для немцев при проведении операции[7].
В ходе первых операций в Восточной Пруссии и Галиции между русскими Северо-Западным и Юго-Западным фронтами образовался чрезмерно большой открытый промежуток. При этом в данном разрыве стояли лишь небольшие силы прикрытия, преимущественно из кавалерии, и при минимуме артиллерийских средств. Удар в этот промежуток мгновенно выводил ударную немецкую группировку на тылы одного из русских фронтов. Ожесточенные сражения на Западе не позволяли верховному германскому командованию помочь своим силам на Востоке. Так что Гинденбург мог рассчитывать исключительно на свои собственные силы в восемь полевых корпусов, крепостные ландверные дивизии и бригады да обещанные пополнения.
В то же время русские ничего не могли противопоставить неприятельскому наступлению на западном берегу Вислы, буде таковое воспоследует до окончания русской перегруппировки. Кроме незначительных конных заслонов перед Варшавой и кавалерийского корпуса А.В. Новикова, на пространстве в сто пятьдесят верст к 10 сентября в районе Варшавы находился довольно слабый Варшавский отряд, состоявший из 27‐го армейского корпуса Д.В. Баланина и 79‐й пехотной дивизии Н.И. Гаврилова (гарнизон крепости Новогеоргиевск).
План немцев
Э. Людендорф, разрабатывавший план предстоящей операции, предложил ударить в тыл Юго-Западного фронта русских, который по-прежнему теснил австрийцев к Карпатам. Ударить с северного фаса, то есть приблизительно из района русской крепости Ивангород, которую еще предстояло захватить, дабы обеспечить себе надежную и постоянную переправу через Вислу. Такой маневр должен был стреножить развитие русского наступления в пределы Австро-Венгрии, а при удаче и привести к разгрому армий северного крыла русского Юго-Западного фронта. Согласно намеченному планированию, германцы перебросили на юг основные силы своей 8‐й армии (теперь получившей наименование 9‐й армии), оставив против всего Северо-Западного фронта лишь заслоны, за которыми сохранилась нумерация крупных подразделений 8‐й армии.
Поддавшись на немецкую уловку, русское командование продолжало полагать, что немцы по-прежнему держат в Восточной Пруссии большие силы, чтобы иметь возможность отбить новое русское вторжение. Германцы же, искусно имитируя бурную деятельность в своей провинции, уже львиной долей своей восточно-прусской группировки переправлялись эшелонами в Познань. Заодно это обстоятельство помогло и в радиоигре с неискусными в этом деле русскими.
В сентябре немцы уже полностью овладели русским радиокодом, что позволило им досконально знать тактические действия русских. Впоследствии русские неоднократно меняли ключ, но сама система шифра оставалась прежней. Так что австро-германская шифровальная служба разгадала шестнадцать русских шифровальных ключей, прежде чем русские сообразили поменять саму систему шифровки. Эти данные в совокупности с секретными приказами, взятыми с пленных и убитых офицеров русского Генерального штаба, позволили Людендорфу установить сроки готовящегося русского наступления в Силезию, переброски Сибирских корпусов на театр военных действий и т. д.[8]
Итак, для удара на западном берегу Вислы с дальнейшим выходом в тыл русскому Юго-Западному фронту предназначалась вновь образованная 9‐я германская армия:
– четыре полевых корпуса (11, 17, 20‐й армейские и Гвардейский резервный);
– сводный корпус из крепостных войск (35‐я резервная дивизия и ландверная дивизия генерала Бредова);
– ландверный корпус генерала Войрша;
– 8‐я кавалерийская дивизия.
Новую армию возглавил все тот же П. фон Гинденбург при своем теперь уже неизменном начальнике штаба Э. Людендорфе. При этом 8‐ю армию, оставшуюся в оперативном подчинении генерала Гинденбурга (наделен правами главнокомандующего на Востоке) в составе которой оставалось два с половиной корпуса (1‐й армейский и 1‐й резервный), 3‐я резервная дивизия, ландвер (ландверная дивизия генерала фон дер Гольца, несколько ландверных бригад, гарнизон Кенигсберга) и 1‐я кавалерийская дивизия, возглавил Р. фон Шуберт.
Первоначально как раз генерал Шуберт должен был стать командармом-9. Правда, его роль должна была стать столь же номинальной, как и роль Гинденбурга, так как начальником штаба 9‐й армии в любом случае назначался Людендорф. Однако вскоре кайзер Вильгельм II переиграл назначения. Это было вызвано проблемой соподчинения с союзниками. Как только стало известно, что немцы все-таки образуют новую армию напротив линии Средней Вислы, чтобы контрударом опрокинуть русское движение за Вислой и Саном, австро-венгерское командование немедленно потребовало подчинения ему 9‐й германской армии.
Шуберт по своему чину являлся генералом от кавалерии, то есть был в одинаковом чине не только с Конрадом, но и с австрийским командармом-1 В. фон Данклем. Согласно межсоюзным соглашениям, в данном случае австрийцы имели право требовать подчинения себе 9‐й германской армии. Разумеется, немецкое верховное главнокомандование не желало такого поворота событий, тем более что слабости оперативной мысли австро-венгерского руководства уже выявились в проигранной Галицийской битве. Не последней причиной этого проигрыша было весьма вялое и нерешительное руководство войсками 1‐й армии со стороны генерала Данкля.
