.
Переправившиеся было Гренадерский и 16‐й армейский корпус были отброшены обратно за Вислу. И лишь бригада 3‐го Кавказского корпуса сумела удержать плацдарм у Козениц в сфере действия крепостной артиллерии Ивангорода. На Козеницкий плацдарм были сосредоточены 3‐й Кавказский и 17‐й армейский корпуса, создавшие опору для последующего контрнаступления. Это был большой риск – в случае решительного удара противника по плацдарму вся русская масса не успела бы переправиться. А в случае разрушения понтонных мостов германской тяжелой артиллерией – вообще никто: уничтожение двух корпусов – это лишь немногим меньше, чем в танненбергской катастрофе. Другое дело, что немцы направляли свой удар на Варшаву, и свободных войск для ликвидации козеницкого плацдарма у них не было. Участник этих боев вспоминал: «Офицеры штаба фронта мне потом рассказывали, как тяжело им было рисковать возможной перспективой катастрофы – гибели целых двух корпусов»[56].
29‐го сентября к Варшаве наконец-то подошел 27‐й армейский корпус Д.В. Баланина, что позволило русским укрепить оборону. Теперь на пути дивизий генерала Макензена, не считая варшавского гарнизона, находились целых четыре русских корпуса. Правда, бросаемые в бой по мере подхода войска не имели тылов, а к тому же перемешались. В результате, сражаясь вокруг большого и богатого города, сибиряки не всегда получали достаточного снабжения. Генерал для поручений при Верховном главнокомандующем Б.М. Петрово-Соловово 5 октября докладывал великому князю Николаю Николаевичу: «Из заявления начальствующих лиц и расспросов нижних чинов выяснилось, что хлеба часто не было. Так, некоторые части даже в десяти верстах от Варшавы не имели хлеба три дня. Многие конные части заявляли, что на правом берегу Вислы часто овса и сена не бывало… Походных кухонь в резервных войсках нет, а в некоторых частях кавалерии – развалились»[57].
Сосредоточение в варшавском районе целой армии подрастратило продовольственные запасы города и региона, что потребовало немедленной помощи польской столице. После снятия осады 16 ноября и.д. (исполняющий должность. – Ред.) варшавского генерал-губернатора телеграммой в МВД возбудил ходатайство о доставке в Варшаву 800 тыс. пуд ржаной обдирной муки. Через три дня министр внутренних дел Н.А. Маклаков отдал распоряжение об удовлетворении ходатайства «из заготовленных главноуполномоченным по заготовке хлеба для нужд армии запасов» по заготовительной цене, без наценок. Междуведомственное заседание по продовольственному делу при Управлении сельской продовольственной части МВД, отвечавшее за помощь разоренным войной районам, приняло решение об отправке хлеба в Польшу из Тамбовской, Нижегородской и Самарской губернии. Помимо того, отвечавшее за заготовку продовольствия для армии Министерство земледелия обязывалось передать Варшавской, Люблинской и Радомской губерниям запасы пшена и ржи, на данный момент невостребованные войсками[58].
Кроме того, члены солдатских семей, выселенцы, беженцы первоначально могли воспользоваться льготой по бесплатному проезду в тыл и обратно. С 28 августа и до конца года был установлен следующий порядок: «Нуждающимся лицам, выселенным из губерний Царства Польского и Западного края по случаю военных событий и желающим вернуться на родину, предоставлен бесплатный проезд по казенным железным дорогам в вагонах 3‐го или 4‐го классов по билетам, выдаваемым в обмен на удостоверения, полученные от губернаторов и градоначальников тех губерний и городов, куда означенные лица были выселены». 21 ноября МВД разъясняло, что бесплатные билеты по железным дорогам выдаются «только бедствующим семьям нижних чинов запаса и ополчения, отправляемым на родину, и притом не более одного раза на каждую семью», а потому родственники раненых, приезжающие для свидания с ними в госпитали, таких льгот не имеют. То есть речь шла о семьях солдат, которые после призыва солдата возвращались в родные места к родственникам[59].
Однако вернемся к варшавскому сражению. Численное преимущество германской стороны, бывшее в войсках Макензена к началу броска, оказалось сведено на нет, и Макензен мог рассчитывать только на свою артиллерию. Тяжелые орудия позволили германцам теснить русских, но при этом общий темп продвижения вперед был столь невелик, что стало ясно, что взять Варшаву одним броском не удалось. Следовательно, сила русских будет теперь только возрастать. В свою очередь, русский комкор-27 29‐го числа получил распоряжение командарма-2 С.М. Шейдемана возглавить оборону Варшавы – Баланин сменил начальника Варшавского крепостного района Ольховского на его посту вплоть до подхода всей 2‐й армии.
