вея и Джамаля найти можно.
(Неожиданно я подумал, что только что написал донос в жанре «Православный публицист пропагандирует сатанизм». Остается надеяться, что никто из моих читателей не будет развивать тему в этом ключе.)
Пропагандой сатанизма в Рунете никого не удивишь: недаром Миша Вербицкий называл себя анархо-сатанистом, а один из бумажных номеров Zhurnal.ru был посвящен экстремизму во всех областях знания. Впрочем, никто мою заметку в качестве доноса не воспринял. С другой стороны, Максиму/ Якову не привыкать: в одной из своих книг дьякон Андрей Кураев посвятил полемике с ним — то есть ругани на него — целую главу, о чем я рассказывал в том же выпуске «НасНет»:
Мой дядя, как и положено православному еврею, да еще историку, не мог пройти мимо иудео-христианских и даже еврейско-русских отношений, в связи с чем даже как-то удостоился ответа Андрея Кураева, выдержанного в стиле «евреи так боятся погромов, что просто провоцируют на это другие нации». Я даже помню кусок фразы: «…идея погрома трещит в тупых еврейских головах», — но, поскольку поиск по этим магическим словам ничего не дал, вынужден допустить, что это аберрация памяти. Тем не менее мысли Кураева не откажешь в некоторой буддистской точности — типа «что подумаешь, то и случится».
Все это я рассказываю в качестве предисловия к письму митрополита Ипполита, давно ждущему своего часа:
Особенных впечатлений нет, просто такое впечатление, что абсолютно все вокруг посходили с ума, и некоторые от этого нового ощущения невероятно тащатся. Что до меня, то я как-то все больше и больше окукливаюсь, стараясь особенно новыми впечатлениями себя не беспокоить. Так-то оно здоровее(хотя все равно из этого ничего не получается). Послушал лекцию дьякона Андрея Кураева о буддизме — по всему выходит, что более расчетливого, бесчеловечного и чудовищного учения на свете нет. Вот думаю, не заделаться ли буддистом: его контраргументы (отлично изложенные, очень увлекательно) выглядят примерно также, как высказывания отечественных публицистов о западном кино в середине 70-х: пугающе, таинственно и притягательно.
Не иначе, как Кураев скрытый буддист… Впрочем, пора и остановиться: а то, о ком из православных у нас ни заходит сегодня речь, все они оказываются не совсем ортодоксальными.
Митрополит Ипполит — конечно же псевдоним. Самое удивительное, что у этого человека до сих пор нет ЖЖ
7. Опекунство
«НасНет», декабрь 2000 г.
Сайт называется «Опекунство». Жанр — смесь арт-проекта с хоум-пейджем, чем-то напоминающий любимую мной «Рыбку Дебиляриус», с той только разницей, что авторы Опекунства куда больше выражают дух конца девяностых. Заметки из путешествия по Европе, стихи Проханова и статья Тимофеевского, список музыкальных пристрастий (крайне рекомендуется к изучению!), дневник редакции журнала Афиша и просто тексты. Среди действующих лиц и (возможно) авторов — герои «Проекта: девяностые» и авторы Weekend.ru. Прекрасный срез жизни нашего времени и представительный образчик по-настоящему современных вкусов.
Лично мне больше всего нравится «Почта духов»… Как бывший сотрудник «Вечерней Москвы» я получил просто нечеловеческое удовольствие от чтения рассказов о жизни вверенной Илье Осколкову-Ценциперу редакции. Хотел выписать несколько наиболее вопиющих цитат, но решил ограничиться самой корректной:
Осколков-Ценципер, в обнимку с пышным букетом роз, производил впечатление растленной девицы на конфирмации.
В ней хотя бы нет мата.
(Последнюю строчку можно считать disclaimer'oм для всех идущих на Опекунства она означает, что, вообще-то, мата много. Впрочем, мне кажется, по делу.)
Сайт «Опекунство» был назван в честь старого советского фильма «Опекун» (реж. Альберт Мкртчян, Эдгар Ходжикян, 1970 г.), в котором главные роли играли Георгий Вицин и Александр Збруев. Среди скрывшихся за звучными псевдонимами участников сайта был и митрополит Ипполит, написавший мне письмо про Андрея Кураева и буддизм. Поскольку среди авторов было довольно много журналистов, про сайт даже написало какое-то количество глянцевых журналов, что не мешало ему, впрочем, оставаться той самой смесью арт-проекта с домашней страничкой.
Слава, впрочем, ему не помогла: в декабре 2001 года «Яндекс» снес «Опекунство», вполне обоснованно найдя на нем пропаганду насилия, разжигание национальной розни и ненормативную лексику, а также почему-то еще и жестокое обращение с животными, которого там отродясь не было. Надо сказать, что сайт снесли в одночасье, не дав владельцам даже сделать копию. Я из Америки написал Жене Завалишиной в «Яндекс» с просьбой разыскать для меня архив — но это не возымело никакого эффекта, а Женя, встреченная мною в Москве, клялась и божилась, что письма не получала. Она честный человек, и у меня нет никаких оснований усомниться в ее словах. Видать, мое письмо слизнула языком какая-то трансатлантическая корова. Бывает.
8. Не моя война
«Интернет. ру», май 2000 г.
Тема сегодняшней моей статьи будет несколько необычной. Как правило, я пишу о различных аспектах взаимодействия культуры и Интернета, а сегодня речь пойдет о сайте скорее политической, чем культурной, направленности — www.notmywar.ru. Тем не менее в этой статье не будет ни слова ни о чеченской войне, ни о борьбе с терроризмом, ни даже о лживости традиционных и подконтрольных СМИ. Разговор совсем о другом.
Сайт «Это не моя война» состоит всего из одной страницы. Короткое воззвание предлагает всем подписаться под утверждением — «это не моя война» — вне зависимости от всех остальных политических взглядов подписантов. По слухам, несогласные готовятся сделать сайт «Это МОЯ война» — и это действие можно тоже только приветствовать, потому что смысл всей затеи как раз в том, чтобы каждый мог не перепоручать право говорить «своему» делегату и не подписываться под «пакетом предложений» (что происходит при голосовании на выборах), а подписаться только под одним утверждением — собственно, тем, с которым он согласен.
Разумеется, это скорее культурное, чем политическое, действие: поскольку политические действия предполагают практический результат, а в данном случае практических результатов нет и быть не может. Будь подписей хоть десятки тысяч, вряд ли это подвигло бы власть хоть на какие-то действия (тем более что подписывать люди могут из самых разных соображений: от пацифистских до жестко античеченских). Это ведь даже не социологический опрос — слишком мала и неопределенна выборка.
Речь идет, скорее, о возрождении культурной традиции шестидесятых. Но то, что в ситуации тотального контроля за средствами массовой информации кодировалось как гражданский подвиг и политический акт, сегодня воспринимается несколько иначе.
Попытаюсь объяснить, какую традицию я имею в виду. Как известно, в шестидесятые— семидесятые годы в СССР был распространен обычай писания писем в правительство, ЦК и другие инстанции. Письма эти, как правило, призывали к демократизации и прочим вещам, которые частично осуществились при Горбачеве.
Сравним эту «эпидемию подписантства» с акцией типа «Это (не) моя война». Различия очевидны. Слова уже не обращают к власти. Это — просто слова, как просто слова — «За нашу и вашу свободу» — были написаны на плакате вышедших на Красную площадь в августе 1968 года. Впрочем, никому из «новых подписантов» не стоит надеяться ни на жестокие преследования, ни на сопутствующую им славу. Во многом это связано с тем, что письма шестидесятых обычно подписывали «знатные» люди: академики, писатели, композиторы и так далее. Интернет и здесь разрушает вертикаль: под словами «это не моя война» стоят не только подписи академиков и «бардов» (скажем, Антона Носика и Псоя Короленко), но и подписи никому не известных пользователей Сети.
Главным сходством становится то, что в обоих случаях не следует никакого ответа: ЦК и правительство не снисходило до ответов на письма интеллигенции, а призыв в Интернете обращен вообще в никуда. Как известно, «письма в никуда» есть некая форма общения с Божеством, и эта аналогия не случайна. Речь идет не столько о том, что Сеть — единый кибер-Бог, поглощающий наши виртуальные души и милосердно внемлющий нашему электронному лепету, и даже не о том, что в иерархической системе советского человека времен «оттепели» в ЦК все еще чудилось нечто божественное. Важнее то, что одна из целей молитвы — внутренняя трансформация верующего (если угодно — молитва есть просьба к Богу о помощи в этой трансформации), то есть общение с Божеством — дело сугубо частное и не предполагающее непосредственного результата в этой реальности. Точно так же проставление подписи — сугубо частное дело, которое каждый выполняет только ради себя самого, своего супер-Эго и совести.
Своим существованием сайт «Не моя война» обязан скандалу с Андреем Бабицким в начале февраля 2000 года. При обсуждении вопроса о Бабицком на ЕЖЕ-листе Игорь Ворошилов написал: «Чечня-war — война высокопоставленных отморозков. Это не моя война, и если меня в нее втягивают — мне противно до полного отказа».
К лозунгу тут же присоединились Максим Кононенко (он же — Мистер Паркер) и я. Паркер пообещал сделать дизайн, а я написал текст:
— каковы бы ни были мои политические или религиозные взгляды;
— каково бы ни было мое мнение по вопросу о том, должна ли оставаться Чечня в составе Российской Федерации;
— кого бы я ни считал виновниками сентябрьских терактов в Москве и Волгодонске;
— за кого бы я ни голосовал на последних выборах и каково бы ни было их отношение к войне в Чечне; и независимо от того, являюсь ли я гражданином РФ по паспорту или россиянином в душе, я не хочу, чтобы то, что происходит сегодня в Чечне, происходило от моего имени, я не могу прекратить это, но я могу сказать: ЭТО НЕ МОЯ ВОЙНА.