Согласиться на подчинение 9‐й германской армии союзнику, как справедливо полагалось немцами, означало бы использовать превосходные по своему качеству войска далеко не в максимальной степени. Тем более, что Людендорф посылался на Восточный фронт не для того, чтобы играть в бирюльки, а чтобы остановить русское вторжение в Германию и Австро-Венгрию малыми силами, так как большая доля германских армий продолжала драться во Франции. В германской армии существовал промежуточный чин между общепринятым генералом рода войск (генерал от инфантерии, от кавалерии, от артиллерии) и генерал-фельдмаршалом. Это – чин генерал-полковника. Именно в данный чин был произведен П. фон Гинденбург еще при назначении на должность командарма-8 в начале войны. Соответственно, исходя из принципа старшинства, Гинденбург не мог быть подчинен ни одному из австрийских командармов, так как все австро-венгерские командармы в сентябре 1914 года (кроме командующего на Балканах фельдцейхмейстера О. фон Потиорека) являлись генералами родов войск.
В связи с этими принципами, как только австрийцы предложили подчинить 9‐ю германскую армию австро-венгерскому командованию, командармом-9 был немедленно назначен Гинденбург. Ключевой же вопрос – фактический руководитель – начальник штаба Э. Людендорф – остался на своем месте. Новым назначением кайзер Вильгельм II, по замечанию австрийцев, «ликвидировал и самый вопрос об австро-венгерском главном командовании, так как генерал-полковник по своему служебному рангу был выше командующего армией союзника».
Решаясь на наступление, германская группировка была разделена на две части. Группа А. фон Макензена (17‐й армейский корпус самого генерала Макензена и Сводный корпус Р. фон Фроммеля) должна была наступать на варшавском направлении, дабы сдержать возможный контрудар русского Северо-Западного фронта от столицы русской Польши. Главные же силы под командованием самого Гинденбурга (11‐й армейский корпус О. фон Плюскова, 20‐й армейский корпус Ф. фон Шольца, Гвардейский резервный корпус М. фон Гальвица, ландверный корпус Р. фон Войрша, две бригады из крепости Торн, конница) переходили в наступление против русской крепости Ивангород.
Австрийская сторона желала, чтобы немцы теперь, после того как в августе они отказались от удара на Седлец, напрямую обороняли бы Австро-Венгрию. Австрийское руководство настаивало на переброске 9‐й германской армии под Краков с последующим ее подчинением австрийскому командованию, которое было убеждено в неизбежности русского удара по столице австрийской Польши. Действительно, в первой половине сентября, уже частично блокировав крепость Перемышль, в русской Ставке задумались и об осаде Кракова. Согласно данным разведки и лазутчикам, на австро-германском совещании в Переворске 22 августа было решено составить гарнизон Кракова пополам из немцев и австрийцев общей численностью 85 тыс. чел., в том числе 42 тыс. германского ландвера и ландштурма. Из города выселялись «все, прожившие в городе менее года и не имеющие запасов провизии на три месяца», так как к 15 сентября Краков был обеспечен продовольствием на этот срок. К 17 сентября из 150 тыс. населения города уже выехало около 70 тыс., в том числе почти все евреи, так как «у всех сложилось убеждение, что после падения Перемышля русские войска с легкостью овладеют крепостью». Некоторые агенты уверяли даже, что гарнизон составлен из одних только немцев[9].
Русские ошибались – немцы вовсе не собирались таскать каштаны из огня ради своих союзников, да и действовать намеревались исключительно наступательно. Резко отказавшись от подчинения австрийцам, П. фон Гинденбург (в австро-германской служебной иерархии генерал Гинденбург теперь был старше даже австрийского главнокомандующего эрцгерцога Фридриха, не говоря уже о Конраде) потребовал от своего Верховного командования активного содействия со стороны австрийцев. В качестве «залога доброй воли» к стенам Кракова был отправлен германский 11‐й армейский корпус, который был включен в 1‐ю австрийскую армию. Разумеется, что немцы не могли ослабить самих себя, а потому взамен 11‐го корпуса в северную германскую группу были переданы две австрийские кавалерийские дивизии: 3‐я кавдивизия 20‐му германскому армейскому корпусу и 7‐я кавдивизия Сводному корпусу генерала Фроммеля.
В результате нажима со стороны немцев Ф. Конрад фон Гётцендорф обязался выставить для совместных с германцами действий свою 1‐ю армию из четырех практически полнокровных корпусов (сюда были отправлены все резервы из прочих армий), которой по-прежнему командовал В. фон Данкль. Также для усиления темпов наступления 1‐я австрийская армия получила пять кавалерийских дивизий. С другой стороны, австрийцы не оставались внакладе – вся операция задумывалась прежде всего для того, чтобы остановить русский Юго-Западный фронт и не дать вывести из войны Австро-Венгрию.