Все это сознавало высшее командование. Узнав об отходе 17‐го армейского корпуса к переправе у деревни Павловице, командарм-4 А.Е. Эверт послал П.П. Яковлеву грозную телеграмму. В этой телеграмме между прочим лично в отношении комкора-17 было сказано, что как только последний его солдат перейдет на правый берег Вислы, генерал Яковлев будет смещен с должности командира корпуса. Естественно, что отступление было тотчас прекращено, и войска вернулись на прежние позиции севернее деревни Едвабно. Правда, на этом злоключения 17‐го армейского корпуса не закончились. Во время контрудара австро-венгров 8 октября часть русских полков, объятая паникой и не имея командиров, побежала. В итоге австрийцы удерживали за собой Едвабно и Августовский лес, угрожая русскому плацдарму вплоть до 13 октября, когда в наступление перешли 3‐й Кавказский и переправившийся ему на поддержку Гвардейский корпуса.
В ситуации нехватки кадров, так как штаб крепости создавался, что называется, «на ходу», любой опытный человек для Шварца был на вес золота. Одним из таких профессионалов стал участник обороны Порт-Артура в 1904 году начальник Радомского жандармского управления князь А.П. Микеладзе. Дело в том, что личный состав Радомского губернского жандармского управления был прикомандирован к штабу крепости. После занятия Радома немцами Микеладзе, который, в принципе, имел возможность выехать в тыл, напротив, явился в Ивангород и предложил свои услуги генералу Шварцу на любом возможном посту. Как указывал сам А.В. Шварц в приказе по крепости от 23 ноября, князь Микеладзе «прибыл во вверенную мне крепость и предложил добровольно свой служебный опыт и знания по части гражданского управления крепостным районом или в крайнем случае быть полезным по санитарной части крепости». С 16 августа до 22 ноября жандармский генерал выполнял обязанности помощника коменданта по гражданской части. Помимо того, Микеладзе взял на себя санитарную часть крепостного функционала: «Право разрешать все вопросы по организации и правильному функционированию крепостных госпиталей» (114‐й и 115‐й полевые запасные госпитали) и открыл головной эвакуационный пункт 9‐й армии. Шварц считал, что князь Микеладзе «оставил по себе среди гарнизона крепости самые лучшие воспоминания, как отзывчивый начальник и товарищ среди своих временных сослуживцев и подчиненных». О деятельности А.П. Микеладзе на посту инспектора госпиталей Шварц с восторгом докладывал и главкоюзу Н.И. Иванову: «В течение трех месяцев совершенно безвозмездно и с замечательной энергией, положив много труда по устройству госпиталей, перевозке раненых с полей сражений, эвакуации их в тыл и санитарному благоустройству крепости, не имея при себе никакого штата»[142].
Уже во время сражения штаб Юго-Западного фронта продолжал усиливать собственно ивангородский гарнизон. Прежде всего – обязательной в оборонительном бою артиллерией. 1 октября 1914 года в Ивангород прибыл 1‐й тяжелый артиллерийский дивизион 3‐й тяжелой артиллерийской бригады полковника Я.Л. Мусхелова. Как видим, постоянная переброска в Ивангород тяжелых (нередко – крепостных) пушек, позволила генералу Шварцу активно помогать полевым корпусам. Однако, как верно говорит В.В. Глазков, «…в 1914–1915 годах формирование тяжелых батарей приняло, по сути, характер ситуационного реагирования. Они могли иметь разный состав (от шести до трех орудий) и сводиться в дивизионы по две, три или четыре батареи. Дивизионы по два, три, четыре и более сводились в полки и бригады, именуемые то тяжелыми, то полевыми тяжелыми, то осадными, то позиционными. Кроме того, существовало немало отдельных батарей и дивизионов, в более крупные соединения не входивших»[143]. Поэтому Шварц постоянно импровизировал в отношении имеющейся в его распоряжении артиллерии в организационном отношении.
Потерпев неудачу под Варшавой, штаб германского командования на Востоке принял решение об отступлении от линии Средней Вислы, чтобы произвести перегруппировку в район крепости Торн для последующего удара по армиям русского Северо-Западного фронта в районе Лодзи. Для прикрытия этого маневра 1‐я австрийская армия В. фон Данкля должна была вновь атаковать Ивангород, чтобы скрыть немецкое отступление. Австрийским ударом 9—13 октября началось второе сражение под Ивангородом.
К этому моменту гарнизон Ивангорода уже мог не опасаться нового штурма. К 9 октября в распоряжении А.В. фон Шварца находились 26 штаб-офицеров, 424 обер-офицера, 27 324 штыка, 165 шашек, 4192 артиллериста при 24 скорострельных орудиях, 64 крепостных, 72 полевых, 24 гаубицах и 50 пулеметах. В том числе 298‐й пехотный Мстиславский полк насчитывал 3550 чел. при 8 пулеметах, 299‐й пехотный Дубненский – 3450 при 6, 322‐й пехотный Солигаличский – 3300 при 8, 32‐й пехотный Окский полк – 4000 штыков, но совсем без пулеметов. Помимо того, 290 чел. в составе роты Гвардейского экипажа, 600 – в отдельном батальоне 2‐го Балтийского флотского экипажа; пешие курские дружины насчитывали 5300 чел., пешие Тамбовские дружины – 5870, 24‐я ополченская конная сотня – 160 чел., Ивангородская крепостная артиллерия – 3300 артиллеристов при 28 пулеметах. Приданные крепости три батареи 81‐й артиллерийской бригады – 800 чел.[144]
10 октября через Ивангород на левый берег Вислы стал переходить Гвардейский корпус В.М. Безобразова, имея в авангарде кавалерийскую бригаду К.-Г. Маннергейма. Через два дня в поддержку гвардейцам у Ново-Александрии переправился 14‐й армейский корпус И.П. Войшин-Мурдас-Жилинского, довершая перелом в сражении в пользу русских. В этом сражении русские 4‐я и 9‐я армии потеряли по 20 тыс. чел.: «Успех 9‐й русской армии уже к полудню 13 октября поставил 1‐ю австро-венгерскую армию в критическое положение»[145], после чего Данкль приказал отступать. В ночь на 14 октября австрийцы стали отходить на запад, причем не оказывая особенного сопротивления вплоть до Радома.
