[365]. Напомним, что война предполагалась относительно недолгой, хотя и чрезвычайно кровопролитной вследствие намерения нанести противнику решительное поражение в кратчайшие сроки посредством напряжения сил всей военной машины Российской империи. Неудивительно, что армия начинает уставать от войны, но одновременно люди еще рассчитывали на скорое ее окончание. Так, одно из фронтовых писем полно надежды: «Ты чересчур хватила, что война может продлиться три года. Я думаю, что она продлится еще не более шести месяцев». Другое считает, что следует решить судьбу войны на поле боя: «Говорят, что война затянется еще надолго, ибо немцы упорные, а другие говорят, что если мы выиграем настоящее сражение, то у немцев начнется голод и революция и они сами попросят мира»[366].
К концу же 1914 года оказалось, что успехи одержаны только на австрийском фронте, где армии Юго-Западного фронта уже приступили к штурму Карпат, хотя и были отбиты от Кракова, что не позволило преодолеть горную оборонительную систему в ее наиболее доступном месте. На германском же фронте русские были практически выбиты из Восточной Пруссии, да еще и отдали противнику часть выдвинутой на запад русской Польши – отступление армий Северо-Западного фронта от Лодзи. Тем не менее русская сторона жаждала реванша. Участник войны вспоминает, что к началу 1915 года «обе стороны, достаточно усталые (бои под Лодзью), опасливо выжидали, наблюдая друг за другом. В военной среде ждали весенних боев и победной развязки к лету»[367].
К концу 1914 года русско-германское противоборство, притом что большая часть германских сил и средств по-прежнему оставалась задействованной во Франции и Бельгии, после пяти месяцев ожесточенных кровопролитных сражений, находилась в точке статус-кво. А ведь резервы русских вооруженных сил, что, согласно существующему законодательству, могли быть использованы на фронте, приблизились к своему завершению. Кадровая армия была фактически выбита в ходе боев, второочередные дивизии по своему боевому потенциалу, за небольшими исключениями, не могли равняться с кадровыми войсками. Ополченцы вообще, как о том говорят многочисленные источники, не были надлежащим образом подготовлены, вооружены и экипированы.
Даже при условии, что в России уже начинался кризис вооружения, ставший следствием недостаточной подготовки промышленности страны к войне и нерасторопности военного ведомства в данной области, в глубине страны уже не оставалось тех войск, что могли бы переломить ситуацию на фронте. То есть уже не было свежих подготовленных частей, которые сумели бы повернуть фортуну лицом к действующей армии Российской империи. Войска обсервационных 6‐й и 7‐й армий уже состояли из второочередных частей, а внутри империи к декабрю 1914 года оставался следующий запас: 4‐й Сибирский корпус (9‐я и 10‐я сибирские стрелковые дивизии) и два полка 3‐й Туркестанской стрелковой бригады. Конечно, в Германии не было и этого, но зато в руках германского Верховного командования был тот козырь, что всегда смог бы остановить русское давление на Средней Висле, – те войска, что сражались во Франции. Сумев отразить попытки русского вторжения в Германию сравнительно малыми силами (пусть даже и потеряв при этом австро-венгерские вооруженные силы в качестве независимой силы), немцы к 1915 году получили возможность для стратегического маневрирования своими войсками между Западным (Французским) и Восточным (Русским) фронтами.
Русское военно-политическое руководство в ходе всей войны было вынуждено планировать новые и новые наступательные операции в Германию, что явилось следствием давления Великобритании и Франции. Борьба с Австро-Венгрией не рассматривалась союзниками в качестве приоритетной, и потому русские должны были постоянно бить по немцам – причем выбирая Германию в качестве врага, которого необходимо разбить прежде прочих – бить в ходе каждой военной кампании. Есть и другая точка зрения. Современный ученый говорит: «Первые же операции лета и осени 1914 года предопределили окончательный отказ российского военного руководства от поиска решения судьбы войны на правом крыле и в центре стратегического фронта». Поэтому с конца 1915 года Северный и Западный фронты, то есть силы, расположенные севернее Полесья, «отныне до конца войны были обречены на ведение стратегической обороны»[368]. Но планы кампании 1916 года, разрабатываемые в русской Ставке, подразумевали нанесение главного удара как раз силами армий Западного и Северного фронтов. Именно эти фронты действовали севернее Полесья. Другое дело, что ни личные качества главнокомандующих этими фронтами, ни средства прорыва обороны, бывшие в русской армии, в этот момент не оказались на высоте.