Прошло, однако, около месяца, пока сайт появился на свет. Помня недавний скандал с временным отключением по требованию московских властей домена www.lujkov.ru, где располагался антилужковский сайт, я предлагал взять www.notmywar.com, но меня справедливо подняли на смех. На сайте подписалось свыше двух тысяч человек, а мы с Паркером получили кучу писем — от длинных полемических до шизофренически-одобрительных. Самое смешное в этом проекте были подписи, которые Паркер регулярно прятал в комментарии (они все видны в source view). Среди них — несколько подписей от лица Путина и Шамиля Басаева, а также попытки полемики: выкрики в диапазоне от «Это моя война!» до «Предатели! Бойтесь — цензуру ввели!».
Паркеру понравилась идея «открытых писем», и во время конфликта вокруг НТВ он соорудил генератор открытых писем, из фрагментов наиболее известных образцов жанра компонующий новые тексты — временами довольно выразительные. Говоря же о политической деятельности Паркера, самый известный его проект — сайт «Владимир Владимирович. ру», выросший из эстетики анекдотов Доброхотовой—Пятницкого (тех самых, приписываемых Хармсу, где «Гоголь переоделся Пушкиным»). Еще Паркер вел колонку «Русский POP», торговал участками на Луне, создавал трехмерные модели Мавзолея и падающей станции «Мир», вел ЖЖ от лица Пугачевой и Путина, а также регулярно возмущал ЕЖЕ-лист темпераментными и длинными постами. Большую часть из этого он продолжает делать и сегодня.
Несмотря на то что проект «Это не моя война» был вполне успешен и, так сказать, востребован, он оказался не понят. Дело в том, что я вовсе не хотел сделать пацифистский сайт или сайт в защиту права чеченцев на самоопределение. На мой взгляд, фраза «Это не моя война» подразумевает одно: подписавшийся под ней не одобряет то, как эта война ведется, и то, что она ведется от его имени. При этом он может считать, что надо уйти из Чечни и дать им жить, как они хотят, — а может считать, что надо сбросить туда атомную бомбу и уничтожить всех чеченцев до последнего ребенка. Иными словами, речь шла только о неприятии существующего положения вещей, при котором война бессмысленно затягивается, расширяя конфликт. Условно говоря, я ожидал, что подпишут не только сторонники прав человека, но и радикальные патриоты. В любом случае и те и другие должны протестовать против того, что война используется для делания денег и создания политического капитала, а не для решения проблемы. Мысль моя, вероятно, была выражена недостаточно ясно, потому что подписывали письмо преимущественно противники чеченской войны как таковой.
Что же касается моего личного мнения, то я считаю, что делать нам в Чечне нечего — как и Америке в Ираке. Вопрос о том, как решать существующий конфликт, я позволю себе оставить без ответа: есть профессионалы, которые должны решать подобные проблемы. Как налогоплательщик я плачу им деньги, большую часть которых они еще и разворовывают. Как гражданин России и частное лицо я высказываю свои пожелания власти: «Кончайте эту бодягу! Мне надоели теракты в Москве и зачистки в Чечне!» Меня не спросили, когда начали эту войну в 1995 году, и я не понимаю, почему меня спрашивают, как я предлагаю эту войну прекратить. Я же не лезу к этим людям с вопросами, как мне писать мои тексты.
Второй моей целью, которую я пытался объяснить в этой статье, было предоставить людям возможность для частного высказывания (поэтому для меня так важно, что среди подписавшихся фигурировали люди, работавшие в СМИ, которые поддерживали войну). Когда кто-то из окружения Вербицкого (может, и он сам) пообещал сделать проект «Это моя война», я очень порадовался: мне до сих пор кажется, что надо давать людям возможность подписываться под простыми утверждениями — так сказать, проводить неформальный референдум.
По многим статьям, приведенным в этой книге, можно видеть, что проблема частного высказывания волновала в 2000 году не меня одного. Поэтому появление «Живого журнала» в начале 2001 года оказалось столь важным почти для всех героев этой книги.
9. Оля Лялина
Зарисовки сетевых пейзажей
«Вести. ру», февраль 2001 г.
В пятницу прибывшая в Москву Оля Лялина провела у себя дома закрытие выставки MASHA DRAWS. Для людей, знающих, кто такая Лялина, сама по себе эта фраза звучит неожиданным нонсенсом. Во-первых, Лялина редко бывает в Москве (вплоть до того, что один из крупнейших московских глянцевых журналов все пытается ее сфотографировать для большой статьи, но никак не может застать). Во-вторых, Лялина — сетевая художница, и потому не совсем ясно, как должна выглядеть выставка, открываемая в офф-лайне: стоит компьютер, и все на него смотрят, что ли?
Между тем выставка MASHA DRAWS — редкий случай лялинской выставки, которая полностью теряет смысл в Сети. Она принципиально несетевая. Просто дизайнер и художница Маша Борискина нарисовала четыре скриншота (etoys, rhizome, the great gatsby и, разумеется, первой работы самой Лялиной «Мой парень вернулся с войны»). Борискина не первая, кто рисует скриншоты сайтов и прочего компьютерного дизайна, но первая, кто рисует их так, как рисуют любые неодушевленные объекты — без деталей, с легкой расплывчатостью, черной гуашью на бумаге.
Совершенно неожиданно эти рисунки производят сильное впечатление. Сначала чувствуешь, что наконец-то сетевой пейзаж приравнен к обычному: он точно так же может быть изображен на бумаге, нагружен настроениями художника, погодными изменениями и сменой времен года. Похоже, в тот день, когда Маша Борискина заходила на Etoys или Rhizome, там шел дождь. И если бы я был художником, я бы сделал несколько серий картин «Cathedral.com в разное время суток» (посвящается Клоду Мане), «Landscape.org в дождь и солнце», «Seasons.net в разное время года» и так далее. За всем этим, повторюсь, стоит идея: то, что мы видим в окошечке браузера и в окошке автобуса, не слишком различается.
Одна из картин Маши Борискиной представляет кадр (кажется, заключительный) знаменитой, созданной еще в середине девяностых лялинской работы «My boyfriend came back from the war». Здесь избранная художницей техника особенно адекватна: черно-белый лялинский сайт выглядит расплывшимся от времени, не столько картинкой, нарисованной с экрана, сколько зарисовкой собственного воспоминания. Действительно, сетевой пейзаж меняется так быстро, что от многого осталась только память. И тут картинка может оказаться лучшим способом фиксировать ускользающую реальность — поскольку в самой материальности картинки заключена идея недолговечности и старения. Бумага желтеет, краски выцветают — в отличие от jpg или gif-файлов, которые пребывают неизменными.
Борискина, кстати, принимает заказы на изображение сайтов клиентов на бумаге. Впрочем, лично я бы с удовольствием повесил на стену своего кабинета картины, изображающие дизайн altavista или imdb в том далеком 1996 году, когда я увидел их впервые. Так в офисах ставят на столы фотографии близких. Или — рисунки родного города до того, как там понастроили небоскребов и расширили на четыре полосы все улицы.
Тут самое место написать про Олю Лялину. По счастью, ничего писать мне не придется, потому что у меня есть готовый текст. Где-то весной 1999 года журнал «Vogue» предложил мне сделать несколько материалов про русских сетевых людей, стараясь выбирать погламурней. Я сразу предложил Лялину и, с одной стороны, вроде не ошибся, потому что кандидатура редакции понравилась, а с другой — допустил роковую ошибку, потому что ровно после того, как я взял у нее интервью, Оля укатила в Германию преподавать в какой-то академии — и статья моя не пошла в Vogue, потому что невозможно было сделать фотосессию с главной героиней. То есть, я не сомневаюсь, если бы главная героиня изначально была бы не художница, а фотомодель, «Vogue» послал бы человека в Германию… но Интернет все-таки не представлял для них такого уж интереса. В общем, интервью лежало у меня несколько лет, пока морально не устарело — но в этой книжке оно вполне уместно, в особенности если учесть, что с тех пор я и видел-то Олю всего один раз — на домашней выставке Маши Борискиной.
Оля Лялина едет в Сеть
Написано для «Vogue», весна 1999 г.
Как всякая вещь, с которой большинство людей знакомы только понаслышке, Интернет обрастает мифами. Один из самых стойких — миф о его обитателях, мальчиках-очкариках с потными ладонями, сластолюбцах, рыскающих в поисках клубнички, стеснительных и закомплексованных девочках, полных и некрасивых женщинах. В самом деле — зачем нормальному человеку лезть в Сеть?
— Мне приятно наблюдать, когда люди, с которыми я познакомилась в Интернете, видят меня. Потому что представление о типичных жителях Сети сидит очень глубоко — и человек каждый раз испытывает облегчение, обнаруживая, что это вовсе не так.
Оля Лялина действительно не похожа на известный миф — изящную и стильную, ее проще представить на модной вечеринке, чем за монитором. В несетевой жизни у нее тоже все благополучно, но своей славой она обязана Интернету: сегодня Лялина — один из самых признанных в мире сетевых художников, героиня множества статей в европейских и американских газетах, профессор Мерц-академии коммуникационного дизайна и номинант Webby Awards — сетевого аналога «Оскара». Немногие отечественные деятели современного искусства могут похвастать чем-нибудь подобным. — Я никогда не была просто художником. После первой же моей работы меня назвали в какой-то статье «известный сетевой художник Оля Лялина» — так и пошло. Так что сначала я была кинокритиком, потом где-то месяц побыла художником, а потом сразу стала «известным». А быть «известным художником» — это совсем другое дело, чем быть просто художником. В Интернете вообще все быстро — и отношения, и бизнес, и слава… В Мерц-академии мне сказали, что мое звание будет «профессор Интернета и виртуальных миров», они понимают, что это как-то не так звучит, но… Я им сказала, что не имеет смысла придумывать что-то больше чем на год, максимум на два, потому что все так быстро развивается, что скоро Интернет появится уже в детском саду… и никаких академий не надо будет.
