— Ты не можешь просто так забрать деньги, — начинает заводиться Ника.
Приходиться усмирить ее строгим взглядом, и заодно напомнить, что это я — успешна состоятельная женщина, а она — всего лишь побирушка.
— Могу и забираю. Прости, но есть вещи, которые нельзя оставлять безнаказанными. — Я не собираюсь скрывать, что с моей стороны все происходящее — не просто щелчок по носу. Просто у всего в мире есть цена, и сейчас пришло время платить по счетам. — Ты же не думала, что я просто так забуду? Ради бога, Ника, не делай такие удивленные глаза. Бровки-домиком перестали на меня действовать уже давно.
— Это просто мелочная месть… — пытается укусить сестра.
— Нет, дорогая, если бы я хотела тебе отомстить, то оставила бы голой и босой, без средств к существованию. Ты же понимаешь, что я запросто могу устроить и такое незабываемое приключение?
— У любовника научилась? — не сдается она.
— Конечно. Мы с ним одна сатана. — Ее детские попытки уесть меня таким способом до невозможно смешные, и я не могу отказать себе в удовольствии позлить Нику еще одной беззаботной улыбкой. — Я надеюсь, у тебя есть средства, чтобы продержаться на плаву?
Средств у нее нет, и судя по плохо скрытой панике во взгляде, взять их тоже негде. Пожалуй, той части меня, которая до сих пор видит на ее месте испуганную девчонку, которая просто хотела, не напрягаясь, жить красиво, даже жаль ее в этот момент. Но та часть маленькая и быстро замолкает, стоит вспомнить, что сделала Ника.
— Ты же знаешь, что… — начинает было сестра, но перебивает сама себя. — Ты все просчитала, да?
— Просчитала что? Что моя сестра не сможет управлять бизнесом, о котором ничего не знает и в который не хочет вникать? Да, знала. И что агентство было нужно тебя не для заработка, а для красивого статуса хозяйки? Та разве скрывала. Мне деньги тоже не с неба свалились, Ника, я лишь подстраховала свои вложения на случай, если ты не возьмешься за ум. Знаешь, чего я действительно не знала? Того, что сестра однажды бросит меня. Того, что она станет играть против. Того, что ударит в самое больное место, когда я только-только поднялась на ноги. Такие вещи, увы, нельзя подстраховать договорами.
— Ян был прав — ты просто его подстилка, — беснуется Ника.
— И наслаждаюсь этим, — беззаботно посмеиваюсь я. Нет смысла даже пытаться объяснять. Подозреваю, парочка уже спелась и заочно осудила нас с Наилем во всех грехах на двести лет вперед. — Ты можешь выкупить мою долю, конечно, если хочешь, — возвращаю разговор в прежнее русло.
Она, конечно, может. Не в моих правилах считать чужие деньги, но подозреваю, ее дорогих украшений и прочих безделушек, если их продать, хватить как минимум на часть суммы. Но ведь это Ника: куда же она без бриллианта на пальце и сережек с изумрудами?
— Выкупить? И сколько времени у меня есть?
— Времени? Речь идет о днях, Ника. Или я продам свою часть кому-то другому.
— Ты не можешь быть такой сукой.
— Могу, Ника. И буду. И раз уж разговор, как я понимаю, себя исчерпал, послушай вот что. Ты всегда будешь моей сестрой, потому что так уж сложилось. Я даже смогу простить тебя, когда-нибудь, потому что вечность обижаются только очень глупые люди. Но с сегодняшнего дня забудь о том, что у тебя есть беспроцентный одалживатель денег. Я больше не собираюсь потакать твоим глупостям. Живи так, как считаешь нужным — разве не об этом ты мечтала всю жизнь? Если захочешь разделить радость — ты знаешь, где меня найти. А в остальных случаях, пожалуйста, не беспокой свою суку-сестру по пустякам.
Она смотрит на меня во все глаза, и испуг в ее взгляде неприятно щекочет нервы. Два года назад я бы не смогла вот так: жестко и одним махом, без оглядки на родную кровь. А сейчас я знаю, что совершаю правильный поступок, и мне не в чем будет себя упрекнуть на старости лет. Даже если сегодня я в последний раз вижу свою сестру — так тому и быть.
