Безусловно, многие германские соединения были потрепаны в предшествующих сражениях вдоль линии Вислы и у Варшавы, и вливания новобранцев не могли полностью восполнить убыль кадровых бойцов. Поэтому ставка была сделана на относительно свежие резервные корпуса. Людендорф и Макензен намеревались разбить молотом из 1‐го резервного, 20‐го армейского и 25‐го резервного корпусов русские заслоны, после чего в неприятельский тыл должен был броситься 25‐й резервный корпус при поддержке 3‐й гвардейской резервной дивизии.
17‐й и 11‐й армейские корпуса сдавливали русские фланги, а конница находилась в оперативном резерве. Кроме того, к моменту развития операции должны были подойти вспомогательные корпуса из крепостей, которые вновь выводились в поле. Понятно, что численность штыков в этих «вспомогательных» корпусах не доходила до штатной: просто части крепостных гарнизонов получали столь высокое наименование, дабы не образовывать из них полевых дивизий под определенными номерами.
В свою очередь, русские армии в начале операции насчитывали в круглых цифрах приблизительно 370 тыс. штыков и сабель при 770 пулеметах и 1200 орудиях (по данным Г.К. Королькова).
1‐я армия П.К. Ренненкампфа – 98 700 штыков и 11 400 сабель при 234 пулеметах и 381 орудии:
– 1‐й Туркестанский корпус (1‐я и 2‐я туркестанские стрелковые бригады, а также 11‐я Сибирская стрелковая дивизия) М.Р. Ерофеева;
– 6‐й армейский корпус (4‐я и 16‐я пехотные дивизии) П.С. Балуева. Корпус имел тяжелый артиллерийский дивизион в восемь орудий;
– 5‐й Сибирский корпус (50‐я и 79‐я пехотные дивизии) Л.Л. Сидорина;
– 6‐й Сибирский корпус (13‐я и 14‐я Сибирские стрелковые дивизии) Ф.Н. Васильева;
– 6‐я кавалерийская дивизия В.Х. Роопа;
– 4‐я Донская казачья дивизия В.М. Хитрово;
– 2‐я казачья Сводная дивизия А.А. Павлова;
– Уссурийская конная бригада Л.П. Киселева.
2‐я армия С.М. Шейдемана – 150 000 штыков и 13 100 сабель при 357 пулеметах и 504 орудиях:
– 1‐й армейский корпус (22‐я и 24‐я пехотные дивизии) А.А. Душкевича;
– 4‐й армейский корпус (30‐я и 40‐я пехотные дивизии) Э.Х. Султана Гирея Алиева;
– 2‐й армейский корпус (26‐я и 43‐я пехотные дивизии) А.Е. Чурина;
– 23‐й армейский корпус (3‐я гвардейская пехотная дивизия, одна бригада 2‐й пехотной дивизии, 1‐я стрелковая бригада) В.Н. Данилова;
– 2‐й Сибирский корпус (4‐я и 5‐я сибирские стрелковые дивизии) А.В. Сычевского;
– Кавказская кавалерийская дивизия Г.Р. Шарпантье;
– 5‐я кавалерийская дивизия А.А. Морица;
– 8‐я кавалерийская дивизия Г.А. Зандера;
– 14‐я кавалерийская дивизия И.Г. Эрдели.
Все армейские корпуса 2‐й армии, кроме 1‐го, имели в своем составе по одному тяжелому артиллерийскому дивизиону в двенадцать полевых гаубиц. Также 5, 8 и 14‐я кавалерийские дивизии были объединены в 1‐й конный корпус А.В. Новикова.
5‐я армия П.А. Плеве – 90 900 штыков и 5200 сабель при 182 пулеметах и 306 орудиях:
– 5‐й армейский корпус (7‐я и 10‐я пехотные дивизии) А.И. Литвинова;
– 19‐й армейский корпус (17‐я и 38‐я пехотные дивизии) В.Н. Горбатовского;
– 1‐й Сибирский корпус (1‐я и 2‐я сибирские стрелковые дивизии) М.М. Плешкова;
– 5‐я Донская казачья дивизия Г.М. Ванновского;
– Туркестанская казачья бригада.
Все три корпуса 5‐й армии имели в своем составе по тяжелому артиллерийскому дивизиону в двенадцать полевых гаубиц.
Германское командование, понимая, что все возможные резервы уже переброшены для начавшейся операции, сделало ставку как на инициативу и превосходство на избранных направлениях (то есть тактику), так и на огневое преимущество. Уступая русским в количественном отношении живой силы, немцы обеспечили себе превосходство в числе орудий, в том числе еще большее в тяжелой артиллерии, если вспомнить о числе тяжелых гаубиц в германских и русских дивизиях и корпусах. Артиллерийская мощь (каждый германский корпус дополнительно получил по два дивизиона тяжелой артиллерии, по преимуществу крепостной – по тридцать два орудия) давала войскам генерала Макензена неоспоримый выигрыш на поле боя. Также русская сторона вовсе не имела подавляющего численного превосходства: русское преимущество в четверть исходной массы вполне компенсировалось неравенством в артиллерийском отношении и темпами атаки германцев. Это не говоря о том, что основная масса 1‐й русской армии была отрезана от соседних армий водоразделом Вислы, а потому и не могла сразу же принять участия в сражении.
