— Вот видишь, дорогой товарищ Андрей, это самая короткая улица во всем Советском Союзе, сорок восемь метров всего, но улица, названная именем великого художника Венецианова, — начал проводить бесплатную экскурсию Никита, как только они познакомились, — вон, видишь, в конце мастерская заслуженного художника Герасимова Александра Михайловича. Заслуженный человек, председатель Союза художников, а живет в нашем поселке! — тут товарищ Борискин сделал паузу, чтобы собеседник мог проникнуться важностью момента.
— Товарищ Никита, мне бы насчет дом снять на длительный срок, — в тон ему ответил Андрей.
— Дом? Можно и дом. Пойдем, посмотрим. Ты только учти, из городских удобств у нас только электричество. Вода из колонки, печь дровами топим и углем, еда на керосинке или на той же печке. Потянешь такое? Может, в городе поискал бы?
— Меня, товарищ Никита, всё устраивает. Показывай, что есть у тебя. А я в долгу не останусь.
— Мне, понимаешь ли, лишнего ничего не надо, мне лишь бы человек дом в порядке держал. А то тут что ни дом, то памятник искусства, двух одинаковых не найдешь во всем поселке. Тут, брат, такие архитекторы дома строили, что только диву даешься. Деревья, опять же, на каждой улице разные насажены, думали люди! И бомбят нас, опять таки, — председатель вдруг перешел на другую тему, — вон, видишь, роддом у нас в июле еще разбомбили, ремонтируют сейчас, госпиталь сделают. Бомба прямо в здание попала, порушило всё до первого этажа сверху, а никто не пострадал. Докторов и рожениц, понятное дело, вывезли всех, но вот видишь, обошлось.
Первые два дома Андрею не понравились: в одном яблоня упала на крышу и нужен был ремонт, второй стоял прямо возле баррикады и он сразу понял, что после первого же дождя здесь по грязи пройти будет невозможно.
Зато третий дом, на Верещагина, двенадцать, зачаровал с первого взгляда [1] — за зеленым заборчиком стояло чудо из сказки с остроконечной крышей и высокой трубой над ней,с чердака на улицу смотрело маленькое окошко со ставнями,в дом вело небольшое, буквально метр в глубину, крыльцо, за домом рос небольшой сад, в котором виднелся небольшой сарай, а к задней стенке с левой стороны прислонилась небольшая веранда.
— Вот этот хорош, — сказал Андрей, возвращаясь к крыльцу, возле которого его ждал председатель. — Здесь бы я хотел жить, товарищ председатель.
— Ну что ж, просьбу уважить можно. Пойдем-ка в правление, оформим бумаги. Ты в армии служил?
— Служил.
— Стрелять умеешь?
— Дело нехитрое, немного умею. В сарай с трех метров попаду.
— Шутник ты, товарищ Волошин. В сарай он попадет. А служить пришлось где?
— Да на границе, на юге, горным воздухом дышал, ответил Андрей, не уточняя, в каких точно горах пришлось бегать.
— Я почему спрашиваю, товарищ Андрей, здесь у нас, как видишь, и укрепления строятся на всякий случай, и сами мы тоже в стороне не остаемся, — сказал Никита, записав данные Андрея в амбарную книгу и приняв плату за проживание [2]. — У нас тут организованы отряды самообороны и в них записываем всех, кто способен хоть что-то сделать. А вернее, всех, кто хотя бы ходить может. Оружие есть у тебя?
— Оружия нет пока. Но разрешение есть, — ответил Андрей, решив на всякий случай пока не светить свой пистолет.
— Ничего, найдем, здесь у нас у местных жителей что-нибудь да найдется. Дежурства потом я тебе сообщу когда. С тобой еще кто приедет? — спросил Борискин.
— Да брат мой двоюродный, как в дом въедем, подойдем к тебе, оформимся.
— Бывай, товарищ Андрей, на тебе вот ключ,квитанцию, — он достал из ящика стола, порывшись, ключ с биркой «Вер 12», — заезжай и живи. Дров найти тебе надо, я посмотрел, маловато там, на месяц от силы хватит, но не переживай, это мы организуем.
Через десять минут Андрей заплатил за вход в метро и поехал к центру.
Дома у Даши сидела одна Настя. Андрей сгрузил свертки с продуктами, купленными в коммерческом магазине, на стол.
— Есть новости какие-нибудь? — спросил он Настю, разбиравшую еду по полкам буфета.
— Да, в жилконторе всё быстро прошло, за час, наверное, управились. А после этого они на Ленинский поехали, на работу к тете Даше. Терентьич напился пьяный, ломился в дверь, таракан усатый, но я его не пустила и он спит, небось, у себя. Он не страшный, только дурной спьяну становится, нудит сильно. Когда жена его дома, она быстро его в порядок приводит, а один он может всю ночь колобродить по квартире. А у тебя что, дядя Андрей, нашел жилье?
— Нашел, Настя, нашел. Очень красивый дом на Соколе, мне там очень понравилось. Такой, знаешь, поселок, сплошной сад. Красота неописуемая.
— Когда поедете туда?
— Вернется сейчас дядя Миша, обсудим с ним. Может, сегодня, может, завтра, как получится. Тесновато здесь вчетвером спать всё-таки, — Андрей кивнул на сложенную в углу раскладушку, на которой спал сегодня Михаил, — да и на полу мне спать не очень понравилось.
— А меня с собой возьмете? — спросила Настя, сворачивая оберточную бумагу, горка которой возле нее образовалась по мере того, как она раскладывала продукты.
