К 28 октября 3‐я армия подошла к Дунайцу, где фронт временно и стабилизировался. В ожидании исхода сражений в Польше и Карпатах Ставка приступила к формированию осадного парка для намечавшегося обложения, а возможно, и штурма Кракова. Телеграмма из Ставки М.В. Алексееву от 31 октября сообщала, что «Верховный главнокомандующий избрал генерала Лайминга для командования войсками, назначенными для атаки крепости Краков, с возложением должности начальника штаба на генерала Елчанинова, инспектора артиллерии на генерала Руктешеля, инспектора инженеров на генерала Шварца». Для осады Кракова был предназначен дивизион Кронштадтского мортирного полка – шесть 11‐дм мортир, четыре 120‐мм пушки и тяжелые батареи крепостей Северо-Западного фронта. Осадный парк для Кракова русские перевозили в Ивангород, где должен был сначала располагаться осадный штаб – ковенская осадная артиллерийская бригада с прожекторами, саперные роты, авиационный отряд. Штаб группы собирался в Брест-Литовске в начале ноября, и от штаба Юго-Западного фронта для обсуждения вопросов подготовки к осаде столицы австрийской Польши генерал Алексеев командировал капитана А.Х. Базаревского[110].
Совещание по вопросу о подготовке артиллерийской группы для осады Кракова было созвано 2–3 ноября 1914 года в Бресте под председательством коменданта Брест-Литовской крепости В.А. Лайминга. В совещании приняли участие начальник брест-литовской крепостной артиллерии А.К. фон Руктешель, комендант Ивангородской крепости А.В. фон Шварц, представитель Ставки, получивший назначение в штаб Осадного отряда, – полковник А.А. Свечин и представитель штаба Юго-Западного фронта А.Х. Базаревский. При обсуждении численности выделяемой для осады пехотной группировки Свечин и Базаревский заявили, что фронт может дать не более пяти второочередных дивизий, но генерал Шварц настаивал на привлечении 1–2 армейских корпусов, считая меньшее количество войск бессмысленной тратой времени и усилий. После прений В.Н. Лайминг поддержал младших, и сошлись на 1 перволинейной дивизии, 4 второочередных дивизиях, 4 бригадах ополчения, 2 кавалерийских дивизиях, 2,5 сотнях пограничной стражи из Ивангорода, 2 казачьих сотнях из Бреста. В то же время артиллерийская группа должна была составить около сотни тяжелых стволов. Во имя взятия Кракова великий князь Николай Николаевич предполагал выделить бригаду из Ковно и по дивизиону тяжелой артиллерии из Кронштадта, Гродно, Осовца и Новогеоргиевска. А именно: 8 42‐лин. пушек из Осовца, 4120‐мм пушки из Кронштадта, 12 6‐дм гаубиц из Ковно, 24 6‐дм пушки из Осовца, 24 6‐дм пушки из Гродно, 12 6‐дм пушек из Ковно, 8 6‐дм пушек Канэ из Кронштадта, 6 11‐дм мортир из Кронштадта и 50 пулеметов. Инженерные войска состояли из усть-двинской, ковенской и осовецкой саперных рот + 2 саперные роты из Иркутского военного округа; помимо того, совещание дополнительно ходатайствовало перед М.В. Алексеевым о двух саперных батальонах из состава действующих войск[111].
Характерно, что данная группа (в совокупности 7–8 дивизий) предназначалась лишь для блокады города на северном берегу Вислы, а на южном из-за нехватки войск можно было вести только наблюдение. Составленный брестским совещанием «План овладения крепостью Краков» четко указывал: «Составляя план овладения крепостью, надо иметь в виду и рассчитывать на строгую экономию сил». Сам Краков расположен на левом (северном) берегу реки; на правом берегу – предместье Подгурже. Их соединяют два железнодорожных и два постоянных городских моста. Подытоживая обсуждение вероятной осады, совещание установило: «Крепость Краков преграждает главные пути нашего наступления в обход Карпат с запада, господствует над прочими путями в этом направлении, защищает переправу на р. Висле и прикрывает левый фланг оборонительной линии австрийцев на р. Висле». Первая линия фортов вынесена на 7–8 верст от центра, общий обвод крепости северной части – 45 верст. Поэтому требуется либо 5–6 корпусов, чтобы полностью окружить город, либо ограничиться блокадой северного берега[112]. Соответственно выделенной войсковой группировке и было принято решение о блокаде самого Кракова, но не о полном его окружении. Однако до осады Кракова дело так и не дошло.
Пока войска генерала Радко-Дмитриева оборонялись на Сане, 8‐й (Н.А. Орлов), 12‐й (Л.В. Леш) и 24‐й (А.А. Цуриков) армейские корпуса 8‐й армии втянулись в ожесточенное сражение с 2‐й и 3‐й австро-венгерскими армиями на фронте от Стрыя до Хырова. Двадцать пять дней русские отбивались от превосходящего неприятеля, а затем перешли в контрнаступление. К концу октября корпуса генерала Брусилова втянулись в предгорья Карпат. Недостаток сил не позволял армиям Юго-Западного фронта рассчитывать на большие успехи. Например, командарм-8 31 октября сообщал в письме супруге: «Теперь, с Божьей помощью, врага осилим… Но беда в том, что все войска уводятся к северу, против Германии, а меня тут оставляют одного и дают невыполнимую задачу»[113].
