боя за польскую столицу: «Штурмовать город с миллионным населением, защищенный фортами и крепостной артиллерией, германцы не собирались, но в ходе операции все-таки его атаковали, употребив до 30 % имеющейся пехоты и 50 % кавалерии». Рузский же не собирался защищать Варшаву, намереваясь отступить на правый берег Вислы, но Иванов настоял на обороне, что и было сделано[50].
В то время как немцы двигались к Варшаве, соединения 4‐й и 9‐й армии были скованы в районе Ивангорода, увязнув в боях за плацдармы. Теперь единственным резервом для контрманевра становилась 5‐я армия П.А. Плеве, перебрасываемая в район между Варшавой и Ивангородом. Это движение впредь до своего завершения ослабляло оба фронта. Перегруппировка русских облегчила австрийцам наступление на крепость Перемышль, где русская оборона от Перемышля до румынской границы теперь держалась только на 8‐й армии А.А. Брусилова (3‐я армия также была втянута в бои на реке Сан). Но сражение за Варшаву было гораздо важней.
26 сентября главкоюз Н.И. Иванов, отчетливо сознававший гибельность пассивной обороны по речным берегам, отдал директиву о переходе в наступление. Согласно приказу штаба Юго-Западного фронта, 4‐я и 5‐я армии должны были переправиться на левый берег Вислы, захватить плацдармы (в первую голову – у Ново-Александрии) и твердо укрепиться на захваченных позициях. Одновременно главные силы – 2, 4 и 5‐я армии – должны были занять исходное положение для перехода в контрнаступление; при этом 9‐я армия обеспечивала развертывание со стороны 1‐й австрийской армии, а Наревская группа (27‐й армейский и 1‐й Туркестанский корпуса) прикрывала проводившуюся операцию с севера.
Директива главкоюза не подлежала немедленному исполнению: во-первых, армии не успевали развернуться к намеченному сроку; во-вторых, мостовые переправы отсутствовали, что не позволило бы русским захватить плацдармы на западном берегу на широком фронте. Вдобавок противник также отлично сознавал опасность русской переправы у Ново-Александрии. Сюда была двинута сводная группа М. фон Гальвица в составе Гвардейского резервного корпуса, одной дивизии из ландверного корпуса Войрша и бригады 20‐го армейского корпуса.
Между тем 27 сентября немцы подошли к Варшаве, начав ее артиллерийский обстрел. Соединения 2‐го Сибирского корпуса стали отходить на линию старых фортов (Варшавская крепость также находилась в запущенном состоянии), и противник уже, казалось бы, торжествовал победу, так как русские не имели тяжелой полевой артиллерии. Офицер Варшавской крепости писал в тыл: «Объявление войны поразило нас как громом: крепость разоружена, то есть большая часть орудий и людей переведены в другие пункты, большая же часть фортов, окружающих цитадель в несколько поясов, взорвана»[51].
28‐го числа командарм-2 С.М. Шейдеман отвел части 2‐го Сибирского корпуса за еще уцелевшие форты. В ожесточенных сражениях перед Варшавой, у местечек Блоне и Гройцы, составлявшие 2‐й Сибирский корпус 4‐я (Н.Ф. Краузе) и 5‐я (Г.Г. Лилиенталь) Сибирские стрелковые дивизии были совершенно обескровлены. Тем самым уже в первом же сражении под Варшавой войска 2‐го Сибирского корпуса потеряли свой кадровый состав. На стыке с сибиряками дралась 24‐я пехотная дивизия Н.П. Рещикова из состава 1‐го армейского корпуса.
Однако сил все равно не хватало, а просчеты командиров усугубляли положение вещей. Так, у местечка Надаржин того же 28 сентября потерпела поражение бригада 24‐й дивизии в составе 95‐го Красноярского и 96‐го Омского пехотных полков под командованием полковника Н.А. Лохвицкого. Особенно тяжелые потери понес Омский полк, оставивший противнику треть личного состава пленными (в том числе командир полка и его штаб), шесть полевых гаубиц, одно легкое орудие и восемь зарядных ящиков. Катастрофа произошла по вине штаба корпуса, где комкор-1 Л.О. Сирелиус не желал верить в донесения об обходе немцами левого фланга бригады и не дал своевременного разрешения на отход. Лишь отвага роты сибиряков, придержавшей германцев, дала возможность основным силам бригады отступить.
Русских войск не хватало для того, чтобы занять весь периметр обороны крепости, ведь инициатива действий принадлежала неприятелю, и русские не могли разгадать, куда в каждый следующий момент направит свой главный удар генерал Макензен. Окружность Варшавской крепости составляла 47 километров. При этом первая линия обороны на западном берегу насчитывала 12 фортов, вторая линия – 5 фортов и 3 промежуточных укрепления. Ядро крепости – совершенно устарелая Александровская цитадель с шестью крепостными фортами. На правом берегу в качестве предмостного укрепления располагался старый форт «Сливицкий».
В этот момент, который стал ключевым в ходе Варшавско-Ивангородской операции, к городу подошли головные эшелоны с войсками 2‐й армии:
– 1‐й Сибирский корпус М.М. Плешкова (передан во 2‐ю армию из состава 10‐й армии 22‐го числа);
– 4‐й армейский корпус Э.Х. Султан Гирей Алиева (передан во 2‐ю армию из состава 1‐й армии 22‐го числа).
