В-третьих, в 1945 году войска маршала Г.К. Жукова имели за плечами блестящий успех Висло-Одерской наступательной операции, в ходе которой было разгромлено 60 германских дивизий при сравнительно небольших потерях за такую победу в 200 тыс. чел., из коих около четверти – безвозвратные. В 1914 году русские армии Северо-Западного фронта только-только потерпели поражение в Восточной Пруссии, потеряв 250 тыс. чел., из коих более двух третей – безвозвратные (убитые и пленные). Как видно, моральный потенциал совершенно различен!
Но только Лодзинская операция ноября – декабря 1914 года окончательно убедит русскую Ставку, что без предварительного занятия Восточной Пруссии широкомасштабные наступательные операции на левом берегу Вислы невозможны.
Начало операции
Союзнические обязательства и личные устремления русского командования побуждали идти в Германию, имея конечной целью Берлин. Районами развертывания ударной группировки были намечены левый берег Вислы с тет-де-понами Варшава (2‐я армия) и крепость Ивангород (4‐я и 5‐я армии). Также в междуречье Вислы и Сана должна была действовать еще и 9‐я армия. Наступательная операция четырех армий должна была, по замыслу русского командования, дать Берлин в руки русской действующей армии. Для воплощения плана наступления в жизнь Ставка перебросила в Ивангород управление 4‐й армии во главе с ее командармом А.Е. Эвертом из состава Юго-Западного фронта и приступила к образованию из подходящих войск второго эшелона новой 4‐й армии. Новая армия должна была обеспечить устойчивость Краковской операции, задуманной главкоюзом Н.И. Ивановым и его начальником штаба М.В. Алексеевым.
Примечательно, что в отношении наступления на Краков Ставка самоустранилась от руководства, передав его генералу Иванову, а сама целиком сосредоточилась на операции вторжения в Германию (при этом все тот же Н.И. Иванов должен был также руководить и этим наступлением). Для второй группировки свои соединения должен был выделить Северо-Западный фронт, однако главкосевзап Н.В. Рузский, затеявший подготовку по овладению линией Мазурских озер, не давал войск. В этих условиях оба главнокомандующих фронтами просили времени, чтобы провести необходимые перегруппировки и дать войскам отдохнуть. В свою очередь, великий князь Николай Николаевич, всецело занятый созданием новой 4‐й армии, согласился на отсрочку перегруппировки и даже приостановил своей директивой от 12 сентября возобновление наступления Юго-Западного фронта до 20‐го числа, чтобы перейти в наступление сразу обоими фронтами. Тем не менее Верховный главнокомандующий категорически потребовал от Н.В. Рузского переброску в район Варшавы не менее двух армейских корпусов.
Забегая вперед, надо сказать, что весь первый период Варшавско-Ивангородской операции генерал Рузский старался саботировать указания Ставки по выделению войск из состава Северо-Западного фронта под Варшаву. А в конечном итоге повернул дело так, что оказался заодно и «героем Варшавы». Впрочем, справедливости ради следует отметить, что в таковые «спасители» его пытались произвести «штабные интриганы», по выражению М.Д. Бонч-Бруевича, и определенные круги польского истеблишмента. Шли даже переговоры о преподнесении польской общественностью почетной шпаги «За спасение Варшавы». Тем не менее генерал Рузский отказался от всех этих ненужных почестей[19]. Однако в памяти общественности имя Н.В. Рузского стало прочно связываться с отражением германского наступления на Варшаву в 1914 году.
Действия не торопившегося с переброской войск в район польской столицы главкосевзапа Н.В. Рузского дали противнику необходимое время для завершения своего сосредоточения (почти целая неделя) и оставили варшавское направление неприкрытым, ибо главкосевзап придержал на Нареве 2‐ю армию С.М. Шейдемана, которую ранее подразумевалось заблаговременно выдвинуть к Варшаве. В свою очередь, начальник штаба Юго-Западного фронта М.В. Алексеев, своевременно получивший разведданные о начавшейся перегруппировке противника, еще 12 сентября предложил развернуть 3‐ю армию на реке Нида, притянув ее несколько севернее. Также начальник штаба Юго-Западного фронта предполагал перебросить часть войск в Варшаву. Генерал Алексеев полагал, что с задачей преследования отступающего в Карпаты противника справится и одна 8‐я армия А.А. Брусилова, раз уж австрийцы приступили к новому сосредоточению против северного фаса Юго-Западного фронта. Но Ставка, увлекшись планом Н.В. Рузского по наступлению в Восточную Пруссию, оставила предостережения начальника штаба Юго-Западного фронта без последствий.
Не получив разрешения Ставки на усиление Варшавского отряда, штаб Юго-Западного фронта был вынужден обратить свое внимание на вверенную фронту кавалерию. Еще 3 сентября для прикрытия промежутка между Варшавой (находится в ведении Северо-Западного фронта) и Ивангородом (находится в ведении Юго-Западного фронта) был сформирован кавалерийский корпус А.В. Новикова. В состав корпуса вошли:
– 5‐я кавалерийская дивизия А.А. Морица;
– 8‐я кавалерийская дивизия Г.А. Зандера;
– 14‐я кавалерийская дивизия самого А.В. Новикова, которого в ходе операции на данном посту замещал И.Г. Эрдели;
– 4‐я Донская казачья дивизия В.М. Хитрово;
– 5‐я Донская казачья дивизия Г.М. Ванновского;
– Отдельная казачья Туркестанская бригада.
