– То, что, с вашей точки зрения, может оказаться полезным при расследовании дела, которое вы нам поручаете.
– Поняла. Но мне кажется, что я уже все вам рассказала.
– Даша, – осторожно тронул девушку за руку Артем, и она замолчала.
Мирослава хотела было расспросить девушку о соседях прабабушки, но потом подумала, что с соседями она пообщается без содействия Дарьи Васильевой. И спровадила молодых людей в приемную к Морису, где они заключили договор с агентством, внесли аванс и отбыли в город.
Снег и дождь к этому времени угомонились, но ветер время от времени делал отчаянные усилия вызвать бурю. Однако это ему не удалось.
Морис посмотрел на остывший камин, хотел было снова разжечь его, но тут раздался голос Мирославы:
– Давай поужинаем сегодня на кухне.
Он кивнул. Это не было для него неожиданностью. Он давно заметил, что Мирослава и друг ее детства Шура Наполеонов, ныне следователь Александр Романович, любили есть именно на кухне. Вероятно, кухня коттеджа, хоть и имела немаленький размер, напоминала им, тем не менее, крохотные, но уютные кухоньки хрущевок, в которых прошло их детство.
Справедливости ради стоит сказать, что Наполеонов и сейчас жил со своей матерью Софьей Марковной, бывшей известной пианисткой, а потом преподавателем, все в той же квартире в старом доме, где прошли его детство и юность. И менять место жительства Наполеоновы не собирались.
– И что вы думаете об этом? – спросил Морис, когда они перешли к чаю.
– А ты? – вместо ответа спросила она.
Миндаугас пожал плечами – ответ напрашивается сам собой: Васильева перепутала лекарства.
– Правнучка утверждает, что такого лекарства в доме не было.
– Она могла не знать.
– Очень я в этом сомневаюсь, – усмехнулась Мирослава.
– И какой же вывод?
– Старушку могли убить, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Кто?
– Скорее всего, тот, кто имел доступ к лекарству Калининой.
– Вы имеете в виду подругу Ивановой?
– Да.
– Сама престарелая подруга и убила?
– Не думаю…
– По неосторожности.
– Каким же образом?
– Например, когда Иванова была у нее в гостях, женщины случайно поменялись лекарствами.
– Глупости! – отмахнулась Мирослава.
– Вы забываете, что они находятся в преклонном возрасте.
– Ну и что? Разве кто-то сказал, что они находились в маразме?
– Нет, но…
– Нет, но! – передразнила Мирослава.
– Смерть прабабушки была выгодна правнучке…
– У нее алиби.
– Я помню об этом.
– К тому же она не стала бы затевать расследование.
Морис пожал плечами и спросил:
– У вас есть версия?
– Пока нет, – ответила Мирослава. – Но для начала нужно установить, точно ли было применено для убийства Ивановой лекарство из аптечки Калининой, или оно было куплено в аптеке по рецепту другого человека.
– Его могли украсть в больнице, – предположил Морис.
– Не исключено, – согласилась Мирослава.
– Если воспользовались лекарством Калининой, – неожиданно заявил Морис, – то убийство совершил глупый человек.
Мирослава внимательно посмотрела на него и, усмехнувшись краешком рта, ответила:
– Алчность часто оглупляет даже очень умного человека.
– Вы, наверное, правы, – вынужден был согласиться он.
– Идентичность лекарства я постараюсь узнать у друзей в полиции.
– Что-то мне подсказывает, что дело ведет Наполеонов.
– Неужели интуиция? – сделала она вид, что удивлена до крайности.
– Логика! – отрезал он холодно.
Она бросила на него вопросительный взгляд.
Морис закатил глаза и пояснил:
– Вспомните, как Васильева описывала действия следователя.
– В этом действительно что-то есть, – улыбнулась она, не говоря ему о том, что и сама догадывалась о личности следователя, ведущего дело. Ей не хотелось отнимать у Мориса веру в то, что он первооткрыватель.
– Да, и вот еще что, – произнесла она тоном человека, взвешивающего свои слова.
– Что? – спросил он, желая поскорее получить ответ.
– Насчет страховой компании все-таки на всякий случай нужно уточнить.
– Что уточнить?
– Их финансовое положение и все, что возможно. Ты в этом разбираешься лучше.
– Хорошо.
– И еще! Очень важно выяснить, часто ли случаются самоубийства тех, кто застраховал у них свою жизнь.
– Без проблем, – ответил он.
На следующее утро выпал снег. В коттеджном поселке он был таким чистым, что радовал глаз так, как может радовать только первозданность. Но Мирослава, любуясь этой красотой, не сомневалась в том, что в городе этот чудесный подарок природы уже выглядит тусклым и оскверненным многочисленными выдохами автомобилей. Она вздохнула с сожалением и вывела из гаража свою серую «Волгу», скрывающую под советским корпусом мощный современный мотор.
По наитию, к матери Даши Васильевой Мирослава решила съездить без упреждающего звонка.
Как и надеялась детектив, Марины Константиновны Васильевой не оказалось дома.
О том, что Даша сейчас находится в квартире своей прабабушки, Волгиной было известно заранее от самой клиентки.
Мирослава позвонила в квартиру рядом. Там тоже не открыли.