Профессора престижной и дорогой Академии, куда на лекции специально ездят студенты Академии искусств из Мюнхена и где преподавать считают за честь лучшие немецкие теоретики, идеологи и художники, будут по-прежнему звать ее уменьшительным именем «Оля» — и не только потому, что она выглядит так молодо, но и из-за внутренней рифмы между именем и фамилией. Недаром ее сетевое имя пишется как «olialia» — Оляля.
В Интернет она пришла из параллельного кино. Оля вспоминает, как в 1996 году кто-то из членов знаменитого клуба» Сине-Фантом», объединяющего создателей этого экспериментального кинематографа, приехал из Америки и рассказал об Интернете. Тогда она сразу поняла, что «Сине-Фантому», куратором которого Оля является по сей день, нужно сделать собственную страницу, куда выложить все архивы, накопившиеся за десятилетие существования параллельного кино. Но, войдя в сеть, Оля, в отличие от многих, сразу поняла, что Интернет — не просто новый способ публикации или хранения, а новая среда, требующая, чтобы ее оживили, привнеся опыт, полученный в несетевой жизни. Последние пять лет Оля занималась кино — и поэтому решила, что будет создавать фильмы в Интернете. Так она стала основоположницей направления net.film.
— Параллельное кино оказалось для меня отличной школой — ведь это кино, которое делается своими руками. Поэтому ты рефлектируешь постоянно на тему пленки, проектора, экрана. И в общении с Интернетом мне это помогло — я сразу понимала, что надо не экспериментировать в нем, а экспериментировать с ним.
Ее первая работа, уже признанная классикой, называлась «Мой парень вернулся с войны». Мы видим юношу и девушку, сидящих в полутьме, и, по мере того как мы щелкаем мышкой, экран делится на все более и более уменьшающиеся прямоугольники, в которых черным на белом и белым на черном высвечиваются небольшие картинки и реплики диалога: «забудь об этом», «всего один раз», «поцелуй меня», «нравится мое новое платье?» «все хотят вернуться назад», «ты видел там тигров?» Мы не всегда можем разобрать, где говорит парень, а где — его девушка, тем более что говорят они на скрывающем пол английском языке. Ты обещал. Ты обещала. В отличие от книги или фильма, порядок реплик задает сам зритель, щелкая мышкой в тот или другой прямоугольник. Постепенно один за другим они заливаются чернотой, до тех пор, пока не остается одна только подпись внизу экрана: «Оля Лялина, 1996 год».
— Удивительно, что эта вещь, которая сделана довольно холодно и концептуально, пробуждает воспоминания у тех, кто действительно был на разных войнах, задевает их и вызывает чувство безысходности. Думаю, что эффект, который производит «Мой парень…», это эффект неожиданности. Такие эмоции в книжках, альбомах и фотографиях давно известны, но никто не ожидает найти то же, переданное средствами Интернета. Вот была история с одним афганцем: он зашел к своему другу, у которого был Интернет, чтобы найти в Сети какого-то знакомого. И почему-то они попали на «Сине-Фантом», а оттуда — сюда. То есть человек решил воспользоваться информационной базой, а попал на войну.
Следующей работой Лялиной стала «Анна Каренина едет в рай», в которой Оля экспериментировала с поисковыми машинами: ее Анна Каренина искала любовь, поезд и Рай, осуществляя поиск в Интернете по заданным словам.
— То, что я делаю, лучше всего понимают те, кто реально работает в Сети. Не только студенты, альтернативная молодежь, но и офисные работники, от секретарш до менеджеров. Лучше, чтобы человек был молодым. Даже моложе меня. Они секут куда лучше, чем многие арт-критики и теоретики, которые вроде бы все соображают — но то, что я делаю, им остается непонятным. Просто потому, что они никогда не проверяли электронную почту и не искали нужную информацию в Сети. Они не могут этого понять просто на бытовом уровне.
На последнем Роттердамском кинофестивале Лялину пригласили выступить на круглом столе. Были приглашены творческие работники крупнейших компьютерных фирм, разрабатывающих новые программы для виртуальной реальности. Набольшом компьютерном экране они демонстрировали новейшие достижения — с суперзвуком и изображением. Лялина выступала последняя: и за двадцать минут, которые она говорила, компьютер из-за сбоя в Сети так и не смог загрузить из Сети выбранную ею страницу. Любая другая восприняла бы это как неудачу — но только не Оля:
— У нас, интернет-художников, негласный закон — никаких дискет, CD-ROMOB И так далее. Только из Сети. Потому что ожидание и все эти поломки — они очень важная составная часть той эстетики, с которой мы работаем. И пока моя страница двадцать минут грузилась, я говорила о том, что драматическое переживание — это не интерактивность и не красивые картинки, а то, что ты приносишь с собой, чтобы обогатить эту новую культурную среду. Я до этого десять дней читала лекции в мастер-классах Академии искусств и потому так и приехала настроенная учить.
Последний большой проект Лялиной — сайт «Телепортация», http://www.teleportacia.org. Именно на нем выложено выдвинутое на Webby Awards «Завещание» (http://will.teleportacia.org):
— Сама не понимаю, как получилось, что концептуально простое произведение вошло в пятерку лучших арт-сайтов года? По сути, это обычная домашняя страничка со ссылками на мои предыдущие работы. Я давно понимала, что надо ее сделать, но у меня был какой-то внутренний конфликт. Мнеказалось, что на моей странице все должно быть произведением искусства — и вдруг ссылки на разные служебные вещи, на старые работы. Но я понимала, что это тоже неправильно, потому что Интернет — это место, где держишь все, благо места там много. И в конце концов я поняла, что единственная форма, в которой не стыдно упоминать даже самые мелкие штучки, что ты когда-либо сделал, — это завещание. И кроме того, хотелось, чтобы этот документ имел вес… а как документ в Интернете может иметь вес? Только будучи тяжелым, долго грузящимся. Поэтому все буквы грузятся как картинки — и один экран текста получает от этого в моем представлении юридическую силу. Так домашняя страничка оказалась наконец-то произведением искусства.
Очень интересно смотреть, что кому оставляет Оля. Так, свое первое произведение о вернувшемся с войны парне она завещает дочери Соне. Судя по всему, Соня этого достойна: в четыре года она целиком прошла компьютерную игру Doom и теперь спокойно учится вышивать на пяльцах.
Из того, что не вошло в печатный вариант, я запомнил прекрасный план создать список рассылки «Солдат». Идея такая: люди, пользующиеся Интернетом в офисе, — они как бы рядовые Сети. Начальство обрезает им доступ к порносерверам, запрещает иметь ICQ, просматривает их почту — но они продолжают заходить в Интернет каждый день. Так вот, Оля собрала список знакомых в Москве и других городах, создала мейлинг-лист и даже написала первое письмо, которое так и не отправила. Что-то вроде: «Ты не какой-то слюнявый подросток, который по ночам смотрит порнографию на папином эккаунте. Ты настоящий солдат Интернета. Именно ты вызываешь у меня уважение. Оставь мне свой телефон и однажды в понедельник, в удобное время, тебе позвоню я, и мы с тобой поговорим, в твое рабочее время». По Олиным словам, она чувствовала себя Мэрилин Монро, которая едет к солдатам поддерживать боевой дух.
Предполагалось также, что человек должен ответить на вопрос: «Хочешь ли ты, чтобы твои коллеги знали, что тебе звонит Оля Лялина? Должна ли я представиться секретарше?»
Надо заметить, что в 1999 году людей, пользовавшихся Интернетом из офиса, было очень много. Очень жаль, что Оля так и не осуществила этот проект.
10. Трэш и любительское порно
Новая классификация сайтов
«НасНет», март 2001 г.
Недавно, решив написать колонку в очередной офф-лайновый журнал, я придумал новый способ классификации сайтов. Поскольку, как известно, второй — после писания колонок в «РЖ» — моей специальностью является кинокритика, за основу классификации было взято кино.
Мейнстрим — все сайты, занимающие первую двадцатку «Рамблера». Шутка, конечно, но вы и сами понимаете — дорогие, профессиональные, коммерческие, посещаемые.
Авангардные — всякий нет-арт и вокруг него.
Радикальные — Чернов и Вербицкий, с одной стороны, а с другой — Факра и все, что из нее вышло. Могут рассматриваться как подраздел авангардных, но это неинтересно.
Любительские — классический хоум-пейдж, сделаны без особого воображения. Полный аналог того, что в лучшем случае имеет шанс попасть в передачу «Сам себе режиссер». Вероятно, также включают в себя сайты знакомств.
Независимые — Bagatelles, старое «Буриме» и куча прочих мест, которые, с одной стороны, существуют как коммьюнити, а с другой — интересны не только тем, кто туда входит. Бюджета у них нет, а общественный резонанс порой значительный. Часть авангардных и радикальных сайтов тоже можно сюда записать.