Оценивая поддержку крепости, 12 октября генерал Безобразов телеграфировал командарму-4 А.Е. Эверту: «Успешные бои на фронте корпуса позволяют ему выйти из сферы непосредственного содействия крепости Ивангород… постоянная помощь и поддержка, которую я неизменно встречал от крепости как в деле артиллерийской подготовки атак пехоты и снабжении снарядами, так и в деле размещения войск и штабов. Высокополезная отзывчивость генерала Шварца, шедшего навстречу интересам общего дела, выше похвал». В свою очередь, отчитываясь тому же Эверту об окончании обороны, А.В. Шварц особо указал, что в крепости все это время находился великий князь Николай Михайлович, посещавший госпитали и бывавший на обороняющихся фортах[146].
Через две недели после окончания боев Ивангород посетил император Николай II, который, отдав бремя управления военными действиями Ставке во главе с великим князем Николаем Николаевичем, постоянно бывал в войсках. Царь принял доклад коменданта А.В. фон Шварца о троекратном отражении крепостью атак и осмотрел ее форты. Николай II наградил генерала Шварца Георгиевским оружием, а исполнявшего обязанности начальника штаба крепости капитана Дорофеева лично произвел в подполковники. При отъезде из крепости царь заявил: «Сердечно благодарю вас за доблестную одухотворенную оборону; передайте это всему гарнизону, особенно крепостной артиллерии». В своем приказе Шварц, в свою очередь, благодарил войска за проявленную доблесть и отвагу[147]. В своем дневнике император так отметил впечатление от визита в Ивангород 30–31 октября 1914 года: «Впечатления от всего виденного за оба дня самые сильные и глубокие. Каков комендант, таковы его штаб и весь гарнизон – особенно крепостная артиллерия»[148].
С окончанием боев под крепостью для Ивангорода война отнюдь не заканчивалась, и комендант по-прежнему активно усиливал вверенный ему крепостной район. Личный состав ополченских бригад, в помощь которым нанимали крестьян окрестных деревень Лучиново, Владиславов, Филиппово, Юзефов и др., был занят на инженерных работах вокруг крепости, прежде всего в Черном лесу и Козеницах. В ноябре 1914 года А.В. Шварц сообщал начальнику штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексееву, что на позициях трудятся около 15 тыс. рабочих и ожидается еще 10 тыс. человек. Среди производимых работ числятся ремонт опорных пунктов, «рубка лесов, мешающих обстрелу», «возводятся блиндажи для резервов, заполняются промежутки окопами»; «на всем фронте позиции опорные пункты и окопы доведены до полной профили. Будучи занятой, позиция представляет уже сейчас серьезное сопротивление. Приступлено к устройству блиндажей и искусственных препятствий», «по всему нашему фронту возведены полевые укрепления… Приступлено к устройству блиндажей и препятствий». Новые укрепления соединялись с Ивангородом телефонной связью и узкоколейными полевыми железнодорожными линиями. Как считал Шварц, для начала будет «достаточно 50 верст при 150 вагонетках и 150 платформах». Позиционные работы продолжались до конца года. Так, телеграмма А.В. Шварца радомскому губернатору Д.И. Засядко от 31 декабря 1914 г. просила «распоряжения, чтобы из деревень в крепостном районе, в частности Козеницкого уезда, не производилось нарядов на поставку подвод и рабочих в другие уезды, так как таковые нужны для крепостных работ. Взятые подводы прошу возвратить возможно скорее»[149].
Глава 2Крепостная борьба в Польше в 1914 году
Крепостная система Российской империи на границах с Германией и Австро-Венгрией, невзирая на договоренности Священного союза по окончании Наполеоновских войн, стала укрепляться сразу после того, как Центральная Польша с Варшавой перешла во владение России в 1815 году. Костяк этой обороны составляли старые крепости, существовавшие веками, но теперь они должны были быть укреплены согласно новейшим подходам и получить современное вооружение. В‐третьих, русские крепости в Польше должны были служить не только против «врага внешнего», то есть австро-германцев, но и против «врага внутреннего», то есть поляков, чья лояльность к российской короне постоянно подвергалась сомнениям. Несмотря на всевозможные внешние реверансы со стороны России, нельзя было забыть, что поляки с 1789 года воевали на стороне Французской революции, рассчитывая на восстановление Речи Посполитой в пределах до 1‐го раздела Польши. Именно поэтому немцы и русские, разделившие Польшу в результате трех разделов, а впоследствии упрочившие этот факт после падения Наполеона, зорко следили за проявлениями польского сепаратизма.