В ходе сражений под Варшавой и крепостью Ивангород был развеян тот миф, что уже вовсю пропагандировался Центральными державами, – миф о непобедимости германской армии. Сначала в середине сентября французы остановили натиск германской военной в битве на Марне, а теперь и русские не просто сдержали напор врага, но и погнали его на запад. Это действительно была победа – крупная победа над германцами, которая хотя и досталась тяжело, с большими потерями, но от этого не стала менее значимой.
Недостатки в умении и гибкости руководства русскими фронтами и армиями компенсировались частной инициативой низших командиров и упорством личного состава русских войск. А превосходство австро-германцев в огневом отношении (количество орудий и пулеметов на пехотный полк) было сведено на нет численным превосходством русской стороны: три пятых участников данной операции носили русскую военную форму. Вдобавок, если немцам русские все же несколько уступали, то австрийцев, безусловно, превосходили. Главная причина поражения австро-германцев в ходе Варшавско-Ивангородской операции заключается в соотношении сил. Никакое маневренное искусство Э. Людендорфа и превосходство германцев в артиллерии и боеприпасах не смогло сломить русских, несших большие потери, но оказавших такое давление на противника, что немцы усомнились в успехе. «Это численное превосходство в конечном результате не только уравновесило недостаток техники и ограниченность артиллерийского огня, но и доставило нам тот стратегический успех, который завершил операцию… ценою крови и жизни тех жертв, которых не было бы при равном с противником снабжении наших войск»[117].
Обе стороны активно применяли маневр для достижения своих целей, в чем особенно преуспели, несомненно, германцы. Однако и русская сторона, еще не скованная параличом командной воли высших штабов, предприняла ряд смелых маневренных действий – рокировка 4‐й и 5‐й армий на Среднюю Вислу, борьба за вислинские плацдармы, удары в стыки австрийцев и немцев во время контрнаступления – что и принесло русской стороне победу. Тем не менее здесь уже отчетливо выявился тот кризис в полководческой мысли отдельных крупных военачальников, что впоследствии передастся едва ли не всему высшему русского генералитету поголовно. Так, главкосевзап Н.В. Рузский смог действовать исключительно фронтальными ударами при как минимум двойном превосходстве в живой силе. Главкоюз Н.И. Иванов, чье упорство поддерживалось умом его начальника штаба М.В. Алексеева, также порой испытывал колебания в реализации собственных замыслов, но действия подчиненных ему великолепных командармов (Павел Адамович Плеве и Платон Алексеевич Лечицкий) своевременно возвращали руководству фронта веру в свои силы. В целом же «именно тандем Н.И. Иванова и его начальника штаба М.В. Алексеева обеспечил твердой волей, умелой и своевременной распорядительностью успех в перегруппировке русских армий и сорвал наступательный план Гинденбурга» на Варшаву[118].
Помимо прочего, Варшавско-Ивангородская операция стала одной из немногих в маневренный период войны, в которой неплохо проявило себя и русское Верховное командование во главе с великим князем Николаем Николаевичем. Замысел русского оперативно-стратегического планирования, случайно совпавший с планированием неприятеля, вынудил русскую сторону перейти на первом этапе операции к обороне, в чем русские всегда были традиционно сильны. А маневрирование зонами ответственности фронтов стало весьма удачной импровизацией, позволившей сдержать натиск неприятеля и вырвать победу. Первый русский Верховный главнокомандующий в Первой мировой войне справедливо обвиняется исследователями в том, что он, как правило, вместо того, чтобы брать руководство в крупнейших операциях в свои руки, занимался согласованием действий и замыслов фронтовых командований. Компромисс – не лучшее средство для достижения победы! Однако как раз в Варшавско-Ивангородской операции метод передачи линии Средней Вислы под руководство разных фронтов оправдал себя.
В свою очередь, ряд ошибок допустил и противник. Очевидно, Гинденбург и Людендорф воодушевились слишком уж легко доставшейся им победой в Восточно-Прусской операции, где немцы всегда, от Танненберга до Мазурских озер, имели превосходство в силах на решающем направлении, а русское командование (особенно сверхбездарнейший главкосевзап Я.Г. Жилинский) оказалось чересчур слабым по своей подготовке по сравнению с неприятелем. Теперь П. фон Гинденбург так и не сумел должным образом организовать совместные действия своей 9‐й армии с 1‐й австрийской армией, что логично вылилось в снижение натиска и мощи удара, а затем и в поражение. А.К. Коленковский говорит об этом следующим образом: «В то время, когда 9‐я германская армия вела бои под Варшавой и Ивангородом, 1‐я австрийская армия почти бездействовала у устья Сана и на Верхней Висле. Наоборот, когда немцы после поражения под Варшавой и Ивангородом начали отходить, 1‐я австрийская армия снова по требованию Гинденбурга бросается на Ивангород и терпит жестокое поражение. Напрасно австрийцы ждали помощи от Гинденбурга; он со своими корпусами в это время старался оторваться как можно дальше от русских, оставляя австрийцев в одиночестве»[119].