Trash — самый писк. Сюда попадает все, что сделано вопиюще плохо, вопиюще безвкусно или — что не совсем то же самое — с вопиюще дурным вкусом. Проще всего поискать на narod.yandex.ru, но, я думаю, доморощенных Эдов Вудов можно много где найти. офф-лайновый журнал, который имеется в виду, — это «Птюч», куда я в тот момент раз в месяц писал что-то вроде колонки про Интернет. В отличие от времен, когда я рассказывал его читателям про «Базу», Эака Мая и слово «хуй», теперь было ясно, что мой читатель неплохо представляет себе, что такое Сеть и с чем ее едят, — и ждет от меня, скорее, смешных ссылок и забавных историй, чем объяснений, что такое поисковая машина и что ею можно искать. В тот момент меня как раз интересовали непрофессиональные сайты — как во времена пика «Догмы95», все кинулись любить любительское кино. В «Птюч» я успел написать две колонки — про трэш и про любительское порно, а где-то через два года «Жалюз» попросил меня специально написать про трэш в Сети — и я сделал для них еще одну статью — разумеется, на совершенно других примерах. Мне тогда было интересно писать скорее о чувствах, чем о вещах, что не замедлило сказаться.
Trash-Internet
«Птюч», весна 2001 г.
Когда Сеть только начиналась, она почти вся состояла из любительских страниц, интересных зачастую только своим создателям. Когда стали появляться первые профессиональные проекты, они уже самим своим профессионализмом вызывали интерес, а потом закрутился маховик рекламы, замелькали баннеры, заработали пиар- агенты… и в итоге те, кто пришел в Сеть в последние пару лет, могут прожить всю жизнь, переходя от «Анекдотов из России» к Weekend.ru или Lenta.ru. Это, однако, так же неосмотрительно, как ограничивать себя одними голливудскими блокбастерами. В Интернете, подобно кино, полным-полно скромных проектов, не оперирующих тысячными бюджетами, но куда более интересных, чем их именитые собратья. Сегодня я бы хотел поговорить о тех из них, которые по аналогии с «мусорным» кино можно назвать trash-проектами.
Они одновременно амбициозны и беспомощны. В них есть претензия и нет смысла. Иногда они должны шокировать, но только смешат. Почти всегда лгут, обещая одно, а показывая другое. Как правило, их делает один-два человека, не рассчитывая на особую прибыль, — только ради славы и удовольствия. Тонкий ценитель мусора не должен пройти мимо них.
Простейший способ обнаружить такие проекты — отправиться на один из бесплатных хостингов, где всем желающим выдают место под страницу, и посмотреть местный каталог. Я почти наугад выбрал два сайта на narod.ru — и представляю их не как вершину жанра, а как пример того, сколько удовольствия можно получить, ткнув в произвольную ссылку.
С каталога «Культура, религия, философия» попадаю на сайт под говорящим адресом http://mushroom-jah. narod.ru. Конечно, здесь должно быть все про грибы и еще про этого самого… про Джа. Гриб действительно есть — один и на картинке. А дальше идут пять файлов под названиями в стиле «Оппоненты гранитных швов» и с цитатами из старых русских рокеров вроде БГ или Летова и еще более старых философов типа Ницше или В. Соловьева и литераторов вроде Достоевского или Маяковского. Одним словом — непрерывный суицид и мир как безволие и представление меня. Отличная вещь для определенного возраста. Я в свое время тоже выписывал полюбившиеся цитаты — по счастью, Интернета тогда не было, но, кажется, парочка все равно совпала. Но вот что делает посреди всего этого беспредела страница под названием «Филе говядины под соусом с красным вином и мозгом», посвященная борьбе за вегетарианство, я, хоть убей, не понимаю. Мне кажется, поклонник Летова и Ницше не должен на полном серьезе выписывать: «Давая детям мясную пищу, мы даем им все пороки», — если, конечно, не агитирует ЗА строгую мясную диету с предшествующим собственноручным умерщвлением кур, гусей и коров.
Невольно думаю про фильм, где борец за вегетарианство, цитируяНицше, разделывает всех бензопилой. Вот сайт Андрея Голдина (agolclin.narod.ru), на который я пришел по ссылке из каталога «Свободное время, развлечения, игры», где было написано что-то типа «пикантные картинки, нежность, страсть и не только». Внутри оглавление выглядело столь же завлекательно: «Сюрприз для прелестных ЛЕДИ», «Любители царской забавы могут заглянуть сюда», «Мое нежное послание самым очаровательным»,
«Пикантные подробности про Андрея» или даже «Продвинутой молодежи посвящается». В общих чертах ясно, что нас ждет, одним словом. Осталось только выяснить, что такое «царская забава».
Как всегда, действительность превосходит самые смелые ожидания. Никакого порно! Никакой обнаженки!! Никакого секса вообще!!! (если не считать изображения цветка, подозрительно похожего на женский орган — http://agoldin.narod.ru/Flow2.jpg). Это — страница десятилетнего мальчика!!!! Сделали ее, вероятно, его родители. Остается только гадать, зачем они написали такие заголовки, будто внутри скрывается порносайт. Но ведь переходящая в идиотизм непредсказуемость творческих натур и есть главная радость для поклонников трэша.
Ах да, я забыл сказать, что же такое «царская забава». Это соколиная охота. Почему соколиная охота? А почему у Эда Вуда инопланетяне оживляют мертвецов?
Да, на этот раз обошлось без непристойностей. Но не унывайте — следующий выпуск я надеюсь посвятить личным эротическим страницам, этому интернет-аналогу любительского порно.
Путешествие в страну персиков
«Птюч», весна 2001 г.
В прошлом номере «Птюча» я уже писал, что Интернет — он как кино. Есть в нем мейнстрим, есть арт-хаус, есть беспардонный трэш. Сегодня мы продолжаем наше путешествие, и оптоволокно ведет нас прямиком в страну кисок, хищных глаз и спелых персиков.
Аналогом любительского порно в Сети являются любительские эротические страницы. Девушки на них не слишком красивы, а текст странно не сбалансирован — тогда у зрителя возникнет подозрение, что он в самом деле подглядывает в замочную скважину. Любителей красивой эротики и просто откровенных снимков просят следовать на профессионально сделанные порносайты, где, с моей точки зрения, можно умереть от тоски и бесконечно выскакивающих окошек и баннеров.
Сначала — про картинки. Настоящее порно редко можно увидеть на персональных эротических страницах. Где-то мелькнет среднего размера мужской член, где-то — гладко выбритый или, напротив, курчавый женский лобок На мой вкус, интересней всего на любительских фото предметы интерьера — подушечки, одежда с вещевого рынка, неизбежные, как смерть, ковры на стенах. Настоящая крррасота, которая — как написано на одном из подобных сайтов — спасет мир. В такие моменты невольно думаешь, что миру лучше погибнуть.
И еще — позы и лица. Девушки стараются сделать красиво — и старание видно в их напряженных лицах и неестественных позах. В этом есть что-то от стриптиза, который исполняется лично для тебя. Посмотри на меня, словно говорит очередная русская красавица, разве не круто? Причем очевидно, что говорит она это не тебе, а своему бойфренду, который держит в руках фотоаппарат. А он уже заранее согласен с тем, что она — круче всех.
Прекрасным дополнением к картинкам служат подписи. Например Cat Girl (http://www.catgirl.ru/) не только пишет«…твоя кошечка хочет тебя соблазнить… забудь обо всем……гладь меня своими хищными глазами…», — но не ленится сочинить длинный связный текст, разбитый на подписи к целой фотосессии. Называется он «В плену изыска» и повествует об изысканном платке, который купила героиня. Лучшая подпись: «Она обольстительно и смело проникает в самые сокровенные уголки моего тела…». Она — это изысканная вещица, если кто не разглядел ее своими хищными глазами.
Но лучший пример подписей показала девушка Сара Ларина (http://www.wplus.net/pp/nevskiy/sarah/) (сочетание имени и фамилии прекрасно подошло бы для голливудского фильма о жизни евреев в России). Так вот, девушка Сара выставила в Сети полсотни своих фотографий. Жмешь на одну — получаешь следующую. Главная радость — в подписях. Если отключить графику и читать только подписи получается удивительный текст:
Люблю я полежать в постельке и помечтать…
Вид со стороны спины. Впечатляет?
Вид на меня с моего бельевого шкафчика…
А это было, когда я посещала свою ванну…
Обратим внимание на постельку и шкафчик Уменьшительных суффиксов хватает — тут и кроватка, и трусики, и хвостик, и киска (последнее — не калька с английского наименования известно чего, а описание домашнего животного). Моя любимая фраза:
Купание окончено, я вытираю свою нежную кожу от воды…
Впрочем, и эротически ориентированные подписи тоже хороши: скажем «спелый персик» обозначает вид сзади в коленно-локтевой позе без юбки, но в трусиках, а «Что-то сегодня грудь стала великовата, все вываливается наружу…» описывает попытку застегнуть боди на молнию спереди (а вовсе не большое декольте, как можно подумать).
И наконец, просто тексты — рассказы о своей жизни, принципах и взглядах. По стилю напоминающие — вероятно, в силу юности героинь — школьные сочинения, разве что с изобилием смайликов. И у КэтГерл, и у Сары хватает интересных текстов, но вот Аннушка (http://unleashed.cybercrime.net/) поставила почти абсолютный рекорд: даже ее фотоальбом наполовину заполнен подробными рассказами о том, как она подсматривала за родителями, занималась лесбийскими играми с подругами и лишилась девственности во время секса втроем. Открываются эти записки замечательным предисловием, где Аннушка пишет: «Любой сайт о политике — куда более грязное место, чем самый откровенный из порнографических сайтов. Тем более что мой сайт не порнографический. Да, здесь хватает откровенных сцен и откровенных описаний, но это — жизнь. Настоящая человеческая жизнь, как она есть, без ханжества, без обмана». К сожалению, когда фотографии начинают живописать Аннушкино искусство минета, текст прекращается. Жаль, в самом деле.
