– А вот и может, – кокетливо посмотрев на неё, проговорила Волчанинова и раскраснелась от удовольствия.
Через некоторое время Мирослава знала всё или почти всё о внуках Марианны Никифоровны.
Наконец Волчанинова поинтересовалась:
– А что у вас болит? – Она оглядела Мирославу внимательным взглядом и сказала: – Ведь вы ещё совсем молоденькая.
– Да, собственно, у меня ничего и не болит, – смущённо рассмеялась Мирослава. – Просто я узнала, что здесь отдыхает одна моя знакомая, и решила составить ей компанию.
– И кто же это? – спросила Волчанинова, ненадолго позабыв о своих внуках.
– Анна Леонидовна Костюкова.
– О! Я её знаю! Она только что уехала! Вы разминулись с ней всего на три дня!
– Какая жалость! – воскликнула Мирослава.
– Ничего страшного, – поспешила утешить её Марианна Никифоровна, – у вас не возникнет проблем в поиске приятельниц.
– Я надеюсь, – улыбнулась Мирослава и попросила: – Расскажите мне, как Анечке здесь отдыхалось?
– По-моему, неплохо, – сказала женщина, – только уж очень она дёрганая была.
– Дёрганая? – сделала вид, что удивилась, Мирослава.
– Может, я не совсем правильно выразилась, – задумалась женщина, – наверное, точнее сказать, что она была в постоянном напряжении.
– Не может такого быть! – притворно возмутилась Мирослава.
– Уж поверьте мне, Мирославочка, что я знаю, о чём говорю, я ведь всю жизнь отпахала детским психологом. Сколько я повидала зажатых подростков, живущих в постоянном ожидании чего-то плохого.
– Вы думаете, что Анна ждала какого-то неприятного известия из дома?
– Из дома ли, с работы или ещё откуда, но ждала, – заверила её Волчанинова и тут же сразу пересела на своего любимого конька, и на Мирославу полились новые ушаты восторгов по поводу ума и обаяния внуков Марианны Никифоровны.
Мирослава теперь слушала её щебетанье вполуха, но не прерывала женщину, чтобы не насторожить её.
Так что вечером они расстались лучшими приятельницами. И в завершение Мирославу ждала радостная новость – Волчанинова в семь утра уезжала из санатория.
«Какое счастье!» – подумала Волгина, чуть ли не подпрыгивая на одной ножке от ликования, вслух же сказала, нацепив на лицо чуть ли не скорбное выражение:
– Какая жалость!
– Ничего, милая, – ласково похлопала её по руке Марианна Никифоровна, – мы с вами сможем потом время от времени созваниваться. Запишите номер моего телефона.
Мирослава сделала вид, что выполняет просьбу любвеобильной бабушки, сама же думала только о том, чтобы Волчаниновой не пришло в голову спросить номер её телефона, а то ведь придётся её потом блокировать.
Но Марианна Никифоровна только расцеловала её в обе щёки и поспешила в свой номер.
– Надо уложиться и немного поспать, – заявила она на прощание.
– Да, конечно! – с пониманием отозвалась Мирослава.
Она уже знала, что молодую женщину, которая жила в одной комнате с Костюковой, звали Виталиной Сергеевной Грачёвой.
Несмотря на то что спальное место Костюковой ещё не было занято, попросить заселить её туда Волгина не рискнула.
Это могло бы вызвать подозрение у персонала – действительно, с чего бы девушке отказываться от отдельной комнаты и проситься в более дешёвую, предназначенную для двоих.
Зато на следующее утро она первым делом попросила посадить её за столик, за которым сидела Виталина Сергеевна Грачёва.
Это её желание было вполне объяснимо – столик стоял у окна, из которого как на ладони был виден розарий, и даже запах роз долетал в зал сквозь полуоткрытое окно.
Для придания весомости своей просьбе Мирослава положила на столик администратора купюру. И даже не заметила, как та исчезла.
«Кио отдыхает», – подумала Мирослава.
Просьба её была выполнена, и она завтракала вдвоём с Виталиной Сергеевной. Женщина явно обрадовалась появлению сотрапезницы.
– Я уже думала, что до конца срока буду сидеть одна, – улыбнулась она и объяснила: – Сначала уехала Аня Костюкова, с которой мы жили вместе, а два дня назад и Лена уехала.
– А я ведь в этот санаторий только из-за Анечки и приехала, – призналась Мирослава.
– Правда? Вы знакомы с ней? – снова обрадовалась Виталина Сергеевна.
– А как же, – подтвердила Волгина, – узнала от общих знакомых, что она здесь отдыхает, взяла путёвку, приехала, а её и след простыл!
– Да, Анечка уже уехала, – кивнула Грачёва.
– Я, как узнала, что Ани здесь нет, хотела уже рукой махнуть на потраченные деньги и уехать, – доверительно сообщила новой знакомой Мирослава.
– Да что вы, – всплеснула руками Виталина Сергеевна, – и не вздумайте! Вот сейчас позавтракаем и пойдём с вами гулять в сосновый бор.
– Там вроде бы мрачновато, – поёжилась Мирослава.
– Ничего подобного! Сегодня день солнечный! Погуляем, белок семечками покормим, сфотографируемся.
– Хорошо, я согласна! – улыбнулась Мирослава, сделав вид, что заразилась энтузиазмом собеседницы.
