идчиками.
– Мастер как бы Джонсон, – сказал Захария Тейт. Скверный у него выдался денек, судя по усталости в голосе. Простыни ничего больше не скрывали. Гарольд видел его и подручных. Луна пролила ведро света на сцену. Двое стояли по бокам от старика, еще один склонился над Клопом. – Неужели вы думаете, что взрослые люди пришли на встречу без оружия?
– Ваш внук, – предупредил Гарольд и сам поверил звуку своего голоса.
– Досадно, – еле слышно пробормотал Тейт и точно так же, не повышая голоса, спустил псов с цепи. – Давайте, ребята!
Гарольд оттолкнул Теда и сдержал слово. Пуля вспорола мальчишке висок. Тед споткнулся о ноги Клопа и распластался поверх его тела. Наперебой грянули револьверы.
Грохот выстрелов разрывал барабанные перепонки. Гарольд мгновенно оглох. Он бросился назад и едва не расшиб лоб о стену, его загнали в тупик – деревянную коробку едва ли дюжину ярдов в длину. Гарольд ударил плечом в стену, расшатал доску и протиснулся в узкую нору размером со стенной шкаф, присел, скрючился так, чтобы видеть проулок, но самому остаться под защитой стены. Его загнали в ловушку, но он все еще дышал.
Гарольд спешно набил барабан патронами. Противники, судя по всему, занимались тем же. Секундная пауза исцелила Гарольда Холдстока. Он сбросил балласт последних пяти скучных лет. Грудь распирала настоящая радость, соленая правда из прокушенной губы обжигала рот, радость рвала жилы. Сомнения ушли. Цель горела на кончиках пальцев.
Он в тупике. Смерть подбиралась все ближе. Гарольд скалился ей, как старой знакомой. На его удачу, враги оказались дерьмовыми стрелками. Он слышал, как Захария проклинал одного из подельников, тот случайно подстрелил своего. Звуки гулко отдавались в черепе, Гарольд слышал, как сквозь толщу воды. Трое на одного. Шансы все больше в пользу Холдстока. Выждав несколько вдохов, он выбрался из своего убежища и пополз к выходу из проулка. Нужно выбираться отсюда.
Стоило ему высунуться, доски вокруг ощетинились пулевой щепой. Его держали на мушке. Гарольд присел и потянул Клопа за ногу. Тело оказалось неожиданно тяжелым. Все потому, что на трупе Клопа лежал другой мертвец – Тед Хофф. Гарольд отбросил сантименты и перевалил тело Клопа на бок. Тед кулем сполз наземь. Его голова запуталась в кипе смятого белья. Ткань мгновенно пропиталась кровью. «Черная, как кофе мамаши Холдсток».
– Сдавайтесь, мастер Джонсон, – попытался Захария. – Мы отпустим вас. Клянусь!
– Нелепо звучит, мистер Тейт. Хотят отпустить – не спускают курок.
– Согласен, – Захария прочистил горло. – Неуклюже вышло. Берем минуту на разговор?
– Премного благодарен, – только и сумел прокряхтеть Гарольд, подтаскивая мускулистое тело Клопа и вскидывая его себе на плечо, как щит. – Однако… сам…
«Не зевай!»
Жизнь приучила Гарольда хватать и рвать. «Проверим, насколько они сообразительны». Он должен ударить на опережение. В углу, где Гарольд прятался и перезаряжался, он обречен. Гарольд сделал вид, что отступает, прячется в своей норе, несколько раз ударил револьвером по доскам, швырнул камень за спину, а сам не сдвинулся с места.
Подручные Захарии Тейта двигались вдоль стен, выставив руки с револьверами, будто рога. «Лови!» – парень увидел Гарольда, когда тот швырнул в него бездыханного Клопа. В этот момент второй подручный как раз наводил на Гарольда ствол. Они сцепились. Гарольд рвал руку с револьвером и пытался отвести его от себя, второй подручный орал и силился сбросить с себя мертвое тело.
– Убейте его! – кричал Захария и надрывался от кашля. – Убе… йхе-йхе… те его!
Гарольд ударил подручного рукоятью револьвера в лоб – «Почему ты не стреляешь?!» – и спустил курок в лицо второму. Его голова лопнула, как перезрелая тыква. От грохота опять заложило уши. Гарольд вывернулся, сбил подручного с ног. Несколько раз выпалил в его сторону, не целясь. И побежал.
В спину ему неслись крики и проклятия. На миг гордыня потребовала принять бой, но тут пуля, пущенная вслед, пробила штанину и обожгла Гарольду ногу.
Деревянный тротуар стрелял под ногами, Гарольд бежал и пригибался, доски пружинили, каждый шаг подбрасывал его вверх. Рана в ноге нарывала, жгучая магма. Гарольд хромал, но боль лишь подстегивала его. Опыт кричал: отступи и бей. Гарольд запомнил лица подручных. В крайнем случае, надавит на тень, и та их разыщет, используя положение и связи.
Отдышаться он сумел лишь в квартале от гостиницы.
Здесь же, под слабым светом газового фонаря, он набросал события ночи, в нескольких строчках пытаясь передать словесные портреты и имена подозреваемых. «Крайне важно, чтобы ты сохранял нейтралитет и никоим образом не демонстрировал сопричастность моей персоне, однако в любую секунду готов был действовать. Похоже, мы разворошили осиное гнездо!» – писал королевский инспектор Гарольд Холдсток. Он тщательно проверил все ориентиры: фонтан, крыша желтой черепицы, сутулая церковь в отдалении, мостик через едва журчащий ручей. Ошибиться мог только слепой.