И еще. Личные эротические страницы — как бабочки или цветы. В отличие от серьезных порносайтов или обычных персональных страниц, они часто исчезают так же быстро, как появились. Провайдеры безжалостно сносят их со своих серверов, приравнивая к порнографии. Так я лишился двух любимых страниц — эксгибиционистки Николь и девушки по имени Скай. Николь рассказывала о себе сама («Меня зовут Николь, я решила создать свой укромный уголок в Сети, посвященный тому, что я люблю и о чем хочу рассказать вам. Люблю я очень многое, но в первую очередь секс»), а о Скай рассказывал кто-то из ее партнеров в непередаваемом жанре «Вы посмотрите, какая она дрянь!». Увы, сегодня по старым адресам вылезает одна только 404-я ошибка… возможно, та же судьба ждет страницы, о которых я рассказал сегодня. Так что — спешите видеть, пока не поздно.
На полпути к грусти
«Жалюз», февраль 2003 г.
«Норка скорпиона» (http://panin.virtualave.net/). Главная страница — на реконструкции и потому о создателе сайта нам известно только, что его зовут Валерий Панин. Судя по размещенному в самом низу квадратику с погодой в Харькове, родом он из этого прекрасного города. Впрочем, притулившиеся в правом верхнем углу «поисковые системы Юго-Восточной Азии» наводят на мысль, что нынче Валерий далеко от родных краев. Больше всего впечатляет титульная флэш-анимация. Для тех, кто забудет адрес, не дойдя до компьютера, опишу ее, потому что она того стоит: сначала появляются губки бантиком, потом надпись (вертикальная) «НОРКА», потом скорпион, потом надпись (горизонтальная) «скорпиона». Потом губки, съеживаясь на глазах, ползут к клешням и замирают между ними. Клешни чуть содрогаются. Темнота. И снова — губки, норка и т. д. Что все это значит — я не знаю. Вероятно, что-то про эротику и знаки зодиака.
Наполнение сайта тоже вполне достойно заставки. Под картинкой с губками и скорпионом в ряд идут ссылки: «анекдоты», «законы Мэрфи», «знакомства», «кроссворды» — пробел — «сексуально-образовательный сайт» — пробел — «рецепты шашлыка», «эротическая кухня». Первые четыре стандартны и малоинтересны, зато последние три по-своему прекрасны. Ссылка на сексуально-образовательный сайт уводит нас на еще один трэш-объект: http://www.clitor.narod.ru/, где нам обещано «все о клиторе». Первая фраза: «Клитор (синоним — секель) является органом полового чувства женщины». Дальше примерно так же. «Рецепты шашлыка» не приносят никаких неожиданностей, а «Эротическая кухня» открывается фразой:
«Эротические блюда лучше всего готовить под крышкой, на слабом огне, в собственном соку или с добавлением небольшого количества воды».
Прекрасно. И самое замечательное, что все вместе не складывается ни во что осмысленное. Точнее, складывается, но как-то механически: клитор + шашлык = эротическая кухня. Студия Трома экранизирует поваренную книгу.
Персональные трэш-страницы устроены так, что мне было неловко искать второй пример среди женских страниц (хотя политкорректность, конечно, требует, чтобы второй пол тоже был представлен в нашем обзоре). Но что получается? Вот женщина пишет:
«Практически все свободное время посвящаю мужу и дочке). Очень люблю гулять в парке, ходить в кино, болтать в форуме на Eva.ru (мне там очень нравится). Работаю в производственно-торговой компании». Сайт действительно все больше рассказывает о детях — как лучше забеременеть, выносить, родить и воспитать. Написано, скажем, голубым на синем или розовым на красном. Трогательно до такой степени, что как-то неудобно ставить ссылку. Ну, в самом деле, материнство — это святое, меня тоже мама рожала, и у меня самого трое детей. Призвать всех повеселиться по поводу оформления и стиля письма юной матери — все равно что в присутствии Эда Вуда тыкать пальцем в экран и ржать на «Плане № 9 из открытого космоса».
Или вот еще один сайт: «Мне 15 лет. Я фантастически умная, очаровательная красавица, к тому же с феноменальной скромностью. А если серьезно, то, сидя сейчас за компьютером этим холодным февральским днем, я думаю: вот было бы здорово очутиться сейчас где-нибудь на Гавайских островах, на берегу пляжа под большой зеленой пальмой». Ну да. 15 лет. Судя по фотографии, в самом деле очень милая и, видимо, неглупая, потому что стоит прямо и смотрит в камеру, а не принимает эротические позы. Не буду давать ссылку, пусть себе растет. Лет через пять будет смотреть на страничку с легкой ностальгией.
С другой стороны, если они кладут все это в Сеть, значит, считают, что нам это будет интересно? Тогда вот, «Персональная страница Батыгиной Ольги», http://www.math.dcn_asu.ru/batygina.482/. «В свободное от учебы время очень люблю читать, спорт и отдыхать с друзьями на природе. Это, так сказать, краткая характеристика. А если у Вас есть особый интерес к моей личности, моим друзьям и семье, то можете, полистав мои «труды», удовлетворить свое любопытство». Любопытство остается неудовлетворенным: из школы, института, интересов и Омара Хайяма не складывается единого целого. В свободное от учебы время она любит спорт и отдыхать. Отдыхать на природе весело, особенно когда нас много. Но где бы я ни была, со мной всегда рядом моя лучшая подруга.
Хочется выключить компьютер или, по крайней мере, выйти из Сети.
О чем бы ни снимал свои фильмы Эд Вуд, он рассказывал нам о тщете своих усилий — и то же самое делают сотни создателей персональных страниц. Как всякий трэш, трэш-Интернет рано или поздно переходит некую грань и перестает смешить. Он вызывает грусть и сострадание к людям — те самые чувства, которые и должно будить настоящее искусство.
11. Русский сайт непальского принца
«НасНет», июнь 2001 г. http://www.dipendra.narod.ru/
Двухнедельный перерыв отвечает за то, что непальская трагедия осталась не отраженной на этих страницах вовремя. Помимо моей давней любви к Непалу, где как- никак скрываются буддистские беженцы с Тибета, живущие в своих монастырях, для появления этой темы в «НасНет» есть и формальные причины, а именно: русский сайт принца Дипендры. Достойная похвалы оперативность, черный юмор и цинизм создателей сайта обеспечили ему и резонанс в прессе, и внимание читателей. Как бы ни относиться к тому, что создатели смеются над еще не остывшими трупами, сама по себе идея оперативного создания пародийного новостного сайта верна и удачна. Обратим внимание на то, что все иностранные материалы даны в автоматическом переводе. Это имеет двоякое объяснение идеологическое (так смешнее) и технологическое (так быстрее). Пусть непальские боги примут души погибших — но хорошо бы делать по одному такому сайту на каждое главное событие недели. Можно было бы даже сделать специальный раздел в каком-нибудь онлайн-издании типа «Ньюспейпера».
Если же вернуться к истории о принце Дипендре, расстрелявшем всю свою семью, то за прошедшую с момента трагедии неделю мне пришлось выслушать несколько идеологически различных версий случившегося.
Согласно первой, во всем виновата глобализация. Если бы принц не учился в Европе, ему бы не пришло в голову протестовать против воли родителей, и все были бы живы. После короткой дискуссии («да они регулярно там все друг друга убивали… династические дела!») главное утверждение было подкорректировано: если бы принц не учился в Европе, ему, когда он перестрелял всех родственников, и в голову бы не пришло самому стреляться. При такой формулировке вина глобализации выглядит не такой уж страшной.
Куда остроумней версия психолога Екатерины Кадиевой: она полагает, что случившееся — классический пример так называемого расширенного самоубийства, которое иногда совершают люди, выходящие в психоз. Рационализация (не хочу жениться или хочу всех спасти от тягот этой жизни) в данном случае вторична — если крыша едет, то слова в какой-то момент теряют смысл. Но самое интересное в этой теории не диагноз (эка сложность — сказать, что человек, пристреливший маму и папу, больной на всю голову!), а упоминание удивительного факта, недавно обнаруженного американскими исследователями. Оказывается, люди, очень много лет сидящие на суперпопулярном в Штатах антидепрессанте прозаке, дают статистически значимое увеличение этих самых расширенных самоубийств. Иными словами, среди тех, кто прозак использует, количество тех, кто кончает с собой, убив всю семью, сильно выше, чем по всей популяции. И даже выше, чем у тех, кто страдал депрессиями, но обходился без прозака или сидел на нем не так долго. Факт этот сам по себе замечательный, но если расследование выяснит, что принц ел прозак, то вина глобализации станет несомненной.
Двухнедельная задержка, о которой я упоминаю в первом абзаце, связана с фестивалем «Кинотавр», на который я традиционно ездил в начале июня в течение нескольких лет. Интуиция подсказывает мне, что вряд ли я снова поеду на «Кинотавр», так что в июне 2001 года я последний раз провел две недели на Сочинском побережье в качестве журналиста. Несмотря на то что за время моих поездок с Интернетом в городе Сочи произошли разительные изменения (например, стало возможно купить дайалап и спокойно коннектиться из номера), я не особо серфил в эти недели — хватало других дел. Поэтому сайт непальского принца я обнаружил, только вернувшись в Москву, и тут же о нем написал.