— Настя, а как же тетя Даша? На кого ты ее оставишь?
— Я к ней приезжать буду, здесь же недалеко: сел на метро и ты на месте.
— В школу тебе надо, а не на метро кататься.
— Сам говорил, что школы не работают, куда же мне идти? Эх, поскорее бы мама вернулась, — вздохнула Настя, — сильно я по ней соскучилась.
— Ты говорила, что она в институте экспериментальной медицины работает. А кем?
— Фармакологом. Она новые лекарства придумывает, это не каждый сможет!
— Новые лекарства, новые лекарства, что-то я такое где-то слышал недавно, пробормотал себе под нос Андрей. — Вспомнил!Настя, а дай-ка мне свою читалку, там же Миша говорил, что-то про лекарства есть.
— Держи, дядя Андрей, там всяких книжек с непонятными названиями очень много, некоторые даже не по-русски.
Андрей посмотрел список книг, открыл пару, бегло просмотрел.
— Ты знаешь, Настя, кажется, твоя мама очень скоро вернется домой и я знаю, как это сделать.
Михаил с Дашей вернулись, когда на улице уже смеркалось, принесли с собой продукты и бутылку вина.
— Всё, давайте быстренько на стол накроем и устроим пир, — с порога сказала Дарья. — Всё у меня получилось, спасибо Михаилу за помощь,с комнатой всё решили, на работе я восстановилась, карточки получила. Владимир Александрович, заведующий лабораторией нашей, сказал, что очень хорошо, что я вернулась, а то работы много, а работать некому. У товарища Энгельгардта [3] всегда работы много, но с ним очень интересно.
— Даша, а Вы можете организовать мне встречу с Владимиром Александровичем? — спросил Андрей.
— Проще простого. Давайте завтра пойдем со мной на работу и встретитесь с ним. А Вы тоже биохимик, Андрей?
— Нет, но мне есть о чем поговорить с профессором Энгельгардтом, думаю, ему это будет очень полезно узнать.
— А с жильем всё получилось у вас? Сняли что-то? — спросила Дарья.
— Да, всё в порядке, дом на Соколе, в поселке художников. Завтра, наверное, переедем. Хотя что нам переезжать: ботинки обул и готов, — сказал Андрей. — Там, конечно, устроиться еще надо, дров завезти, но это не страшно, сказали, что организовать нетрудно.
— Андрей, пойдем-ка, пошепчемся, пока тут на стол накрывают, не будем мешать, — сказал Михаил.
— Пойдем на кухню, Терентьич, скорее всего, спит, мешать нам не будет.
— Что там у тебя? — спросил Михаил, когда они зашли на кухню.
— Не у меня, у нас. Помнишь Настину читалку?Ты еще ругал нас, что мы ее в бумажную книгу засунули?
— Блин, а я с этим дурдомом и забыл совсем. Лекарства! Там же не справочник Видаля какой-нибудь, там же технологические карты, требования к сырью, клинические испытания, всё на блюдечке.
— С голубой каемочкой?
— Да с любой каемочкой, Андрюха. Живем! А то у меня после вчерашнего и руки опустились, дурь всякая в голову лезет целый день. Завтра вместе пойдем к профессору. Крутой ученый?
— Очень. Один из лучших. Помнишь, ты про портрет в музее рассказывал, по которому подполковника узнал? Так вот, это тоже портрет, только на кафедре биохимии, висел в кабинете, где мы пропущенные занятия отрабатывали. Так что я завтра встречу кусочек своего прошлого, только сильно помолодевший.
________________________________________________________
[1] Увы, но сейчас дом на Верещагина, 12 посмотреть не получится — его снесли и построили какой-то новодел.
[2] Я сознательно выключил из книги все мытарства с пропиской, ибо ничего в них интересного, кроме очередей и прочего занудства, нет. Кто жил во времена СССР, тот помнит этот геморрой. Пускай будет так, по упрощенной схеме.
[3] В.А. Энгельгардт — один из выдающихся отечественных биохимиков, в описываемое время возглавлял лабораторию молекулярной биологии в Институте биохимии.
Глава 7
Разве я посмею
Потревожить мирозданье?
20 сентября 1941 года
— Пешком пойдем, — сказала Дарья, когда они допивали чай. — Время есть еще, погода хорошая, здесь и идти полчаса всего, правда, Михаил?
— Правда, лучше пешком, чем в транспорте сейчас давиться. Через Андреевский мост перейдем — и на месте, — ответил Михаил, допивая чай, — Терентьич, ты что там за углом притаился? Тебе чай налить? А то покрепче нет ничего.
Сосед заполз на кухню по стенке. Лицо его уже приобрело тот классический сизоватый оттенок, который так характерен для запойных пьяниц.
— Николаич, мне бы поправиться, дай денег, я отдам, я вот сегодня похмелюсь и в завязку.
Накануне сосед свел очень близкое знакомство с Михаилом, причем, не по своей воле. Когда, немного проспавшись, Николай Терентьевич понял, что душа его требует праздника, он устроил в коридоре моноспектакль с песнями и плясками. Быстрее всех впечатлился талантом как раз Михаил, утащивший артиста в ванную и каким-то волшебным способом унявший у того тягу к публичным выступлениям и добавив Терентьичу много очков вежливости, после чего тот всех, включая Настю, начал называть на «Вы» и по имени-отчеству. Впрочем, на Насте он споткнулся, поскольку она не сообщила хмельному соседу свое отчество.