— Ева, так нельзя… — еще пытается задержать меня Ника, но я уже поднимаюсь и бережно укладываю плед на сиденье кресла.
— Хорошего дня, Ника.
Я готовилась к этому разговору и предполагала, что будет больно. Но сейчас чувствую себя человеком, который скинул с плеч тяжеленую ношу. И мне даже не пришлось договариваться со своей совестью.
Эпилог
Год спустя
— Поможешь мне? — протягиваю Наилю платок.
— Евы, ты же знаешь, что это совсем не обязательно, — говорит муж, улыбаясь со слегка растерянным видом.
— Знаю и делаю это потому что хочу. А ты снова и снов говоришь, что в этом нет необходимости.
— Становлюсь предсказуемым, — бормочет с деланым сожалением этот невыносимо упрямый мужчина и все-таки осторожно завязывает платок на моей голове. — Если так пойдет и дальше, придется записываться на курсы стриптиза. Ну, или разучивать рецепт шоколадного печенья. Совсем разучился тебя удивлять.
Я поворачиваюсь к зеркалу и прикрываю рот ладонью, чтобы не выдать смех, но Наиль у меня за спиной качает головой, разводит руками и одними губами говорит: «Да, не научился я эту штуку завязывать».
Поправляю платок так, чтобы выглядело пристойно.
Сегодня день рождения его матери. Там будут все их родственники и я знаю, что Карине будет приятно, если я появлюсь там в платке. Это не обязанность — никто и никогда не принуждал меня к таким традиционным вещам, но я делаю их просто потому, что хочу и могу. Для меня это ничего не стоит, а ей приятно и важно. И даже мой упрямый Ветер, пусть и не признается в открытую, даже слегка задирает нос, когда я появляюсь на подобных мероприятиях вот такой: за мужем, тихая и счастливая, какой и должна быть любящая жена. Страсти в нашей жизни предостаточно и бушует она, к нашему взаимному удовольствию, в стенах спальни.
— Понятия не имею, как ты ее усмирила, — все еще не понимает Наиль, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею.
Морщусь от щекотки и, поворачиваясь, обнимаю его за шею, наслаждаясь тем, что в отражении его глаз вижу себя: самую счастливую женщину на свете.
— У двух мудрых женщин всегда найдется повод выпить кофе с рогаликами и поболтать, — улыбаюсь ему в губы.
Он не подает виду, но в последнее время и в их с Кариной отношениях наметился прогресс. А всего-то стоило пару раз попросить его забрать Хабиби от бабушки. Не знаю, о чем они говорили и считаю, что это дело только матери и ее сына, поэтому довольствуюсь их весьма неуклюжими попытками наладить контакт. Всему свое время, по одному шагу за раз — и можно преодолеть любой путь, даже через моря и горы.
Хабиби протискивается между нами и требовательно тащит отца за рукав пиджака. Наиль сразу берет ее на руки и, посмеиваясь, вытирает со щек остатки шоколада: пока Люба намазывала одно печенье шоколадным маслом, наш Сквознячок стащила всю банку. Даже в этом она вся в отца: хочу — и беру, и пусть земля перестанет вертеться, если кому-то это не по душе. Кажется, я сама начинаю приобщаться к этой Садировской философии, тем более, что она никак не вредит окружающим.
— Красивая, — лепечет дочка, пытаясь ткнуть меня пальцем то ли в щеку, то ли в глаз.
Ветер вовремя отводит ее ручку, и добавляет:
— Самая красивая.
Я достаю телефон и, хитро улыбаясь, пишу ему сообщение. Не важно, что мы стоим рядом друг с другом — это уже давно стало ежедневным ритуалом нашей жизни.
«Загляни в правый карман, Ветер», — пишу ему.
Он немного хмурится, удивленный, но послушно исполняет просьбу.
Достает небольшую открытку с аистом, внутри которой нарисованные мною две красные полоски.
— А еще врач, называется, — подшучиваю я, пока мой мужчина пытается сообразить, что к чему.
Кажется, как говорит Люба, пришла пора покупать новые ведра.
Для цветов.