Как уже знает читатель, к июню 2001 года в «Русском журнале», для которого предназначалась эта заметка, восторжествовала антинаркотическая цензура. Потому я не упомянул, что сайт принца Дипендры прозрачно намекает на то, что принц (на тот момент еще находившийся в коме, а не умерший) попросту обкурился. Тогда казалось, что это предположение создатели сайта если не высосали из пальца, то, по крайней мере, выдули из бонга, трубки или кальяна — но сегодня, решив проверить предположение Екатерины Кадиевой, я залез в Google и не обнаружил ничего о прозаке, зато выяснил, что, согласно одной из версий, принц совершил убийство потому, что находился в депрессии, вызванной потреблением каннабиса.
Хорошо, что в июне 2001 года я этого не знал. Поверьте: «потребление каннабиса может вызвать депрессию и расширенный суицид» — вовсе не та мысль, которую хочется думать в городе Сочи во время фестиваля «Кинотавр».
В отличие от многих, этой сайт все еще работает. На нем, в частности, я обнаружил прекрасную ссылку на сайт-побратим http://berdyev.narod.ru/, рассказывающий о том, как министра железных дорог Туркмении по ошибке задавило поездом. «Мы считаем, что если смерть и может быть прекрасна, то только такая!» — пишут создатели сайта. В гестбуке им вторят читатели: «Вообще все правильно — Грызлова должны до смерти забить пьяные менты, Шойгу должен утонуть в вулкане, про министра обороны я вообще молчу…». Мысль, за три года не потерявшая актуальности.
12. DailyStih
Ежедневный поэм
«НасНет», август 2001 г.
[Первое место, о котором я хочу рассказать] существует в Сети давно, но в последнее время пребывало в состоянии спячки, из которой выходит только сейчас. Это проект Лены Костылевой DailyStih, смысл которого ясен из двуязычного названия, которое тянет перевести на русский как «Ежедневный поэм». Лена Костылева, поэт и до недавних пор сотрудница «Ленты. ру», живет в Праге, пишет стихи и статьи, даже заняла какое-то место на конкурсе «Дебют».
Идея ежедневно выкладывать стихи в Сеть — в особенности если это чужие стихи — невольно напоминает о временах, когда Босх и Питер Брейгель представлялись абсолютными ценностями. Тогда чтение стихов казалось формой литургии — неважно, о чем были стихи. Любое стихотворение представлялось молитвой, «ом мани падме хум» на невиданном языке. Не было ни флэша, ни СиДиРомов.
Лет пять назад Зак Май написал: «Было бы странно справлять дни рождения за длинным столом с принесенным бухлом, обсуждая подтексты в стихотворениях, — разве что все это в голом виде и на кислоте». Подразумевалось, что непосредственно читать стихи еще страннее.
Лена Костылева доказывает, что это не так; есть еще люди, для которых читать стихи так же естественно, как дышать, завтракать или просыпаться по утрам.
Кроме того, заметим, что эти стихи Костылева регулярно выкладывает в своем ЖЖ (больше ничего туда, кажется, не записывая). Иными словами, ЖЖ и тут оказывается очень своевременным инструментом, еще раз напоминая, что сочетание публичности и частности как раз и было характерной чертой тех самых семидесятых, второе пришествие которых мы — с неизбежными поправками — наблюдаем сегодня.
(Забавно отметить, что в Яндексе первой при наборе Dailystih вылезает ссылка на гестбуку проекта Вербицкого: ЛЕНИН:. Там интересующиеся могут прочесть не только восторженную рецензию Миши на обозреваемый сайт, но и любопытные факты из жизни его создательницы. Интересно, как «Московский комсомолец» или RICN.)
Место номер два еще не существует. Это чистой воды проект, и связан он с идеей быстротечности, как раз и являющейся тем самым черенком, который привили к стволу семидесятых прошедшие два десятилетия. Потому что в тот момент, когда искусство из вневременного света превращается во вспышку-флэш, оно уже не может рассчитывать на вечное существование. Срок его исчислен.
Ежедневный проект Костылевой намекает на это — сегодняшнее стихотворение существует только сегодня, — но только намекает, поскольку Лена не может удержаться и сохраняет архив. Можно было бы сделать проект без архива, но куда интересней сделать проект, временем которому будут служить не часы, а посетители. Иными словами, каждая запись уничтожается, едва ее прочтет десять, к примеру, человек. Технически это не так уж сложно; сложнее обеспечить высокую посещаемость ресурса, чтобы игра была интересной и тексты не могли бы продержаться больше получаса. Можно, конечно, задействовать баннерную рекламу (каждый клик на баннер укорачивает жизнь файла, на который ты попадаешь), а можно так подобрать тематику текстов, чтобы они и без баннеров собирали аудиторию… есть такие темы, и мы их знаем.
Отдельно приятно, что этот проект по определению не может быть прибыльным: много баннеров таким образом не накрутишь.
Впрочем, оставим реализацию проекта для желающих упражняться в нет-арте.
Читатель может мне не поверить, но, планируя эту часть, я вовсе не имел в виду, что одна и та же цитата из Зака будет ее окольцовывать — ну, так уж получилось. В этом, вероятно, есть ирония — потому что именно в годы, прошедшие с написания этой заметки, мне пришлось сполна пообщаться с людьми, для которых читать стихи — так же естественно, как дышать, завтракать или просыпаться по утрам. Вероятно, это не случайна я всегда был книжным мальчиком, и путешествие в мир глянцевых журналов, длившееся где-то с середины девяностых, рано или поздно должно было подойти к концу. Заметка про Лену Костылеву выглядит здесь предвестием новых времен в моей жизни.
Впрочем, сам сайт не обновляется с февраля 2002 года — но ничто, конечно, не мешает нам предположить, что рано или поздно он снова заживет привычной жизнью. Впрочем, еще до того, как замереть, DailyStih стал причиной скандала: впрочем, вызвал его не сайт, а рассылка, причем скандал случился буквально через несколько дней после моей заметки. Костылева выложила на сайт — и соответственно включила в рассылку — известное стихотворение Мирослава Немирова
«Идите вы на хуй, ебаные козлы, идите вы на хуй» (дальше, как можно догадаться, эта мысль развивается еще в 11 строчках). Стихотворение вызвало гневную отповедь администрации Citycat, ведавшей рассылкой. Костылева получила письмо, начинавшееся словами: «Вы видели выпуск своей рассылки от 12.08? Это нормально?». Костылевой было предложено извиниться, а она в ответ закрыла рассылку, объявив, что ее пытались подвергнуть цензуре. Лена даже предложила мне рассказать эту историю моим читателям, чего я не мог сделать, во-первых, потому, что «РЖ» как раз боролся за мораль и нравственность, а во-вторых, потому, что я уже закрывал лавочку в связи с отъездом в Америку. Впрочем, история эта и по сей день кажется мне несколько сложнее, чем представлялась она Костылевой. По сути, проблема была в границах ответственности. Администрация «Ситикэта» считала, что, предоставляя бесплатный сервис всем желающим, несет ответственность за то, что происходит с подписчиками, — и потому просила Лену извиниться. Костылева считала, что это она предоставляет получателям рассылки бесплатный сервис — и кому не нравится, может просто уходить. Я думаю, можно было бы решить этот спор миром — скажем, включить дисклеймер, предупреждающий, что в рассылке DailyStih возможно появление ненормативной лексики. Костылева, однако, предпочла уйти — в полном соответствии с логикой разжигания конфликта, о которой мне уже приходилось писать чуть выше. Впрочем, как бы то ни было, нельзя не согласиться с финальными словами письма, в котором Ленка рассказывает мне эту историю:
Все-таки искусством еще можно кого-то удивить в этой дикой стране:)
И силой печатного слова.
Интермедия: «Живой журнал» / LiveJournal
Живой Журнал» — www.livejournal.com — уже неоднократно был упомянут на страницах этой книги. Можно сказать, что последние три года он развивался лавинообразно, подобно тому как развивался сам Интернет в середине девяностых: в ЖЖ создавались и рушились репутации, о нем писали бумажные СМИ, а для многих людей иметь свой ЖЖ стало так же естественно, как иметь свой имейл или свою аську.
А началось все в феврале 2001 года…
«НасНет», февраль 2001 г.
Хотел было удержаться и ничего не писать в этот выпуск, ограничившись письмами читателей. Ан нет! Пришел в гости Куб, дал ссылку, выпил всю водку и ушел. При этом мы сочинили три безделушки для Bagatelles — и тут же все забыли. А я полночи провел за компьютером и потому чувствую необходимость поделиться с читателем.
Значит, сначала. Есть такая штука, называется Live Journal. Сама по себе любопытная, потому что позволяет любому желающему зарегистрироваться и делать свой сколь угодно часто обновляемый дневник. Мечта эксгибициониста.
(В скобках надо бы написать, что, когда впервые много лет назад я узнал, что есть люди, которые выкладывают свой дневник в Сеть, я страшно возбудился.
Хорошо бы, подумал я, написать фикшн, роман в форме дневника, и так его выкладывать в реальном времени… И чтобы читатели думали, что все это на самом деле. Кажется, подумал я это еще до того, как Катя Деткина попала под машину. Как всегда, интересней всего вопрос, почему это так и не было осуществлено именно в форме дневника, причем никем.)
Так вот, некое количество сетевых персонажей завели там себе дневники. В их числе мой начальник по «РЖ» Роман Лейбов и мой начальник по «Ленте. ру» Антон Носик (хочу предложить кому-нибудь из Weekend'a тоже вести дневник — тогда все мое Интернет- начальство будет охвачено). И некий юноша, тусующийся на LENIN'e, по имени Акваланг (то есть я, как всегда, исхожу из презумпции виртуальности персонажа — в том смысле, что не унижаюсь попытками угадать, кто есть кто… может, типа, Акваланг — это Юля Фридман или там еще кто-то… без разницы. Назвался Аквалангом — пусть Акваланг и будет). Может, кто еще есть — но ссылка на дневники из России лично мне упорно выдает сообщение:
Sorry… The directory is the biggest pig of CPU on the site. To make the rest of the site faster, the directory is down right now. We have two new servers due to arrive Monday afternoon (Feb 5th). We'll then be setting them up and they should be online later in the week. Once those servers are up, we'll put the directory back online. We'll probably also make the directory available during non-peak hours of the day.