В бору и правда было хорошо. Тихо, прохладно, воздух, настоянный на хвое, живительными струями втекал в лёгкие и заполнял их. Казалось, он не только лечил весь организм, но и облагораживал сознание.
– Смотри! Белки! – закричала Виталина радостно, перейдя на «ты».
– Где? – спросила Мирослава и подняла голову. Тут она увидела спускающуюся по стволу белку, а чуть позднее краем глаза заметила и другую. – Виталина! Там ещё одна!
– Здесь их много, – сказала Виталина. – Правда, хорошенькие?
– Правда.
Виталина насыпала на ладонь Мирославы семечек.
– Ты давай пока эту корми, а я вон ту застенчивую красавицу попробую подманить.
Вторая белка, наверное, была моложе первой и пугливее, но в конце концов и она осмелилась приблизиться к Виталине и начала есть семечки с её руки.
Когда им надоело любоваться белками, женщины просто рассыпали семечки по нескольким висевшим в бору повсюду кормушкам и по тропинке удалились в глубь бора.
– Мне гардеробщица рассказывала, что здесь лешие водятся, – доверительно сообщила Мирославе Виталина.
– Леший или лешие? – решила уточнить в силу детективной привычки Мирослава.
– Лешие! – ответила женщина, округлив при этом глаза.
– Откуда же это гардеробщице известно? Она что, встречалась с целой компанией леших? – улыбнулась детектив.
– Нет! Она слышала, как они дерутся! Из-за территории, наверное, – наивно предположила женщина.
– Или из-за какой-нибудь кикиморы, – рассмеялась Мирослава.
– Нет, правда, – не сдавалась Виталина, – я сама слышала, как они дрались!
– Когда же?
– Недели две тому назад. Такой шум стоял ночью! А утром пошли, так на тропинках полно бурелома.
– Виталина, ты не думаешь, что это был ветер?
– Может, и ветер, – легко согласилась женщина, но, немного подумав, всё-таки добавила: – Кулачные бои леших из-за дамы всё-таки звучит романтичнее.
– Ну ещё бы! – подхватила Мирослава, и обе женщины рассмеялись.
– Ты на самом деле хорошо знаешь Аню Костюкову? – неожиданно для детектива сама заговорила на нужную ей тему Грачёва.
– Закадычными подругами нас назвать, конечно, сложно, – осторожно ответила Мирослава, – но я знаю и её, и её семью. Почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто Аня всё время, что прожила со мной в одной комнате, вздрагивала от каждого телефонного звонка и бледнела.
– Разве ей кто-то звонил?
– При мне муж раза три-четыре, родители и сын звонил почти каждый день.
– Может быть, она боялась, что позвонят ей с работы и вызовут из отпуска, не дав завершить курс лечения? – небрежно проговорила Мирослава.
– Не похоже. Я даже, грешным делом, подумала, что, может, её сын связался с дурной компанией. Но оказалось, что он ещё ребёнок и отдыхает на море с бабушкой и дедушкой.
– Остаётся муж, – вслух подумала Мирослава.
– Ага, муж, – кивнула Виталина, – объелся груш. Что-то он не баловал её звонками. Мирослава, – спросила она с любопытством, – а может, он у неё гулящий? Ты не знаешь?
– Чего не знаю, того не знаю, – отозвалась Волгина. – С виду дружная семья.
– Э, – отмахнулась Виталина, – по внешнему виду догадаться о сути сложно. Вот у меня прадед был лесник, так он мне рассказывал, что иной раз посмотришь на дерево и видишь не дерево, а кремень! И вдруг после первой же бури находишь его поваленным, оказывается, что внутри-то оно давно трухлявым было.
– И такое случается, – согласилась Мирослава.
– Мне ведь сразу в голову пришло, что Анна, как ворона пуганая, от каждого звонка шарахается, потому что ждёт, что ей по телефону подлянку подложат. А кто, спрашивается, на такое способен? Только муж или любовница.
– Я смотрю, ты мудра не по годам? – пошутила Мирослава.
– Я это по собственному опыту знаю, – вздохнула Виталина. – Меня первый муж на пятом месяце беременности бросил и на моей подруге женился. Я сначала хотела ей, подлюге, кислотой какой-никакой в лицо плеснуть. А потом подумала: пусть живут, не буду я греха на душу брать и себе да ребёнку жизнь калечить.
– А что ты сделала? – спросила Мирослава и затаила дыхание.
– Ничего, родила малыша, гада своего отпустила на все четыре стороны, нашла себе новую работу и через год вышла замуж за начальника нашего отдела. Теперь у нас уже трое ребятишек. И мой муж по чужим бабам не шарится.
– А что стало с твоим первым мужем? Не знаешь? – спросила Волгина.
– Почему не знаю, – спокойно ответила Виталина. – Я тогда ещё не родила, а они развод наш поехали обмывать на Средиземное море.
– Обмыли?
– Обмыли. Взяли яхту, отправились на прогулку, хотя оповещение было, что вот-вот шторм начнётся. Местные жители их предупреждали, что не следует с морем в русскую рулетку играть. Так не послушались, им не терпелось. Они шампанским были накачанные под завязку. А пьяному, как известно, море по колено.
– И что дальше?
– Ничего. Судёнышко через два дня нашли разбитым, хорошо, что у хозяина страховка была. А тех двоих с той поры никто и не видел больше.