Тем временем начальник штаба главнокомандующего на Востоке П. фон Гинденбурга генерал Э. Людендорф сумел провести перегруппировку для контрудара в правый фланг вяло наступавшим армиям русского Северо-Западного фронта. Отсутствие должного преследования и последующая приостановка наступления позволили немцам оторваться от русских, потеряв соприкосновение с ними, что обеспечило скрытность германской перегруппировки. Мощная железнодорожная сеть позволила немцам быстро перебросить в крепость Торн почти всю 9‐ю армию, которая, казалось бы, только-только отходила на Ченстохов, строго на запад от линии медленно двигавшегося русского фронта.
К концу операции, когда австро-германцам удалось оторваться от русского преследования, соотношение сил, бывшее перед началом германского наступления на крепость Ивангород, за счет постоянного вливания в действующие войска резервов не особенно изменилось. Несмотря на то что противоборствовавшие стороны на огромном пространстве более месяца вели напряженные и ожесточенные бои, отличавшиеся высокой кровопролитностью, к моменту остановки русских армий, двигавшихся по Польше вслед за отступавшим противником, стороны имели почти то же число штыков и сабель, что и месяц назад. Как будто бы можно было начать все сначала. Тем не менее потери противников в операции были значительны: австро-германцы потеряли до 110 тыс. чел., в том числе австрийцы – 75 тыс. Русские – несколько больше. Но в любом случае австро-германскому командованию не удалось добиться своей цели: мощным ударом в незащищенный стык между русскими фронтами разорвать единство русского Восточного фронта, после чего сосредоточенными ударами отбросить их на восток от линии Вислы, попутно уничтожив пару русских армий в «котлах».
Возобновление фронтального сопротивления на пути движения русских армий в Силезию и Познань не обещало успеха, прежде всего вследствие неравенства в силах. К тому же, вновь разгромленные австрийцы были способны только к сопротивлению на укрепленных линиях. Пассивная оборона в Польше вынудила бы германское верховное командование снова приступить к переброскам войск из Франции на Восточный фронт. А между тем немцы еще рассчитывали нанести англо-французам крупное поражение в Северной Франции, в ходе «Бега к морю». Следовательно, Гинденбург и Людендорф по-прежнему были вынуждены рассчитывать исключительно на свои собственные силы, которых было явно недостаточно для ведения фронтальной обороны. Именно поэтому германское командование на Востоке, не дожидаясь, пока русские войска приведут себя в порядок и лавиной двинутся в Германию, произвело перегруппировку к крепости Торн, дабы фланговым ударом на Лодзь опрокинуть всю русскую наступательную группировку Северо-Западного фронта.
Эта операция, последовавшая всего через несколько дней по окончании Варшавско-Ивангородской операции остановкой русского преследования, получит наименование Лодзинской.
Итоги операции
Варшавско-Ивангородская операция стала одним из грандиознейших сражений Первой мировой войны: в ней участвовало более 900 тысяч человек, входивших в состав шести противостоящих друг другу армий – на Восточном фронте она стала крупнейшей вплоть до Брусиловского прорыва 1916 г.[114] Тем более оно было крупным по меркам начала войны. История войны говорит: «По количеству участвовавших в ней сил и по своему стратегическому замыслу [операция] являлась одной из крупнейших операций Первой мировой войны. В ней принимала участие примерно половина всех русских сил, действовавших против Германии и Австро-Венгрии. Русское командование предприняло решительное наступление от Средней Вислы с целью глубокого вторжения в пределы Германии. Искусно осуществленная перегруппировка крупных сил к Средней Висле подчеркнула огромное значение в современной войне железных и шоссейных дорог для массовой переброски войск с одного участка фронта на другой»[115].
Стратегические замыслы сторон, возлагаемые для решения в данной операции, также являлись прямо-таки глобальными: разгромить противника и дойти до Берлина с русской стороны и разорвать неприятельский фронт надвое, разгромив силы одного из русских фронтов, тем самым завершив русскую наступательную инициативу в кампании 1914 года – с германской стороны. Более последовательной в этом сражении была именно русская сторона, но немцы добились большего оперативного успеха. Ученый пишет: «Для немцев эта операция шла вразрез с планом войны, который требовал отвлечения минимального количества сил на Восток. Для русских – она являлась развитием основного плана войны… Во всяком случае, немцы выполнили своим наступлением три важные задачи: задержали наступление русских на Силезию, ввязали русские армии в бой на огромном протяжении и прикрепили развертывание русских в известном направлении, что при отсутствии дорог делало для них невозможным быстрые переброски больших сил»