Варшавско-Ивангородская операция стала зарождением нового явления современной войны – операции группы фронтов. Как показано выше, в операции непосредственное участие принимали три армии Юго-Западного фронта (4, 5 и 9‐я) и одна армия Северо-Западного фронта (2‐я). Затем 5‐я армия была передана в подчинение Северо-Западного фронта, после чего русское контрнаступление проводилось приблизительно равными группировками двух фронтов, где 2‐я и 5‐я армии действовали исключительно против германцев, 4‐я армия – преимущественно против австрийцев и 9‐я армия – против австрийцев.
Стратегия связывает ход военных действий воедино. Окончание каждой операции должно создавать выгодные предпосылки для производства новой операции, еще более упрочивающей положение. В то же время, дабы реже вмешиваться в действия войск в ходе операции и иметь возможно меньше проблем по управлению и руководству армиями, необходимо как можно лучше продумывать и планировать предстоящую операцию. По окончании Варшавско-Ивангородской операции, отбросив противника от Варшавы и Ивангорода, русское Верховное командование, окрыленное успехом, готовит глубокое вторжение в Германию. При этом творец русской военной стратегии на данном этапе генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов не озаботился осведомиться состоянием войск и их материальной части: предполагалось, что противник находится в еще более худшем положении. Чрезмерно оптимистическая реляция из действующей армии от 25 октября гласила: «Расширяя в течение восемнадцати дней наш успех по всему пятисотверстному фронту, мы сломили повсюду сопротивление врага, который находится в полном отступлении… Одержанная победа позволяет нашим войскам перейти к новым задачам, с приступом к которым начнется новый период кампании».
Не закрепив инициативы действий и приступив к сложной перегруппировке войск, русская Ставка прозевала маневр германских войск, тщательно подготовивших контрнаступательную операцию во фланг русской наступательной группировки армий Северо-Западного фронта. Утром 29 октября немцы начали Лодзинскую операцию, похоронившую русское оперативное планирование, изначально не подготовленное сообразно обстановке, но основанное только на голом стремлении наступать в пределы Германии во что бы то ни стало.
1.1. Сражение за Ивангород
Разворачивая наступательное сражение на Средней Висле, германское командование рассчитывало запереть русских в «польском балконе», ликвидировав тем самым угрозу Германии до окончания операций во Франции. Русская перегруппировка армий Юго-Западного фронта обозначила фланговую угрозу германской 9‐й армии. Тем самым «ее обходной маневр был сведен на нет, так как теперь не она выходила на тылы армий Юго-Западного фронта, а две русские армии угрожали ей с правого крыла из-за Вислы. При этом использовались удобные места переправ, к которым русские успели раньше противника. Такими узловыми предмостными позициями стали Гура-Кальвария, Козенице, Ивангород и Ново-Александрия. Решающая роль этих пунктов для развития операции привлекла к ним и внимание противника, почему именно здесь и развернулись упорные бои»[120].
Крепость Ивангород создавалась в сороковых годах XIX века. Форт № 1 на правом берегу Вислы при впадении в нее реки Вепрж был построен в 1845 году. Форт № 2 – на левом берегу в 1847‐м. Форты разных берегов были соединены постоянным мостом – впоследствии через Вислу и Вепрж были построены железнодорожные мосты, что чрезвычайно повысило военно-оперативное значение крепости. Тем самым укрывавшиеся за Вислой русские войска при переходе в наступление переносили бы военные действия в пределы Австро-Венгрии. Н.Н. Головин пишет: «Возможность для нас маневрирования на обоих берегах реки Вислы обусловливалась обладанием постоянной мостовой переправой у Ивангорода. В этом и заключалась стратегическая идея постройки императором Николаем I Ивангородской крепости»[121]. Крепость получила название в честь любимца императора Николая I – фельдмаршала Ивана Федоровича Паскевича-Эриванского. В 1880‐е годы граф Э.И. Тотлебен выстроил четыре форта на правом берегу и три на левом. Форт № 6 – форт Ванновский в честь военного министра Александра III – П.С. Ванновского.
В 1908 году военным ведомством было решено упразднить крепость. И, подобно варшавским фортам, разрушить укрепления, чтобы они не достались противнику. Однако для разрушения Ивангорода понадобилось бы целых четыре миллиона рублей, а взять их было неоткуда. В итоге крепость просто забросили, что спасло ее от участи Варшавы. В военном министерстве спохватились только через три года, когда стало ясно, что Ивангород будет служить тыловой базой для развертывания под Люблином 4‐й армии Юго-Западного фронта, которая должна была играть главную роль в операции на окружение и уничтожение главной австро-венгерской группировки в Галиции.