Сознавая, что для прикрытия необходимы подразделения, знакомые с местностью, еще в разгар Галицийской битвы А.В. Новиков потребовал, чтобы крепость Ивангород, помимо отправленного на помощь кавкорпусу 72‐го пехотного Тульского полка, прислала ему конную пограничную сотню. Однако ее временный комендант, командир 2‐й бригады 18‐й пехотной дивизии Е.М. Михелис, отказал. Впоследствии усилившийся войсками Ивангород все-таки отправил Новикову пограничников. Командарм-9 П.А. Лечицкий распорядился, чтобы две пешие сотни пограничников Сандомирской бригады были переброшены для усиления Тульского полка в «операции против Сандомира»[20].
В целом в составе гарнизона, 18‐го армейского корпуса и отряда генерала Новикова воевали четыре сотни 15‐й Новобржеской (полковник А.А. Плесковский) и две сотни 16‐й Сандомирской (полковник барон В.А. Боде) пограничных бригад под командованием помощника командира 15‐й бригады полковника В.П. Иваницкого. Как отмечал комендант Ивангорода А.В. фон Шварц, «в период боев под Ивангородом сотни несли ответственную разведывательную службу, давая целый ряд ценных сведений о группировке сил противника»[21].
Между тем, чтобы не давать войск под Варшаву, главкосевзап неожиданно предложил новое немедленное наступление в Восточную Пруссию. И Верховный главнокомандующий, всегда твердо помнивший, что англо-французские союзники требуют от него наступления и только наступления, соглашается на это. Теперь русские должны были наступать на всех направлениях одновременно. Поставив перед собой задачу наступления на Берлин, Ставка неожиданно соглашается и с планом штаба Северо-Западного фронта по предварительному овладению Восточной Пруссией. Эта мысль, вне сомнения, с объективной точки зрения была верной. Однако отводимые для данной операции сроки, а также выделяемые силы и средства заставляют задуматься о возможности успеха. В августе месяце немцы уже разбили в Восточной Пруссии две русские армии, причем одна из них (2‐я) потеряла большую часть своего состава. Теперь же для нового вторжения сосредоточивается три армии (1, 2, 10‐я), но ведь и враг получил подкрепления.
В русской Ставке по-прежнему мыслили категориями быстротечной войны, а опыт уничтожения армии А.В. Самсонова под Танненбергом заставил Верховного главнокомандующего и его сотрудников лишь просто увеличить группировку, но никак не пересмотреть само планирование операции. Н.В. Рузский, в свою очередь, достаточно верно определил причины поражения в августе, заключавшиеся в раздробленности усилий русских армий и их разгрома по частям. Теперь же три армии составляли куда более плотный фронт, а сосредоточенные в 10‐й армии силы позволяли надеяться на успех. Но и этим планом опять-таки совершенно не учитывались контрдействия противника, хотя исход Восточно-Прусской наступательной операции должен был указать, что мысль штаба 8‐й германской армии во главе с Э. Людендорфом – это и есть основной козырь германских войск на Восточном фронте. Н.В. Рузский же полагал суть готовящейся операции в медленном, но верном движении трех русских армий вглубь Восточной Пруссии, перед которыми точно так же медленно, но верно будут отходить неприятельские корпуса.
И о таком думали в тот момент, когда враг уже произвел перегруппировку и готовился броситься на Варшаву, чтобы разом овладеть центром русского фронта, отбросить русских за Вислу и выручить откатывавшихся к Кракову австрийцев! Маневр и темп операции должны были увеличить мощь готовящегося Людендорфом удара. Тем не менее согласие великого князя Николая Николаевича на это наступление позволило генералу Рузскому долгое время саботировать вопрос о переброске 2‐й армии под Варшаву и, как было сказано выше, отправить ее в столицу Польши тогда, когда противник уже подходил к стенам города.
Еще на совещании Ставки с главкомами фронтов в Холме 9 сентября М.В. Алексеев и Н.И. Иванов, согласившиеся выдвинуть 4‐ю армию к Ивангороду, дабы прикрыть разрыв между фронтами, предложили отменить движение 2‐й армии Северо-Западного фронта на линию Нарева. Они справедливо полагали, что сил 1‐й и 10‐й армий для борьбы против немцев и так будет достаточно. Алексеев настаивал на немедленно выдвижении 2‐й армии на линию Вислы, чтобы совместными усилиями ударить по немцам. Однако Рузский отказался немедленно подкрепить Варшавский отряд, заявив, что для захвата Восточной Пруссии необходимы все наличные силы и средства фронта. Таким образом, не только 1‐я и 10‐я армии, расположенные по линии Немана, никоим образом не могли участвовать в борьбе на Висле, но даже и 2‐я армия первоначально оттягивалась на сто верст от Варшавы на восток, откуда, собственно говоря, и намечалось наступление на Берлин.