Полный крах планов всех воюющих сторон в 1914 году означал, что Первая мировая война затягивается на неопределенно длительное время. Провал идей блицкрига, которыми перед войной питались военные ведомства всех воюющих государств, предполагал переход главной роли в войне к экономическому потенциалу военно-политических блоков. Здесь преимущество постепенно переходило к Антанте. Причина несбыточности надежд – чрезмерное упование военных кругов милитаризующихся стран Европы на то, что современная война не может быть долгой по определению. Все эти расчеты рухнули в течение нескольких месяцев: «Возросшие возможности средств огневого поражения и связанные с этим тяжелые потери войск; серьезные недостатки в организации операций, прежде всего взаимодействия и управления; незначительное превосходство наступающего над противником на направлениях главного удара, которое к тому же, как правило, быстро утрачивалось; нехватка резервов и малая их подвижность; слабое материальное обеспечение и многое другое – все это явилось причиной того, что ни одной из воюющих сторон так и не удалось осуществить свой стратегический план в начале войны и добиться намеченной цели»[369].
Основным результатом кампании 1914 года для союзников стал прежде всего крах «Плана Шлиффена». Это означало не только затягивание войны, что объективно играло на Антанту, но и то, что коалиция держав Центрального блока будет вынуждена все больше и больше внимания уделять Восточному фронту. Поражения австрийцев и выявившаяся относительная слабость австро-венгерской военной машины вынудили немцев в 1915 году перенести главный удар на Восток. Это – продолжение и возобновление борьбы за Польшу и Галицию. Русская сторона, в свою очередь, разрабатывала планы вторжения в Германию, не располагая для этого ни должным количеством подготовленных резервов, ни надлежащим объемом боеприпасов.
В 1915 году полное владение инициативой со стороны неприятеля, его абсолютное превосходство в технике, бездействие союзников на Западе – все это практически исключало возможность собственного планирования у русских в кампании 1915 года, иначе как реагирующего на действия неприятеля в плане ведения обороны. Но даже и в конце 1914 года Верховный главнокомандующий пытался решить судьбу войны новым вторжением в Восточную Пруссию, и только поражение в январской Августовской операции вынудило его перенести главный удар в Карпаты. Вплоть до 1917 года русская Ставка пыталась искать исхода войны в непосредственной схватке с Германией.
Лишь к концу 1916 года русские полководцы осознали, что мировая борьба есть нечто качественно иное, нежели Наполеоновские войны с их безоговорочной стратегией сокрушения. Наконец, в условиях Первой мировой войны, когда средства прорыва укрепленного фронта еще уступали мощи обороны, выход следовало искать в ударе по более слабому неприятелю, дабы обрести преимущество в маневре. Поэтому планирование главного удара в кампании 1917 года на Юго-Западном фронте является вполне оправданным: к этому следовало прийти на год раньше, и не эмпирически (Брусиловский прорыв), а заранее – путем аналитической деятельности.
В 1914 году усилия русских фронтов оказались вновь раздробленными. Поиск успеха на флангах Восточного фронта, в Восточной Пруссии и в Карпатах не мог дать успеха в условиях кризиса пополнений и вооружения, назревших в русских армиях к концу года. А от совместных действий фронтов на Средней Висле после Лодзинской операции отказались. В итоге кампания 1915 года была начата также на различных операционных направлениях, что и предопределило поражения русских армий на всех участках Восточного фронта.
Избранная литература
Айрапетов О.Р. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917): 1914. Начало. М., 2014.
Варшавско-Ивангородская операция. Сборник документов империалистической войны. М., 1938.
Великая забытая война. М., 2009.
Величко К.И. Русские крепости в связи с операциями полевых армий в мировую войну. Л., 1926.
Вульфен К. Сражение под Лодзью. М., 1918.
Головин Н.Н. Галицийская битва. Первый период. Париж, 1930.
Данилов Ю.Н. Россия в Мировой войне 1914–1915 гг. Берлин, 1924.
История Первой мировой войны 1914–1918. М., 1975. Т. 1.
Керсновский А.А. История русской армии. М., 1994. Т. 3.
Коленковский А. Маневренный период Первой мировой империалистической войны 1914 г. М., 1940.
Корольков Г. Варшавско-Ивангородская операция. М., 1923.
Корольков Г.К. Лодзинская операция 2.11–19.12.1914 г. М., 1934.
Краткий стратегический очерк войны 1914–1918 гг. Русский фронт. М., 1919. Вып. 2.
Кречман В. Восстановление германцами железных дорог во время войны 1914–1918 гг. Ч. 2. Л., 1928.
Лодзинская операция. Сборник документов империалистической войны. М. – Л., 1936.
Михалев С.Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени. М., 2003.
Муйжель В.В.