Рада жила одна в небольшой квартирке в спальном районе. Она особенно гордилась тем, что квартиру не снимала, а купила, правда в ужасном состоянии, у сына какого-то алкаша. Но после ремонта и покупки новой мебели квартира превратилась в небольшой райский уголок. По крайней мере, именно так думала о своей квартире Рада Остроухова.
Когда они со Славиным вышли из клуба и подошли к его машине на стоянке, Рада выдохнула:
– О! Да ты завидный жених.
– Женитьба не входит в мои планы, – остудил он её пыл.
– Пока не входит, – промурлыкала она себе под нос.
В этот поздний час они добрались до дома Рады за сорок минут, оперативник остановил машину возле подъезда девушки. Вышел, помог ей выбраться из салона и, галантно поклонившись, проговорил:
– Спокойной ночи, мадемуазель.
– Что значит «спокойной ночи»? – округлила она глаза и спросила голосом, дрожащим от удивления и негодования: – А ты разве не поднимешься со мной?
– Уже поздно, – ответил он и добавил: – Мне матушка не разрешает ночью подниматься в квартиры одиноко живущих девушек. – Быстро сел в машину и уехал.
– Нахал! – вырвалось у неё.
Она чуть не расплакалась от обиды. Но воздержалась и только затопала ногами и погрозила вслед ему кулаком.
Славин же решил, что деньги, оставленные им в клубе, с лихвой покрывают ценность сообщённой Радой информации. Амуры со свидетельницами не входили в его жизненные планы.
Глава 11
На следующее утро невыспавшийся Славин позвонил Наполеонову и сообщил, что ему назначила встречу секретарша Костюкова и его компаньона Рада Ильинична Остроухова.
– Где? Когда? – выпалил Наполеонов.
– Вчера в парке Горького.
– В парке Горького?
– Ну да, там ночной клуб «Фейерверк».
– И когда ты к ней пойдёшь?
– Александр Романович! Я же вам говорю, вчера! В двенадцать часов мы с ней встретились.
– Ночи? – вырвалось у Наполеонова.
– Нет, пополудни!
– И ты только сейчас мне об этом сообщаешь? – возмутился следователь.
– А что, я должен заранее информировать вас обо всех своих свиданиях, которые мне назначают девушки? – не удержался Славин.
– Обо всех не обо всех, – не отреагировал на шпильку оперативника следователь, – но о свиданиях, назначаемых лицами, причастными к расследованию, ты обязан мне сообщать!
– Так я ж подумал, что она просто ко мне клеится. Не хотел волновать вас по пустякам, – попытался свести спор к ничейному счёту оперативник.
Но ему это не удалось.
– Я не кисейная барышня и от волнения в обморок не падаю! – резко ответил следователь.
«А зря», – подумал про себя Славин и выдал:
– Кисейные барышни падали в обморок не от волнения, а от затянутого корсета!
– Умник нашёлся, – фыркнул следователь. – Корсет, к твоему сведению, я тоже не ношу.
– Уф! – вырвалось у Славина, и он признался: – В общем, я был прав в том, что Рада хотела со мной встретиться, но ошибался в другом.
– В чём?
– Подозревал, что наживка на её крючке несъедобная.
– А она оказалась съедобной? – навострил уши Наполеонов.
– Пока не знаю. Но похоже на то.
– Так, Славин! Не морочь мне голову! Это разговор не телефонный, так что приезжай в Следственный комитет и всё подробно мне здесь изложишь.
– Еду, – ответил Славин, с неохотой поднимаясь со стула.
«Эх, поспать бы ещё часочка два», – подумал он и укорил себя за то, что вчера, вместо того чтобы после возвращения домой из клуба сразу лечь спать, он ещё просидел два часа в Интернете.
«И где была моя голова?» – спросил он сам себя укоризненно.
В коридоре он нос к носу столкнулся с Любавой Залеской.
– Привет!
– Привет!
– Как прошло свидание? – небрежно поинтересовалась она.
– Нормально, – буркнул он.
– А чего такой мрачный?
– Не выспался!
– А-а, – протянула она иронично, но он успел заметить в её глазах промелькнувшую всего на мгновение грусть.
– И ещё к следователю надо ехать, – проговорил он, точно оправдываясь, и удалился быстрым шагом в сторону лестницы.
Наполеонов ждал оперативника с нетерпением, плохо скрываемым за нарочитым спокойствием.
– Я уж думал, что ты в машине заснул, – проворчал он, как только Славин вошёл в кабинет.
– И заснул бы, если бы в пробку попал.
Свою нотацию следователь начал с того, что напомнил Славину о допущенной им оплошности:
– Ты, значит, вчера отправился на встречу со свидетельницей в ночной клуб без прикрытия?
– Какого ещё прикрытия? – изумился Славин.
Наполеонов в сердцах махнул рукой и спросил:
– Что за клуб такой? Почему не знаю?
– Клуб как клуб, – пожал плечами оперативник и, не удержавшись, добавил: – Вот если бы вы, Александр Романович, вели ночную жизнь, то непременно побывали бы в «Фейерверке».
– Я и так веду ночную жизнь! – остудил его пыл следователь. – Только бываю всё больше не в увеселительных заведениях, а на местах преступления.
– Не повезло вам, – усмехнулся Славин и добавил примирительно: – Впрочем, как и мне.