Зато дверь напротив отворилась сама, оттуда выглянула аккуратно одетая и причесанная старушка, которой Мирослава на первый взгляд дала лет восемьдесят. Несмотря на свой возраст, женщина сохраняла миловидность.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Мирослава и пояснила:
– Я к вашей соседке. – Она кивнула на дверь Васильевых.
– Здравствуйте, – охотно отозвалась старушка, – вы разве не знаете, что Васильевых нет дома?
Мирослава покачала головой.
– Ах, – всплеснула руками соседка, – у Даши такое горе! Не стало ее прабабушки Марии Евгеньевны Ивановой. Они с Дашенькой друг в друге души не чаяли.
– Об этом я знаю, – осторожно проговорила Мирослава, – просто я думала, что Марина Константиновна дома.
– Мариночка по утрам работает, – ответила старушка.
Мирослава решила представиться:
– Я детектив Мирослава Волгина.
– Боже мой! – всплеснула руками старушка и, точно спохватившись, проговорила:
– Что же мы с вами на лестничной площадке разговариваем, зайдите ко мне.
Она, приглашая, махнула рукой.
Мирослава не заставила себя просить дважды.
– Так выходит, дело с кончиной Марии Евгеньевны нечисто, как и говорила об этом Дашенька? – спросила соседка.
– А она говорила вам об этом?
– Конечно! А как она плакала, бедняжка, прямо-таки заливалась слезами. Меня, кстати, зовут Вероника Валентиновна, а фамилия моя Мишечкина.
– Очень приятно, – ответила Мирослава.
К этому времени хозяйка провела свою нежданную гостью на кухню, усадила за стол и стала потчевать свежим пирогом с рисом с грибами, подав к нему ароматный чай.
Мирослава не стала отказываться, мысленно, в шутку, пожалев о том, что рядом с ней нет Шуры Наполеонова, большого любителя домашних печеностей.
– Так вы пришли поговорить с Мариной Константиновной, – между тем догадалась соседка.
– Да, совершенно верно, – подтвердила ее догадку детектив.
– Можете подождать ее у меня, хотя Мариночка придет не раньше двух, если еще не станет забегать в магазины.
– Как жаль, – сказала Мирослава, естественно, нисколько не жалея об этом. И спросила:
– Вероника Валентиновна, вы сказали, что смерть Марии Евгеньевны большой удар для Даши. А разве уход Ивановой из жизни не огорчил Марину Константиновну?
– Огорчил, конечно, – не задумываясь, ответила Мишечкина и уточнила:
– Именно огорчил, как вы выразились. Но не расстроил так сильно, как Дашу.
– Почему?
– Видите ли, Дашенька была близка со своей прабабушкой, она скорее считала ее бабушкой. Ведь одна родная бабушка Даши давно скончалась, а другая живет в другом городе и носа сюда не кажет. Для Марины же Мария Евгеньевна была всего лишь бабушкой ее мужа.
– Я поняла вас, – проговорила Мирослава и задала новый вопрос:
– Даша с матерью долгое время жили вдвоем?
– Сначала они жили втроем, – ответила Мишечкина, – потом вчетвером, потом опять втроем.
– Погодите! У Даши был брат или сестра?
– Сестра. Но не была, а есть и сейчас, просто живет отдельно.
– И как же ее зовут?
– Алена Петельнова.
– Погодите! Разве она не двоюродная сестра Даши?
– Так и есть. Алена дочь родной сестры Мариночки.
– Почему же она жила в семье тетки?
– Рая родила дочку и заболела. Вот Марина с Максимом и взяли девочку к себе.
– А что же отец Алены? Он не возражал?
– Не было никакого отца у Алены, – горько усмехнулась Мишечкина.
– Как то есть не было? – удивилась Мирослава. – Так не бывает.
– Эх, милая, – вздохнула Вероника Валентиновна, – на свете по-всякому бывает.
– То есть отец неизвестен?
– Боюсь, Рая сама не знает, кто отец ее дочери.
– Она что же, вела беспорядочную половую жизнь?
– Эка загнула! – восхитилась Мишечкина и ответила:
– Я не знаю, какую такую жизнь вела Рая, но только отец Алены неизвестен. Хотя, может, она сама и знает, кто это, да говорить по какой-то причине не хочет.
– Допустим, – согласилась Мирослава и поинтересовалась: – Как долго Алена жила в семье Васильевых?
– Долго. Съехала она лет пять назад, нашла себе отдельное жилье.
– А все предыдущие годы она жила с Васильевыми?
– Да.
«Интересно, почему Даша ничего мне об этом не рассказала, – подумала Мирослава и спросила:
– А со своей матерью Алена не общалась?
– Ну почему же не общалась, – ответила старушка, – она ездила к Рае на все каникулы постоянно.
– И всегда возвращалась к тетке?
– Да.
– Почему?
– Я думаю, потому, что мать ее жила очень скромно, а Васильевы не бедствовали.
Мирослава подумала о том, что если бы были живы ее родители, она бы ни за что не оставила их, как бы бедно они ни жили. Но родители детектива погибли, когда ей было два года, и воспитывали ее бабушка с дедушкой и целых две тети. Семья полковника Волгина не бедствовала. «Может быть, мне поэтому так легко рассуждать», – с долей грусти подумала Мирослава.