Это подразумевало, что оба фронтовых командования так или иначе окажутся вынужденными постоянно вливать новые силы и средства в ударную группировку, буде она и перейдет под непосредственное руководство Верховного главнокомандующего. Так что именно здесь, на Восточном фронте, впервые появляется новая форма военного искусства – операция группы фронтов, пусть пока еще и в своем зачаточном состоянии планирования и нерешительного воплощения. С.Н. Михалев говорит: «Первая мировая война составила первый этап в развитии новой формы боевых действий – стратегической операции. К выполнению таких операций привлекались впервые возникшие стратегические структуры – фронты (группы армий), и возникают попытки сосредоточения усилий двух-трех таких объединений для достижения единой стратегической цели. Так зарождалась операция группы фронтов, полное оформление которой последовало спустя два десятилетия, во Второй мировой войне»[13].
Как видно, в Ставке вполне логично рассудили, что остающихся наличных сил во фронтах вполне хватит, чтобы решить свои задачи. Юго-Западный фронт (три армии – 5, 3 и 8‐я) должен был продолжить давление на австрийцев (тем более что было решено образовать из резервных второочередных дивизий Блокадную армию для осады крепости Перемышль, дабы высвободить из-под нее полевые войска). Северо-Западный фронт, в свою очередь, должен был сковать противника, находящегося в Восточной Пруссии. Напомним, что даже и в случае перехода 2‐й армии под Варшаву у генерала Рузского все же оставалось две армии против двух с половиной корпусов у неприятеля в 8‐й германской армии генерала Шуберта. Как минимум – двукратное превосходство в силах, и притом что русские здесь пока еще оборонялись.
Ситуация стремительно менялась на глазах, так как стало ясно, что противник готовит контрнаступление. Русская Ставка к 14‐му сентября получила вполне определенные данные о сосредоточении немцев в Познани, а потому стало ясно, что большая часть германских сил и средств готовится к действиям на левом берегу Вислы. Следовательно, 1‐я и 10‐я армии Северо-Западного фронта имели против себя не более половины наличных сил немцев – не более четырех корпусов. Отсюда проистекал и приказ о переброске 2‐й армии к Варшаве: германцы вполне могли предупредить русских в наступлении (что и произошло на деле), а сдавать врагу без сопротивления столицу русской Польши великий князь Николай Николаевич, в отличие от генерала Н.В. Рузского, не собирался.
Как видим, русское командование также оценило важность западного берега Вислы для развертывания следующей наступательной операции, которую требовали от русской стороны англо-французские союзники, ведшие напряженную борьбу в Северной Франции и Бельгии. Тем не менее географический фактор представлял любую крупную операцию на левом берегу Вислы весьма рискованным делом. Сначала требовалось занять Восточную Пруссию и Галицию, чтобы прикрыть свои операционные линии Балтийским морем и Карпатскими горами. При этом, учитывая разницу в боевом отношении между немцами и их союзниками, выгоднее было бы наступать основной группировкой в Галиции, что вынуждало германцев либо маневрировать на Нарев и далее на Варшаву, либо немедленно поддержать австрийцев, чрезвычайно ослабляя при этом силы прикрытия в Восточной Пруссии.
Такую перегруппировку армий Юго-Западного фронта и предпринял начальник штаба фронта М.В. Алексеев, когда убедился, что преследование, предпринятое русскими по окончании победоносной Галицийской битвы, выдохлось. Согласно замыслу штаба Юго-Западного фронта, 4, 5 и 9‐я армии сосредоточивались на северном фасе фронта, против Кракова, пока 3‐я армия блокировала осажденную австрийскую крепость Перемышль, а 8‐я армия прикрыла южный фланг фронта напротив Карпат. Следовательно, фактически три армии могли приступить к сражениям на левом берегу Вислы. И само это сосредоточение произошло не потому, что так желала Ставка, шедшая на поводу у союзников, а потому, что его произвел лучший стратег России – М.В. Алексеев, отлично понимавший, что теперь основные усилия противоборствующих сторон Восточного фронта с неизбежностью сосредоточатся на левом берегу Вислы.
Итак, в Ставке не собирались отказываться от наступления в Познань и Силезию. Безусловно, «поход на Берлин» как идея, вынашиваемая стратегами Ставки с начала войны, был вполне возможен даже и без предварительного овладения Восточной Пруссией, со стороны которой наступающей вглубь Германии русской группировке всегда потенциально грозил фланговый удар. Такое наступление было возможно при одном условии: сообщения и операционные линии группы армий вторжения должны обеспечиваться со стороны Восточной Пруссии и Померании еще такой же группировкой, что предназначалась для движения на Берлин (а лучше – двумя, чтоб уж наверняка).
Но встает вопрос: где их было взять, эти войска?
К этому моменту численность армий Северо-Западного фронта в круглых цифрах исчислялась в 435 тыс. штыков и сабель, в том числе:
– 1‐я армия: 135 тыс.;
– 10‐я армия: 150 тыс.;
– 2‐я армия: 100 тыс.;
– Варшавский отряд: около 50 тыс.