Гостиница спала нервно.
Хозяин, заперший за Гарольдом дверь на засов, походил на нетопыря. Казалось, его огромные, пронизанные черными выпуклыми жилками уши следили за Холдстоком. Поднимаясь по лестнице, он понял, что от хозяина не укрылась ни кровь на штанине, ни револьвер, оттопыривший плащ на боку.
Ступени скрипели не со злости, больше для порядка, доносили хозяину, что постоялец возвращается в свою комнату. Коридор второго этажа пропах гарью. Гарольд представил, как из дальнего номера выбегает человек, объятый пламенем, мчится к лестнице, кубарем скатывается в холл и распластывается там, обугленный, неожиданно холодный. Хозяин, сгорбившись, замахивается кочергой и раскалывает ею труп на части, выковыривает из спекшейся массы монеты и золотые часы, собирает останки в мешок и вытаскивает на задний двор, где высыпает в выгребную яму. Хозяин скалится. Оплавленные центы и доллары блестят в его пасти вместо зубов.
Гарольд очнулся, когда пол шлепнул его по щеке. Он уснул или потерял сознание? Гарольд лежал посреди коридора, его ноги свисали с верхней ступени лестницы. Он поднялся, опираясь рукой о стену. Рана на ноге закрылась, штанина присохла к коже.
Из номера напротив донесся жуткий рык. Гарольд не сразу сообразил, что это храп, и целое мгновение боролся с желанием выхватить револьвер и изрешетить дверь.
Фигура появилась бесшумно. Гарольд не успел даже вздрогнуть. Они застыли в нескольких ярдах друг от друга. Внезапно Гарольд понял, что незнакомец выскользнул из его комнаты. Запах гари усилился. Из неплотно притворенной двери повалил дым.
Они дернулись одновременно: Холдсток рванул револьвер, фигура развернулась и припустила по коридору. Пожар гудел, набирая силу. Из двери вырывались клубы пламени. Воздух обжигал, силуэт дрожал в нем, точно поджигатель был призраком. Гарольд обезумел от злости. Он тщательно прицелился и послал пулю точно под левую лопатку мерзавца. Незнакомец упал.
– Пожар! – донеслось с улицы. – Пожар!
Гостиница будто ждала этих криков. Захлопали двери, этажи наполнились воплями ужаса. Постояльцы вывалились в коридор в одном исподнем, кто-то тащил вещи, кто-то пытался тушить. От неразберихи, тесноты и стенаний голова шла кругом. Гарольд сбежал на первый этаж и попал в человеческое море, здесь никто не знал жалости, и все локтями пробивали себе дорогу к выходу. Гарольд задыхался, удача, только что казавшаяся союзницей, сдала его с потрохами.
Хозяин гостиницы не открывал засов, криком пытаясь дознаться, в чьей комнате вспыхнул пожар. Гарольд увидел его запрокинутое лицо, хозяин узнал Холдстока, заорал, обвиняя, тыкал пальцем и явно тянулся за оружием, но его смяли, дверь сорвало с петель многоруким штормом, и толпа с воем выкатилась наружу.
Несмотря на поздний час, улица кишела зеваками. «Где вы были, когда на меня охотились?» Пожар разошелся вовсю, никто его не тушил. Кое-кто сжимал топоры и лопаты, у ног стояли ведра с водой, но жар был настолько силен, что к дому никто и не подумал приближаться. Окно спальни Гарольда напоминало адову пасть. Пламя языками в несколько ярдов рвалось к небу. Стены еще держались, но огонь пожирал гостиницу с неистовой злобой. Ожили жуткие фантазии Гарольда: из дверей выбегали горящие люди, их сбивали наземь и принимались сбивать пламя ударами. На большее человеческое благородство сегодня не распространялось.
Хозяин гостиницы стоял на коленях и бился лбом о землю.
– Он пришел последним!.. – повторял он. – Последним!..
– Смотрите-смотрите! – Из окна вывалился пылающий голем. Он лишь отдаленно напоминал человека, жизнь, жалкий огарок, еще питала его изнутри. Кожа пузырилась, беспалые руки продолжали двигаться. Он сумел отползти от дома, но только чтобы продлить агонию. Тело билось в грязи, пока какой-то добряк не обрушил ему на голову топор, окончив мучения. На убийцу посмотрели с одобрением.
– Никогда такого не видал! – шептались в толпе. Гарольд пошел прочь. Пожар стрелял в спину искрами. Сегодня все хотели его убить. Гарольд не оборачивался.
Гарольд рычал и плевался, его разум – глупый светлячок над бездной темных вод – не находил ответов, только бесконечные тоннели стволов, целящих в него из каждого угла. «Что ты собрался здесь найти? Тебя раскрыли! Но кто? Как?»
Гарольд задыхался от досады. Разве об этом он мечтал, бесподобным своим чутьем обнаружив настоящий вызов? Этот город – сокровищница, ловушка, могила. Теперь он был в этом абсолютно уверен. «Да, все здесь. Все спрятано!» Зачем ему приключения, которые ведут в могилу? «Ты немолод». Годы давно срослись с историей, а опыт отслоился и загустел. «Просто признай, бросишь ловить гадов – сдохнешь!» Не в перестрелке, так от морфия.