Как видим, наступление германцев побудило-таки Н.В. Рузского усилить 2‐ю армию еще двумя корпусами. При этом два корпуса были переброшены по железной дороге, а прочие два двигались походным порядком. Прибытие этих войск из глубины страны спасло исход Варшавско-Ивангородской операции, так как с захватом Варшавы немцы получали возможность развития наступательных действий на правом берегу Вислы с поддержкой из района крепости Торн. Генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов по окончании осенних боев в Польше писал, что победа была обеспечена прежде всего благодаря непрерывному притоку резервов на театр военных действий. Данилов отметил: «Весь успех первой операции на левом берегу Вислы следует приписать своевременному и непрерывному в период с 18 сентября по 6 октября притоку войск к Варшаве. Лишь после того, как к этому пункту прибыли 1‐й и 2‐й Сибирский корпуса и 63‐я пехотная дивизия, успех склонился на нашу сторону»[52].
Прибывавшие к Варшаве сибирские войска были брошены в бой прямо с колес и без артиллерии, так как времени на какую-либо перегруппировку уже совершенно не оставалось. Проходившие через город сибиряки восторженно встречались варшавянами – более 4 тыс. горожан вступили добровольцами в русскую армию. Во время сражения за город из Варшавы выехало до 260 тыс. жителей, 200 тыс. из них впоследствии вернулись после окончания боев[53].
Весь день 29‐го числа под Варшавой шли ожесточенные встречные бои, в которых немцы, обладавшие превосходством в артиллерийском огне (артиллерия сибиряков не успела за пехотой), стали постепенно оттеснять русских к городу. Но и немцы несли ни с чем не сообразные потери: непрерывные русские контрудары вынудили А. фон Макензена ввести в бой все свои резервы до последнего человека. Противник только усиливал свой нажим, а возможности оборонявшихся частей были не беспредельны, почему все-таки немцам удалось оттеснить 2‐ю русскую армию на линию старых фортов Варшавской крепости.
В городе уже готовились к эвакуации. К 30 сентября немцы были в 7–8 верстах от варшавских фортов второй линии, а тяжелые германские снаряды падали уже чуть ли не в центр города. Военный генерал-губернатор А.Ф. Турбин даже получил распоряжение из Ставки о спешной эвакуации Варшавы. Проживавшая тогда в Санкт-Петербурге З. Гиппиус 30 сентября записывала в дневнике: «Сегодня известия плохи, а умолчания еще хуже. Вечером слухи, что германцы в пятнадцати верстах от Варшавы. Жителям предложено выехать, телеграфное сообщение прервано. Говорят – наш фронт тонок. Варшаву сдадут. Польша, несчастная, как Бельгия, но тоже не одним, а двумя несчастиями. У Бельгии цела душа, а Польша распята на двух крестах»[54].
В этих условиях командование фронта распорядилось отвлечь противника переправой ряда войск через Вислу с последующим захватом плацдармов. Для этого предназначались те подразделения, что в данный момент находились на марше, но не успевали к Варшаве ранее разрешения кризиса в сражении в предполье. Поэтому корпуса А.Е. Чурина (2‐й армейский) и В.Н. Данилова (23‐й армейский) получили приказ переправиться через реку, дабы помочь сибирякам, шаг за шагом отступавшим к Варшаве. В составе 2‐го армейского корпуса (26‐я пехотная дивизия А.Н. Порецкого и 43‐я пехотная дивизия В.А. Слюсаренко) к этому моменту насчитывалось всего 23 потрепанных батальона при 132 орудиях. Состав 23‐го армейского корпуса был еще слабее: 3‐я гвардейская пехотная дивизия В.В. Чернавина, 8‐й пехотный Эстляндский полк из состава 2‐й пехотной дивизии и 38‐й Донской казачий полк. Итого – около 14 тыс. штыков и сабель при 32 пулеметах и 56 орудиях.
За неготовностью понтонных средств попытки переправы у Гуры-Кальварии (2‐й и 23‐й армейские корпуса, предназначенные было для вливания в 5‐ю армию, чего так и не вышло) и Ново-Александрии (4‐я армия А.Е. Эверта), чтобы заставить противника раздробить свои силы, не удались. И дело не в том, что русские не сумели переправиться в принципе, а в том, что разрозненные плацдармы могли быть легко уничтожены противником. Иначе говоря, закрепление русских корпусов 2‐й армии на левом берегу Вислы означало бы, что немцы получают возможность бить русских по частям. Поэтому даже те войска, что уже сумели переправиться через Вислу, вскоре были отведены обратно, за водную преграду. Ю.Н. Данилов указывает, что «отход 2‐й армии на линию варшавских фортов ставил в изолированное положение переправившийся на левый берег Вислы 23‐й корпус, которому генерал Иванов приказал отойти обратно на правый берег реки. Движение это было выполнено в ночь на 12 октября [нового стиля], и по окончании такового мосты через Вислу у Гуры-Кальварии были уничтожены»[55]