Численность армий Юго-Западного фронта исчислялась в 665 тыс. штыков и сабель, в том числе:
– 9‐я армия: 180 тыс.;
– 4‐я армия: 100 тыс.;
– 5‐я армия: 125 тыс.;
– 3‐я армия: 120 тыс.;
– 8‐я армия: 140 тыс.
Некомплект войск расценивался в 320 тыс. чел. на Северо-Западном фронте и в 230 тыс. на Юго-Западном фронте. Это следствие громадных потерь в первых операциях (Восточно-Прусской, наступательной Галицийской битве), особенно – после поражения в Восточной Пруссии. Но вместе с этим Ставка имела существенные резервы: шесть резервных дивизий в 6‐й армии прикрытия на балтийском побережье, четыре второочередных дивизии в 7‐й армии прикрытия в районе Одессы; еще не подошедшие из глубины империи 2‐й Кавказский корпус, 1‐й и 2‐й Сибирские корпуса. В перспективе – отдельные 3, 6, 9, 10, 12, 13, 14‐я сибирские пехотные дивизии, из коих 9‐я и 10‐я еще даже не приступили к мобилизации.
Новое оперативное планирование, посвященное подготовке вторжения в пределы Германии в общем направлении на Берлин, стало предметом для обсуждения на совещаниях великого князя Николая Николаевича с главнокомандующими фронтами в Холме 8 и 12 сентября. Будучи уверено в перевесе сил над противником, Верховное командование сочло возможным предпринять наступление в Германию силами трех армий от линии Средней Вислы. Соответственно, как сказано выше, несколько изменялась группировка сил Юго-Западного фронта, так как было понятно, что одних только армий Северо-Западного фронта не хватит, чтобы наступать в Германию. Штабом Ставки предусматривалось сосредоточение основной массы сил и средств на левом берегу Вислы: 4, 5 и 9‐я армии Юго-Западного фронта перебрасывались с реки Сан к Ивангороду; 2‐я армия Северо-Западного фронта – к польской столице. Как говорит А.К. Коленковский, «основная оперативная цель русского плана заключалась в комбинации двойного удара с фронта Ивангород – Сандомир 4, 5 и 9‐й армиями, и от Варшавы 2‐й армией»[14].
Понятное дело, что планов без недостатков не бывает. Но в данном случае, как то обычно для России, недостатки порой даже перевешивали достоинства. Во-первых, эта предполагаемая перегруппировка, вследствие хаоса в транспорте и разбитых боями дорог, производилась преимущественно походным порядком, что в осенних условиях чрезвычайно изматывало войска. В грязи прежде всего застревали обозы и артиллерия, продовольствие и боеприпасы, так что начать операцию русские войска должны были бы, еще более уступая противнику в огневом отношении. Но, главное, русские теряли темпы сосредоточения, что и позволило противнику не только первым осуществить концентрацию сил для контрнаступления, но и первым броситься вперед в условиях, когда русские армии еще только выдвигались к назначенным местам развертывания.
Во-вторых, вместо того, чтобы объединить ударную группировку под своим непосредственным руководством, или, на худой конец, временно создать новую группу армий (фронт) (правда, под чьим командованием?), Верховный главнокомандующий пока оставил предполагаемые для наступления войска под руководством их собственных фронтов. Тем самым выходило, что главнокомандующие фронтами, помимо выполнения своих собственных задач (наступление в Восточную Пруссию на Северо-Западном фронте и вторжение в Карпаты на Юго-Западном фронте), должны были одновременно и руководить действиями своих армий на левом берегу Вислы.
При этом главная часть руководства вверялась главкоюзу, так как в наступлении должны были участвовать три армии Юго-Западного фронта (в его отсутствие непосредственно в Галиции 3‐я и 8‐я армии были объединены под общим оперативным руководством командарма-8 А.А. Брусилова); главкосевзап, в свою очередь, всеми силами стремился саботировать участие 2‐й армии в обеспечении операции с севера, и только германское наступление вынудит генерала Рузского отказаться от своих сепаратных намерений.
При такой постановке руководства ожидать существенных результатов от наступательной операции вряд ли было возможно в принципе. Однако, так или иначе, Н.В. Рузский должен был остановить дальнейший отход 2‐й армии и усилить по меньшей мере двумя корпусами Варшавский район. Главкоюзу же надлежало переместить в район Ивангорода армию в составе трех корпусов и одной кавалерийской дивизии[15].
В то же время имелась и альтернатива. Сразу по окончании первых операций штаб Юго-Западного фронта также предложил Ставке перевести основную массу войск на левый берег Вислы, но действовать в направлении на Краков, а не на Берлин. Овладение краковским крепостным районом означало, что Северные Карпаты окажутся под контролем русских, а неприятель в лице австрийцев уже не будет иметь крепостей на пути к Будапешту и Вене в обход Карпат с севера. Однако штаб Ставки и сам же великий князь Николай Николаевич, находившиеся под давлением союзников, подразумевавшего оказание англо-французам немедленной помощи, поддержали планы главкосевзапа Н.В. Рузского, также настаивавшего на действиях против Германии.