В сентябре в крепость прибыли ополченские бригады – 19‐я А.И. Панафутина и 24‐я Н.В. Краснокутского. В состав прибывшей 21‐го сентября 19‐й бригады государственного ополчения входили тамбовские дружины: 109‐я (И.М. Студенецкий), 110‐я (А.Ф. Квинто), 111‐я (Л.Н. Кобранов), 112‐я (В. Петропавловский), 113‐я (Е.Ф. Лучинский, затем – А.А. Латынин), 114‐я (В. Грин); саперная полурота и 8‐я особая Донская казачья сотня войскового старшины П.И. Леонова. В состав 24‐й бригады входили курские дружины: 139‐я (полковник Магденко), 140‐я (подполковник Сеземов, затем – Белявский), 141‐я (А.В. Космин), 142‐я (Д.В. Арандт), 143‐я (Н.В. Павловский), 144‐я (Н.П. Палей), 24‐я ополченская конная сотня Н.Н. Розалион-Сошальского. Наконец, к началу сражения за крепость успела подойти бригада 81‐й пехотной дивизии – 321‐й Окский и 322‐й Солигаличский полки.
Крепость активно готовилась не только к обороне, но и к вероятной переправе подходивших к Ивангороду после победы в Галицийской битве 4‐й и 9‐й армий. Кроме постоянных мостов, наводились понтонные и плотовые мосты из плотов, например у Павловиц. За организацию и заведывание переправой по мостам отвечал командир 3‐го понтонного батальона полковник Я.С. Станкевич, а лейтенант 1‐го отдельного батальона гвардейского экипажа Мессинг, прибывший в крепость с сотней моряков 15 сентября, руководил переправой на пароме и пароходах. Речные суда должны были сыграть важную роль в обороне, с одной стороны, переправляя войска через Вислу, с другой – охраняя переправы и проводя разведку с воды. Дабы обеспечить безопасность, по распоряжению командарма-9 П.А. Лечицкого генерал Шварц в начале сентября совсем перекрыл пассажирское движение по Висле, ранее ограниченное с 18.00 до рассвета[131].
В отряд Мессинга входили пароходы «Комета» (капитан И.Р. Кеймор) и «Приятель публики» (К.О. Олишерский). Для усиления речного отряда 23 сентября в состав гарнизона под командованием капитана 1‐го ранга Кржижановского прибыли еще девять пароходов – «Краков», «Плоцк», «Варта», «Венера», «Куявяк», «Кратер», «Вавель», «Сандомирец» и «Закавказец»[132]. Вдобавок был захвачен и переименован в «Ивангород» австрийский пароход «Тынец».
Как показано выше, по окончании Галицийской битвы и отрыва отступавших австрийских армий от вялого русского преследования противник приступил к немедленной перегруппировке, намереваясь занять линию Средней Вислы, где постоянные мостовые переправы в Ивангороде и Варшаве являлись приоритетными целями. Начало Варшавско-Ивангородской операции потребовало от русского командования организации контрусилий и удержания в своих руках ключевых точек. Соответственно, в ивангородский район двинулись 4‐я и 9‐я армии Юго-Западного фронта, в то время как 2‐я армия Северо-Западного фронта обязывалась прикрыть Варшаву.
К 8 сентября под Ивангород начал прибывать 3‐й Кавказский корпус В.А. Ирманова (как и А.В. фон Шварц, Ирман был участником обороны Порт-Артура), который приступил к наведению дополнительных паромных и понтонных мостов у Ново-Александрии и Гуры-Кальварии[133], где за переправу отвечал подрывной отряд поручика Мухина. Следующим к Ивангороду подошел Гренадерский корпус И.И. Мрозовского. Дабы скоординировать действия в предстоящем сражении, 21 сентября Шварц (в должностном отношении имевший права командира корпуса) пригласил Мрозовского приехать в крепость на совещание с ним и Ирманом о плане неизбежной обороны Ивангорода[134].