В тот же день состоялось очередное совещание Верховного главнокомандующего с командованием Юго-Западного фронта в Холме. Великий князь Николай Николаевич повелел немедленно перейти в наступление силами обеих армий – 4‐й от крепости Ивангород и затем 2‐й армией от Варшавы. Приказ Ставки гласил: «Ни под каким видом Варшавы не отдавать и немедленно перейти в энергичное наступление». Решительность царского дяди сознавалась и войсками. Например, письмо середины октября с варшавского фронта подчеркивало – «Особенного внимания, уважения и любви заслуживает наш Верховный главнокомандующий. Я лично, да и все мы, воины, преклоняемся перед его упорством и настойчивостью в достижении поставленных целей. Он во многом напоминает Петра Великого. Это поистине народный герой. С таким главнокомандующим было бы мудрено проиграть кампанию. Войска прямо-таки обожают его»[60].
Таким образом, командарм-2 обязывался подготовить контрнаступление, воспользовавшись как своими корпусами, так и все еще находящимся на западном берегу Вислы конным отрядом Г.Р. Шарпантье – Кавказская кавалерийская дивизия, три бригады 1‐й гвардейской кавалерийской дивизии и Астраханский казачий полк. И уже 30 сентября части 2‐й армии нанесли под Варшавой ряд контрударов, сумев оттеснить противника от города.
Интересно, что на этом совещании Верховный главнокомандующий предложил образовать на базе 2‐й армии третий фронт. То есть создать сильную группировку, которая в дальнейшем должна будет преследовать противника на левом берегу Вислы и нацеливаться на Берлин. Данное решение было своевременным и верным со всех сторон: как с точки зрения перспективы дальнейших действий, так и с позиций организационного плана внутри русской военной машины, так и, наконец, в отношении предполагаемого нового комфронта. Главнокомандующим новым фронтом Ставка предложила назначить начальника штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексеева. Однако главкоюз Н.И. Иванов соглашался на такую рокировку только в том случае, если должность генерала Алексеева займет генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов. Такой вариант был отвергнут уже великим князем Николаем Николаевичем. В итоге созданная группировка по окончании Варшавско-Ивангородской операции будет вновь раздроблена между фронтами, что в начале ноября позволит противнику опять вырвать инициативу – ударом на Лодзь.
Совещание в Холме 29 сентября проводилось по инициативе Н.И. Иванова, который неуверенно почувствовал себя в напряжении встречных сражений, развернувшихся на громадном пространстве. Да и за 8‐ю и 3‐ю армии, временно объединенных под управлением командарма-8 А.А. Брусилова, в конечном счете отвечал все равно штаб Юго-Западного фронта. Главкоюз жаловался Верховному главнокомандующему на командарма-2 С.М. Шейдемана и вообще на обстановку, сложившуюся на варшавском направлении. После докладов Иванова, Шейдемана и Алексеева великому князю Николаю Николаевичу «стало ясно, что дело в самом Иванове, который не справляется с управлением огромной массой войск». Поэтому с 30 сентября зона ответственности Варшавского района вместе с 2‐й и 5‐й армиями была вновь передана под руководство Северо-Западного фронта[61]. В этой операции начальник штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексеев получил очередной опыт управления огромными массами войск. Это пригодится Алексееву в кампании 1915 года, когда в должности главкосевзапа ему придется руководить сразу восемью армиями.
Когда ответственность за оборону Варшавы окончательно перешла в ведение командования 2‐й армии Северо-Западного фронта, было бы логичным передать управление войсками, дравшимися на варшавском направлении, под эгиду Северо-Западного фронта. Кроме того, штаб Юго-Западного фронта готовился перейти в контрнаступление войсками 4‐й и 9‐й армий от крепости Ивангород. Следовательно, до того единая по привязке к местности операция разбилась на две – отражение атак А. фон Макензена на Варшаву и бои на реках Сан и Висла от Ивангорода до Перемышля против главной австро-германской группировки. Поэтому на совещании в Холме по предложению главкоюза Н.И. Иванова район Варшавы, 2‐я и 5‐я армии, конный корпус генерала Новикова были переданы в ведение главкосевзапа Н.В. Рузского. Итак, руководство оборонительными боями со стороны штаба Юго-Западного фронта обеспечило начавшийся проигрыш германцами времени, а также – установление жесткой обороны на пути наступления неприятеля.
Зато генерал Рузский получил возможность возглавить сражение за Варшаву в тот момент, когда главный кризис в развитии операции фактически уже миновал. Именно этот переход варшавского района под эгиду генерала Рузского и позволил последнему разрекламировать себя в тыловой прессе как «героя Варшавы» (можно сказать, «двойной герой» – еще и после Львова). Нельзя не сказать, что подобная ротация управления войсками Варшавского укрепленного района вызывалась и субъективным фактором. Во время всей операции Ставка не смогла добиться от фронтов своевременного предоставления необходимых резервов для защиты Варшавы. Командование фронтами старалось свалить тяжесть выделения сил и средств на соседа. Тогда Верховный главнокомандующий предпринимает оригинальное решение: варшавское направление поочередно передается то в ведение Юго-Западного, то Северо-Западного фронта, что вынуждало главнокомандующих фронтами посылать на угрожаемые участки свободные силы. Такое положение несло в себе определенные невыгоды: постоянное изменение установленного подчинения тылов и оперативных отношений дезорганизовывало боевую работу войск, но иного выхода не было.