Переводить не буду.
Акваланга читать временами забавно (типа школьник пишет о том, как он впервые услышал Егора Летова… и вообще идея излагать идеи круга Дугина с точки зрения подростка превосходна, если ставить целью их полнейшую профанацию. Написал и сам испугался: вдруг я подсказываю Глебу Павловскому мысль для очередной предвыборной кампании?). Лейбова читать приятно (как всегда). Носика читать интересно — он пишет интересно, и к тому же есть телега, что Носик — барометр Рунета и куда он повернется, туда ветер и подует.
В этом смысле ряд действий Антона — возобновление «Вечернего Интернета», участие в проекте Bagatelles и теперь писание дневника — бьет в одну точку: Носик отчетливо позиционирует себя как частное лицо. Логическим продолжением будет продажа Lenta.ru и уход из «МеМоНета» (вариант: закрытие Lenta.ru и продажа «МеМоНета»). После этого Носик прекращает функционировать как часть Большого Рунета, делает деньги на чем-то другом, участвует в некоммерческих проектах, читает лекции и пишет мемуары.
(Напомним, что когда Дамиан Кудрявцев объявил, что «уходит из Интернета», именно Носик написал об этом текст в журнал «Интернет».)
В смысле судьбы Антона Борисовича это вполне представимо. Неясно, правда, как увязать этот сценарий с тезисом о Носике-флюгере… Вряд ли уход Антона приведет к вымиранию Рунета. Впрочем, он может маркировать очередной конец прекрасной эпохи.
В качестве послесловия я решил поставить цитату из Акваланга:
Почитал дневник Носика. На повестке дня присвоение ему пожизненного прозвища «Хобот» с обязательным тыканьем указательным пальцем, оплевыванием и издевательскими выкриками. Очень печально.
Носик такой же, как и все, ничем не отличается.
Вы можете представить кого-нибудь еще, про кого можно было бы на полном серьезе написать: «Очень печально. X такой же, как и все, ничем не отличается»? Подставьте сюда «Кузнецов», «Лейбов», «Экслер» или кто угодно… нет, в самом деле — смешно.
Женя Горный в своей недавней статье для NetHistory.ru пишет, что мой текст — первая публикация о ЖЖ в русской прессе (вторая — у Линор). Всего за время существования сервиса вышли 98 статей за неполные три года. Впрочем, не вижу оснований отказывать в звании прессы антикультурологическому еженедельнику: ЛЕНИН: Миши Вербицкого, где, вероятно, и появилась та самая первая ссылка, с которой все началось. Первым зарегистрировал ЖЖ Рома Лейбов, потом — Илон Фрайман, потом Носик, Куб и другие. Забавно, что и первооткрыватель-Вербицкий, и я, написавший о ЖЖ по горячим следам, присоединились немного позже — где-то через месяц, в марте. Однако уже в мае стало ясно, что место нынче в Сети только одно — и оно называется LiveJournal…
«НасНет», май 2001 г.
Место нынче в Сети только одно — и оно называется LiveJournal, «Живой журнал» или ЖЖ по-русски. С тех пор как я впервые о нем написал, он разросся еще больше, число пользователей из России достигло 244 человек — меньше, чем в Штатах, Англии и Австралии, но больше, чем в Индии или большинстве других стран. И это при том, что кто- то из русских обнаруживается в Антарктиде, Израиле и USSR (former). Иными словами, количество пользователей ЖЖ приближается к числу постоянных читателей моей колонки. Про ЖЖ уже отписали Лейбов, Сеткин, Вика и еще куча народу — так что мои пять копеек вряд ли переполнят эту копилку.
Реально ЖЖ убил все подписные листы и форумы, где появлялись «старожилы Рунета». Причин несколько. Первая — вес высказывания, сделанного в собственном журнале, куда меньше, чем в любом другом месте — в форуме или на листе, не говоря о журналах и газетах. Об этом писал еще Носик, бывший одним из первооткрывателей ЖЖ:
Формат записей, которые я оставляю в своем дневнике на LiveJournal, не предполагает и не требует наличия стороннего читателя. Никому не возбраняется иметь по поводу моих записок собственное мнение, равно как и высказывать его в любом формате — однако попытки затевать публичную полемику по поводу вещей, прочитанных в моем дневнике, представляются мне неадекватными…
Я уже писал в связи с возобновлением «Вечернего Интернета» и проектом Bagatelles о тоске по частному существованию, охватывающей ветеранов Рунета. ЖЖ предоставляет подходящий механизм, чтобы уменьшить эту тоску. И это первая причина — каждый говорит за себя, а не за те ресурсы, которые на нас наросли.
Вторая причина — не говорение, а слушание. Жители ЖЖ могут ограничивать круг тех, кого они читают, и тех, кто читает их, — то есть опять-таки круг тех, кто им отвечает. Это позволяет создать свой закрытый лист по каждому отдельному топику за одну-две минуты — и тем самым ослабить информационный шум.
Приятно, что путем неких специальных технологий можно фильтровать даже список твоих друзей, что позволяет избегать обид в жанре «Почему ты не включил меня в свой френдовый список?». Включить можно хоть всех, а потом создать две-три маленькие группы и читать только тех, кто в них включен. И писать — только им.
Некоторым образом приходит на ум — прости, господи! — пир-ту-пир-технология.[26]
Каждый в ЖЖ совершенно самостоятелен и не зависит от модератора. Осталось еще както реализовать ее на аппаратном уровне, чтобы не зависеть от сбоящего иногда сервера — и жизнь станет еще интересней.
Я заговорил о ЖЖ, поскольку решил, что с этого выпуска иногда буду приводить отдельные цитаты из чужих дневников — с разрешения авторов, конечно.
Первая из них — отзыв на прошлый выпуск с цитатой из Блока:
Мой мемуар вряд ли пригоден к публикации, поэтому — сюда, вроде как на забор. И потом тут связь с прошлым постом (нелепицы, мужчины в носочках, хохот и т. п.). Лет, наверно, было мне 18 или 19, спирт, бессонница и дым, наши юные тела закаляет исступленье… короче, очнулась в ванне. Вокруг чьи-то носочки плавают. А он стоит рядом и читает «Девушка пела в церковном хоре…» Какая же я живучая. После ТАКОГО хохота выживают не все.
Предыдущий пост, то есть запись, то есть фрагмент из нее, тоже грех не воспроизвести — для контекста:
Рекорд нелепости — мужчина в одних носках.
Опасное зрелище, могу дохохотаться до конвульсий.
Пользуюсь, кстати, случаем восстановить историческую справедливость: автором истории про «носочки» является юзер seann. He знаю, почему при первопубликации мне не пришло в голову это указать.
О причинах популярности ЖЖ писали много, один «Русский журнал» посвятил этому сетевому феномену, наверное, две дюжины статей. (Одной из последних, кстати, было интервью с Алексеем Толкачевым, человеком, который сделал в ЖЖ запись на русском языке задолго до того, как ЖЖ открыл Вербицкий. Однако Толкачев ЖЖ быстро забросил, так что звание отца-основателя остается опять-таки у Лейбова и Вербицкого.) Кто-то (кажется, Носик) пошутил после одной из РЖшных статей, что Журнал бывает либо живой, либо русский, — но так или иначе мне не хотелось бы присоединяться к этой индустрии, тем более что за прошедшие три года мыслей у меня не слишком прибавилось.
Что касается моей жизни в ЖЖ, то довольно давно я поступил, как и советовал в статье: создал небольшую группу френдов (так называемый «узкий кастом»), которую и читаю каждый день. В этой сокращенной френдовой ленте, за редкими исключениями, только люди, с которыми я лично знаком и готов часто и близко общаться: иными словами, в рамках моего узкого кастома френды и есть друзья, и это правило только подтверждается исключениями. Одно из них грех не назвать: Саша Гагин под одним из своих псевдонимов удерживается в этом списке уже три года, хотя за это время виделись мы с ним от силы раза четыре.
В завершение этой главы я хочу привести статью, написанную мною для англоязычного издания Wired News. В самой статье речь идет о «Живом журнале», а история ее публикации стала для меня одним из самых тяжелых испытаний за все время моей ЖЖизни.
Статья, напомню, была написана для американского издания и потому в переводе выглядит совсем странно.
Русские заложники обретают голос благодаря американскому Интернет-сервису
Wired News, осень 2002 г.
Американский сайт LiveОournal.com удивительно популярен среди русских жителей Сети. На прошлой неделе он был награжден Российской ежегодной профессиональной премией РОТОР++ в номинации «Лучший интерактивный сайт». Через несколько дней после награждения LiveJournal помог русским заложникам связаться со своими друзьями и всем миром.
Основанный в 1999 году ЖЖ представляет собой сайт, позволяющий создавать журналы и дневники, которые может читать и комментировать любой посетитель сайта или — по выбору автора — только группы его друзей. Некоторые ЖЖ-юзеры используют свои дневники в качестве веб-лога. В настоящий момент количество зарегистрированных пользователей превысило 700 тыс., и сайт был удостоен премии Webby.