В ожидании подхода австрийцев А.В. фон Шварц распорядился затопить местность перед крепостью и организовать артиллерийскую поддержку остававшихся на левом берегу Вислы авангардов 3‐го Кавказского и Гренадерского корпусов, создавших плацдармы на момент будущего контрнаступления. Расположенные в окрестностях Ивангорода небольшие деревушки и населенные пункты – Ирена (ближайший пригород, посад), Стенжица, Сецехов, Горбатке, Рыки, Руды, Коциелки, Мощанка, Мащеевице, Моленды, Ополье, Базанов – либо сжигались, либо оказались затоплены. Приказ Шварца от 23 сентября 1914 года гласил: «Офицеры и солдаты гарнизона крепости Ивангорода! …завтра у нас будет бой. Завтрашний день покажет, чего каждый из вас стоит как воин великой русской армии… Каждый из вас должен знать, что крепость наша закрывает немцам дорогу в Россию и мешает им овладеть Варшавой и Польшей. Знайте также, что если нам удастся отстоять нашу крепость, то это будет началом конца немецкого царства, так как немцы привели сюда свои последние войска и помощи у них больше нет… Не бойтесь смерти. Кому что суждено, то с ним случится. Кто будет убит, умрет смертью героя, а уцелевшие расскажут о его подвигах»[135].
24 сентября русские корпуса завязали бой в крепостном предполье, постепенно отходя на ивангородские переправы, и потому австро-германские войска вышли к крепости 26 сентября, где уже были окончены основные работы по усилению обороны крепости. В первый же день первой осады Ивангорода 26 сентября – 14 октября 1914 года (вторая осада будет через год, 8—22 июля 1915 года) А.В. фон Шварц послал телеграмму М.В. Алексееву и А.Е. Эверту: «Неприятель начал обстреливать артиллерийским огнем передовые позиции и линию фортов левого берега. Сейчас началась ружейная перестрелка»[136].
Имея превосходство в силах и особенно в полевой тяжелой артиллерии, 9‐я германская армия сумела отбросить русских за Вислу, однако генерал Ирманов сумел удержать за собой Козеницкий плацдарм, образованный действиями сводного отряда из состава 21‐й пехотной дивизии (С.Б. Садык Бек Мехмандаров) 3‐го Кавказского корпуса. Состав отряда: три батальона 84‐го пехотного Ширванского полка, 4‐я батарея 21‐й артиллерийской бригады, взвод казаков 3‐го Хоперского полка Кубанского казачьего войска и несколько отрядов саперов. Командовал отрядом начальник 2‐й бригады 21‐й пехотной дивизии Н.М. Иванов, награжденный за бои на Козеницком плацдарме орденом Св. Георгия 4‐й степени и Георгиевским оружием.
Основные дальнейшие события под Ивангородом развернулись как раз в сражении за этот плацдарм – 13 суток непрерывных боев, в ходе которых был тяжело ранен и взят в плен командир Ширванского полка, убиты все командиры батальонов, всего же офицерский состав полка потерял более половины офицеров. Лишь своевременная переправа 83‐го пехотного Самурского полка из состава той же самой 2‐й бригады позволила удержать плацдарм. Как говорит исследователь, «в тяжелейших условиях им удалось отстоять Козенице и выиграть время для подготовки контрнаступления»[137].
84‐й пехотный Ширванский полк имел своим шефом самого царя. Поэтому неудивительно, что император, непосредственно оторванный от армии, наблюдал за действиями этих частей. Телеграмма императора Николая II от 10 октября благодарила героические подразделения 3‐го Кавказского корпуса: «Сердечное спасибо моим дорогим ширванцам после тринадцатидневного горячего боя с трудным противником в день 26‐летней годовщины моего назначения шефом полка. Радуюсь несказанно, что упорство врага сломлено доблестью испытанных старых Кавказских полков – ширванцев и самурцев»[138].