Дабы обеспечить беспрепятственное продвижение вглубь русского расположения, немцам следовало первоначально уничтожить русские корпуса, стоявшие на пути 9‐й армии А. фон Макензена – 5‐й Сибирский корпус из состава 1‐й армии и 2‐й армейский корпус из состава 2‐й армии. Первоначально генерал Макензен назначил сроки наступления на 31‐е число, но потом, когда были получены сведения о движении сибиряков Л.Л. Сидорина к Влоцлавеку, перенес удар на 29 октября. Во-первых, немцы опасались, что их план раскрыт и теперь русские займут позиции на пути удара. Во-вторых, продвижение 5‐го Сибирского корпуса вперед подразумевало, что очищается пространство для переправы всех прочих корпусов 1‐й армии, постепенно подтягивавшихся к Варте и Висле.
Итак, первый удар германской 9‐й армии пришелся на 5‐й Сибирский корпус 1‐й армии, который был отделен от всей остальной армии рекой Вартой, за которой медленно разворачивались главные силы 1‐й армии. Видя, как немцы сминают отчаянную оборону сибирских стрелков, командарм-1 П.К. Ренненкампф тут же распорядился о переправе подкреплений гибнущему в неравной борьбе 5‐му Сибирскому корпусу. Для этого предназначался 6‐й Сибирский корпус Ф.Н. Васильева.
К моменту германского наступления расстояние от русских дивизий 5‐го Сибирского корпуса до немецкой крепости Торн было меньшим, нежели до авангардов 6‐го Сибирского корпуса. Кроме того, корпус не имел корпусной артиллерии, а в ротах не хватало штатной численности штыков. Правый фланг частей генерала Сидорина прикрывался рекой Висла, а на левом фланге стояла Сводная казачья дивизия. Впрочем, в течение всего дня 29 октября боев еще не было: напомним, что немецкая 9‐я армия располагалась в 40 км от русских передовых линий, а потому к вечеру противники только-только вошли в соприкосновение друг с другом.
Но уже на следующий день неприятель обрушился на 5‐й Сибирский корпус тремя своими корпусами при поддержке конницы. Надо сказать, что комкор-5 Л.Л. Сидорин успел-таки подготовить две полевые оборонительные позиции. А потому, когда натиск врага стал уже совсем невыносим, входившие в состав корпуса 50‐я (Н.С. Бердяев) и 79‐я (Н.И. Гаврилов) пехотные дивизии стали отходить на вторую линию обороны. Этим русские не позволили противнику прорвать свой фронт или обойти фланг. В создавшейся обстановке требовалось скорейшее содействие 5‐му Сибирскому корпусу со стороны прочих сил 1‐й армии. Однако командующий 1‐й армией П.К. Ренненкампф, которому и подчинялись эти Сибирские корпуса, не сумел своевременно переправить попавшему под немецкий каток корпусу Сидорина 6‐й Сибирский корпус. Во-первых, в связи с тем, что корпус генерала Васильева не успевал подойти к началу сражения. Во-вторых, ввиду того что штаб фронта заблаговременно не озаботился наведением мостов через Вислу у расположенного несколько выше по течению реки городка Плоцк, своевременной помощи вообще и быть не могло. В итоге «трем корпусам Ренненкампфа пришлось смотреть, как бьют четвертый, не будучи в состоянии ему помочь»[247].
Тем временем Сидорин прочно занял оборону у Влоцлавека, облегченную тем обстоятельством, что скверные дороги не позволили Макензену раздавить русских скоординированным мощным ударом сразу трех корпусов. При этом сибиряки продолжали медленно пятиться под ударами германских подразделений. Оборону русской стороны облегчил и тот факт, что немецкие дивизии атаковали разновременно, по частям, по всему фронту обороны сибиряков. Германская артиллерия также не сумела оказать своей пехоте того содействия, что требовалось для решительного разгрома русского корпуса. Но в любом случае, будучи оттеснены несколько назад и в сторону, русские очистили немцам дорогу для продолжения броска вглубь русских порядков, к Кутно и далее на Лович, что выводило неприятеля на коммуникации 2‐й армии, сосредоточенной у Лодзи.
Так как последующие основные события развернулись как раз в полосе сосредоточения 2‐й русской армии, то, соответственно, и вся операция получила название Лодзинской оборонительной операции.
Невзирая на превосходство неприятеля на направлении главного удара, 20‐й германский армейский корпус опоздал к моменту сражения с русским авангардом, и генерал Сидорин успел подготовиться к отражению атаки. Медленному темпу развитию операции немало способствовало и то обстоятельство, что данный район, чрезвычайно выгодный в своем географическом начертании для германского наступления, был беден в коммуникационном отношении. В. Кречман пишет: «Начертание железнодорожной сети было малоблагоприятно для германского наступления. Кроме имевшейся на левом фланге армий одноколейной линии от Торна через Влоцлавек на Лович, другого рельсового соединения нормальной колеи не было во всем районе до линии Остров – Серадзь – Лодзь. На использование этой линии для снабжения армии можно было рассчитывать лишь при дальнейшем развитии операции»[248].
Следовательно, немцы должны были использовать какие-либо иные средства транспорта. Ведь Гинденбургу и Людендорфу было крайне важно завершить перегруппировку до того, как русские армии сумеют развить наступление в пределы Германии. Действительно, 2‐я и 5‐я русские армии вполне могли оттеснить слабые германские заслоны на левом берегу Вислы, прикрывавшие Силезию и Познань, в то время как 1‐я армия успевала бы выдвинуться и закрыть варшавское направление, намеченное немцами для контрудара в Лодзинской операции.