В последние два года ЖЖ стал чрезвычайно популярен в России. Русские занимают пятое место при распределении по странам, а сайт также стал виртуальным местом встреч для российских интернет-активистов, журналистов и писателей. Некоторые дневники и веб-логи, как и ЖЖ в целом, сами по себе неоднократно номинировались и награждались различными российскими интернет-премиями. Иногда ЖЖ также используется в качестве новостного агентства как обычными читателями, так и профессиональными журналистами.
— Вполне естественно, что я рассматриваю и использую некоторые ЖЖ-записи в качестве источника новостей, — говорит Антон Носик, один из русских первооткрывателей ЖЖ, главный редактор и генеральный директор ведущего русского новостного агентства «Лента. ру», — мы достаточно часто так делаем в «Ленте». ЖЖ также используется как способ сообщить важные новости людьми, живущими в удаленных районах России, таких, как Сибирь и Дальний Восток, где ни газеты, ни новостные агентства не держат собственных офисов, так как новостей там бывает немного.
В прошлую среду 50 вооруженных чеченцев взяли в заложники 800 человек в одном из московских театров. В эти дни ЖЖ стал одним из наиболее важных источников не подвергавшейся цензуре информации. Им пользовались как жители России, так и члены зарубежных русских сообществ.
— Я пользуюсь ЖЖ как блогом, который дает мне линки ко многим сетевым проектам, — говорит Роман Лейбов, профессор Тартуского университета и еще один из русских первооткрывателей ЖЖ. — ЖЖ — отличный инструмент для того, чтобы мониторить общественные настроения и отслеживать их колебания во время кризиса.
Несколько ЖЖ-юзеров находились в контакте с родными и близкими, оказавшимися заложниками террористов. Одной из таких юзеров была Ольга Бруковская, директор по развитию газеты «Утро. ру». Ее друг Марк, заложник, посылал ей SMS, используя свой мобильный, чтобы попросить ее «написать в Интернете правду о том, о чем лжет ТВ». В частности, он писал, что именно заложники призвали людей собраться на антивоенный митинг, а вовсе не террористы, как утверждало телевидение.
— Я попросила людей продублировать мои посты в их журналах и газетах, — вспоминает Ольга, — потому что хотела, чтобы как можно больше людей знали о просьбах заложников.
Все дни, пока театр находился под контролем чеченцев, российские власти запрещали публиковать или пускать в эфир какие бы то ни было интервью с террористами и даже временно закрыли некоторые ТВ-каналы и веб-сайты за нарушение запрета. В этой ситуации ЖЖ оставался одним из независимых каналов — та же роль у него была и после штурма. Одним из наиболее важных источников стал в этот момент дневник репортера Степана Кравченко, который принимал участие в спасении заложников.
— Он писал о жертвах больше и глубже в своем ЖЖ, чем мог бы в том издании, где работал, — говорит Антон Носик, — есть большая разница между публичным высказыванием в СМИ и заметками в ЖЖ Журнал Степана был вполне эмоционален, но также содержал информацию, недоступную в любом СМИ, например касавшуюся числа погибших заложников и причин их смерти. За полчаса до того, как СМИ сообщили первые цифры погибших, Кравченко уже оценил общее число жертв, основываясь на том, что он сам видел.
Вначале власти старались скрыть детали штурма, и ЖЖ стал местом для дискуссий, где врачи и свидетели старались раскрыть правду о газе, убившем 116 человек Версия об использовании опиатов для того, чтобы усыпить террористов, ныне подтвержденная немецкими экспертами, впервые была высказана именно здесь.
Журнал Ольги Бруковской и других близких заложников теперь вернулся в обычный режим. Последний пост в Ольгином журнале гласит: «Марк выписан из больницы!!»
«Спасибо, Ольга, — пишет один из ЖЖ-юзеров, — благодаря тебе множество людей, не знавших Марка лично, сопереживали ему, и через него — всем другим заложникам».
Ни одна из моих статей, в том числе политически острые и дискуссионные, не вызывала такого шквала негативных эмоций. Даже сейчас, по прошествии полутора лет, я невольно ежусь, вспоминая, как писали обо мне люди, которых я еще недавно считал друзьями.
Нельзя сказать, будто я не понимал, что вступаю на опасное поле. Одно дело — писать про кино и всякое тру-ля-ля на умные темы и другое — высказаться о таких травматичных событиях, как захват заложников, да еще и в американском журнале.
Когда я писал статью, я больше всего боялся сбиться на сенсационный тон и начать пересказывать личные подробности про героев — прежде всего про Ольгу Бруковскую и Марка. В дневнике Бруковской хватало рассказов о еечувствах, эмоционально убедительных и впечатляющих. Будь я писателем, именно на них бы и сконцентрировался, но в статьях я специально избегал их цитировать, ограничившись несколькими спокойными репликами. Можно сказать, меня интересовала не тема «люди и террористы» или «близкие заложников», а история о новой технической игрушке, которая оказалась востребована в столь экстремальных условиях.
В отличие от других моих статей, написанных в Wired, эта статья шла туго. Мой американский редактор, беседуя со мной по ICQ, задал несколько уточняющих вопросов, в том числе — о возрасте и профессии героев, на которые я ответил, не подозревая подвоха. Каково же было мое удивление, когда я увидел текст, начинавшийся словами. МаркРанков, одиниз750заложников, захваченныхчеченскими экстремистами на прошлой неделе, просил передать русскому народу:
«Ваше ТВ лжет!» Ранков, 28 лет, хотел, чтобы его соотечественники знали, что не одни только чеченские террористы просили провести в Москве митинг с требованием прекратить войну в Чечне, как утверждало российское телевидение. О том же самом просили и сами заложники. Вопрос: как он передал это послание?
Дальше статья более-менее следовала моему тексту, но акценты уже были переставлены. Мне стало не по себе, и я тут же связался с Бруковской, которой переслал ссылку, чтобы Оля сказала, все ли нормально. Она показала текст Марку и заверила меня, что все о'кей. Я несколько успокоился, но в ЖЖ началась настоящая буря.
В первую очередь меня обвинили в том, что я хожу в ЖЖ «за контентом с ведром» (слова Маши Нестеровой). Насколько я понимаю, эти обвинения означали, что мне не следовало бы использовать «Живой журнал» как источник для статей. Надо заметить, всю информацию я не только брал из открытой части ЖЖ, но еще и спрашивал разрешение на ее использование у авторов, так что речь идет именно об эстетическом неприятии подобного подхода: мы здесь живем, а вы пришли за контентом с ведром. С чем-то похожим пришлось столкнуться через год Линор Горалик, когда она объявила о создании коммьюнити «Дети 70-х», предназначенного для публикации и обсуждения мемуаров о детстве ее сверстников, людей семидесятых годов рождения. Линор не скрывала, что собирается использовать эти материалы для книги (указывая, разумеется, авторов цитат), однако нашлось много людей, резко негативно отозвавшихся о ее проекте.
Внешней причиной в обоих случаях называлось то, что информация слишком легко нам достается: мол, прочитал, copy-paste сделал — и все хорошо. Никому, однако, не приходит в голову сказать «я сделаю то же самое быстрее и лучше»: понятно, что отбор и обработка информации — тоже тяжелый труд. Так что попробуем найти еще какую-нибудь причину столь сильных эмоций, вызванных моей статьей.
Вероятно, дело в том, о чем я писал в своих старых статьях: ЖЖ позиционирует себя как частное, приватное пространство. И потому многие авторы ЖЖ чувствуют себя уязвленными, когда кто-то использует их записи как рабочий материал для статьи или книги.
С похожей проблемой сталкиваются не только журналисты. Много лет в ЖЖ функционировала так называемая «Лента fif'a», где были собраны почти все русскоязычные пользователи ЖЖ. Один из администраторов «Ленты fif'a» Антон Монахов, писал мне во время истории со статьей в Wired:
Многим людям не нравилось, что они попадали в «список фифа». Сводя к одной фразе их возражения, не нравился им тот момент, что из-за этого их публичные записи «мог прочитать кто угодно». Непонимание базового свойства сервиса именно в этом и состоит. Причем пробиться сквозь их возражения и объяснить, что их и так мог читать кто угодно, не удавалось, хотя в начале эпидемии я потратил на переписку много времени. Обида на то, что в их «персональное пространство» влезают, заставляла часть людей переходить к угрозам в надежде, что таким образом они смогут его оградить. Угрозы были разные, от технических до юридических. До физических, как бывало в фидо; не доходило.
Иными словами, в этом случае, как и в случае хождения за контентом с ведром, речь не идет о нарушении прайвеси — в конце концов все эти люди добровольно сделали свои записи доступными, выложив их в так называемой «публичной моде», или дали согласие на публикацию. Юридически и даже этически позиция журналиста вполне обоснована, однако понятна и эмоциональная реакция, о которой рассказывает Монахов. В рамках собственного журнала автор чувствует себя защищенным от обесценивания и критики — он всегда может забанить нежелательных пользователей или разрешить комментарии только друзьям. Однако стоит его мыслям и рассказам попасть в иной контекст — в книгу, статью или «Ленту fif'а», они становятся уязвимыми. Более того — теряется ощущение уникальности. Мне кажется, именно в возможности балансирования на грани частного и общественного заключается один из секретов обаяния ЖЖ: в конечном итоге добрая половина записей в ЖЖ — это призыв ко всему миру: «Посмотрите на меня! Полюбите меня! Восхититесь мной!»
Этот призыв зачастую обращен ко всем людям но ответ всегда хочется слышать только от тех, кто в самом деле готов любить и восхищаться. «Публичная мода» ЖЖ — самообман; в глубине души большинство из нас готово открыть запись не любому незнакомому читателю, а только любому доброжелательному — пусть даже незнакомому.