Определенную поддержку 4‐й армии оказывали войска 9‐й армии П.А. Лечицкого, скованной боями с австрийской 1‐й армией, но тоже нацеленной на образование плацдармов. На большей части течения Вислы русские попытки переправы были отбиты германской артиллерией. Тем не менее 83‐й пехотной дивизии К.Л. Гильчевского (18‐й армейский корпус 9‐й армии) удалось-таки создать плацдарм. Войска, без понтонов и поддержки тяжелой артиллерии, при минимуме пулеметов, произвели демонстративную переправу через Вислу у Петравина, дабы облегчить действительное ее форсирование севернее, в районе Ивангорода. Дивизия генерала Гильчевского сбила австрийцев с занимаемых ими позиций и сумела удержаться. Трофеи оказались достаточно велики, что в дальнейшем позволило русским полкам насыщаться пулеметами за счет противника. Письмо с ивангородского фронта сообщало своему адресату: «Полк имеет теперь пулемет в каждой роте, а так как захвачено много их патронов, то они теперь в бою пускают эти пулеметы в дело, стреляя и их разрывными пулями. Эти пули прямо варварские: входное отверстие одно, а выходных два-три или даже целая дыра»[139].
Как показано выше, не сумев с ходу взять Ивангород, германская 9‐я армия бросилась к Варшаве, где также потерпела фиаско. Между тем русская группировка на Средней Висле лишь усиливалась за счет подхода резервов. Соответственно, ожесточенность сражений за плацдармы достигла своего пика к тому моменту, когда одна сторона (австро-германцы) уже готовилась отступать, а другая сторона (русские) делала все возможное, чтобы ускорить отход неприятеля. В районе Козеницкого плацдарма русские шаг за шагом расширяли контролируемую территорию, готовясь перейти в наступление. Командарм-4 А.Е. Эверт 5 октября сообщал главкоюзу Н.И. Иванову: «За истекшие четыре дня 3‐му Кавказскому и 17‐му корпусам не удалось продвинуться вперед долее четырех верст, а за сегодняшний день прошли не более ста шагов. Наша артиллерия израсходовала очень много патронов, но и ее содействия оказалось недостаточно для выигрыша большого пространства»[140].
Действительно, австро-венгерским войскам на время удалось перехватить инициативу и, потеснив русских, создать впечатление выигрыша сражения за Козеницкий плацдарм. Этот кризис был создан в войсках 17‐го армейского корпуса П.П. Яковлева. 2 октября комкор-17 получил ряд непроверенных и преувеличенных в отрицательном смысле сведений о тяжелом положении 3‐го Кавказского корпуса, об отходе Гренадерского корпуса на правый берег Вислы у Новой Александрии. Также в штаб 17‐го корпуса поступили панические телеграммы из штаба 5‐й армии о том, что противник на всех направлениях перешел в наступление. В связи с тем, что отход соответствовал его собственным настроениям, генерал Яковлев приказал вверенным ему дивизиям отходить к переправе, дабы затем переправиться на правый берег Вислы. Такой шаг донельзя осложнял положение 3‐го Кавказского корпуса, который в таком случае оставался бы с противником в одиночестве. Между тем обстановка в этот момент вовсе не была столь негативной, как это представлял себе комкор-17. Начдив-61 впоследствии вспоминал: «Неприятель, направляя главные силы на Варшаву, не теснил ни части 3‐го Кавказского корпуса, ни 17‐го корпуса и был, по-видимому, весьма рад, что эти части не очень напирают на его правый фланг. Самый факт нахождения обоих корпусов на левом берегу реки при условии, что боевые действия в этом районе не будут пассивны, так как это позволило бы немцам провести их планы в отношении Варшавы, приобретало столь большое значение, что все неудачные попытки соседей перейти на противоположный берег не могли, очевидно, быть причиной для отказа от достигнутого уже успеха»