– Ты мне зубы-то не заговаривай! Тоже мне кузнец нашёлся!
– Почему кузнец? – удивился оперативник и, ухватившись за промелькнувшую догадку, проговорил: – В том смысле, что каждый сам кузнец своего счастья?
– Нет, в другом, – посмотрел на него в упор следователь. – В том, что раньше кузнецы не только лошадей подковывали, но и лечили их и зубы заговаривали.
– Кому? Лошадям? – совсем обалдел сбитый с толку оперативник.
– Всем кому не лень, – усмехнулся следователь и велел: – Ты лучше расскажи, какие люди в этом клубе встречаются.
– Молодёжь, естественно. – Он задумался. – Сказать однозначно, какая именно, трудно. Я думаю, что разношёрстная. – Оперативник снова замолчал.
– Славин! Я что, так и буду из тебя информацию как клещами вытаскивать? – не выдержал следователь затянувшейся паузы.
– Нет. Если вы дадите мне возможность всё рассказать по порядку, то я так и сделаю. А пока что вы мне слова не даёте вставить!
– Я не даю слова вставить? – изумился Наполеонов и, насупившись, как филин, замолчал.
«Вот это другое дело», – подумал Славин и начал свой рассказ со звонка Рады Остроуховой в отделение на рабочий телефон.
– Так ты дал ей рабочий телефон? – не утерпев, спросил Наполеонов.
Оперативник кивнул.
– Почему?
– Мне так спокойнее. Если дать свой, замучают звонками.
– Логично, – пробормотал следователь и замолчал, давая оперативнику продолжить рассказ.
Когда он закончил, Наполеонов спросил:
– Значит, у нас есть имя и фамилия женщины, с которой встречался Костюков?
– Выходит, что так, – ответил Славин.
– А номер её телефона твоя подружка, случайно, не назвала? – ехидно спросил следователь.
– Нет, не назвала! И Рада Остроухова мне не подружка.
– Извини, не хотел тебя обидеть.
Славин ничего не ответил.
– Дима, эту Нину Кравченко надо найти. Привлеки Рината, Аветика, и задействуйте все свои источники.
– Найдём, – буркнул Славин. – Я могу идти?
– Можно подумать, что тебя здесь кто-нибудь держит, – фыркнул следователь.
Вернувшись в отделение, Славин сообщил оперативникам о поручении следователя и спросил:
– Где искать будем? Есть у кого какие идеи?
– Я думаю, что Кравченко следует поискать среди секретарей и других женщин, занимающих невысокие посты в фирмах, с которыми сотрудничали Костюков и Левонелов, – сказала Любава.
– А что, это идея! – сразу поддержал предложение Залеской Ринат Ахметов.
– А ещё я бы посмотрела Нин Кравченко в соцсетях, – добавила оперативница. – Вполне возможно, что там отыщется Нина, не только живущая в нашем городе и как-то связанная с фирмой «Обставим всех».
– Вот ты этим и займись, – сказал Дмитрий.
– Хорошо.
– А мы, парни, руки в ноги и разбежались.
К концу дня обнаружилось несколько Нин Кравченко, так или иначе связанных с компанией убитого Костюкова, но большая часть из них отсеялась по возрасту.
Ведь, ясное дело, что, например, Нина Яковлевна Кравченко, заведующая магазином на Московском перекрёстке, находясь в предпенсионном возрасте и имея трёх внуков, один из которых уже был школьником, никак не могла быть любовницей довольно-таки молодого Костюкова, хотя выглядела Нина Яковлевна очень даже хорошо для своего-то возраста.
– Это её омолодила прививка пенсионной реформой, проведённая правительством, – невесело пошутил Славин.
– Да уж, те ещё благодетели, – неодобрительно пробормотал Ринат Ахметов, вспомнив своих родителей, строивших планы на вольную жизнь, которые теперь оказались перечёркнутыми.
Из всех остальных Нин Кравченко наиболее подходящими оказались три молодые женщины. Любава скачала из соцсетей их фотографии, и Славин назначил свидание Раде Остроуховой в кафе «Солнечный зайчик».
Дмитрию оно нравилось не только приемлемыми ценами, добротной кухней, но и атмосферой, царившей в заведении. В «Солнечный зайчик» практически никогда не заглядывали страдающие от безделья шалопаи. Зато здесь можно было встретить творческих личностей – поэтов, писателей, артистов и, естественно, художников, которые и оформили кафе по заказу хозяина в стиле ретро. Днём в кафе было много детей с родителями, бабушками, дедушками или с нянями, а также миловидных старушек, тоже, как шутил про себя Славин, в стиле ретро.
В витрине кафе стоял огромный плюшевый заяц в человеческий рост. Заяц приветливо улыбался всем останавливающимся напротив него и даже тем, кто проходил мимо. В тёмное время года вокруг него пунктирной линией светились лампочки, и правый глаз зайца мигал каждые две минуты.
Кафе располагалось на одинаковом расстоянии от квартиры, снимаемой Славиным, в которую он время от времени убегал от родительской заботы, и от квартиры секретарши.
Вопреки надеждам Дмитрия, Рада Остроухова не оценила ни уют, ни эстетику «Солнечного зайчика».
– Куда это ты меня привёл? – прошипела она, как рассерженная гусыня.