В настоящее время профессор Жуйманжет, конечно же, мертв, что позволяет представить себе превосходную картину преследования. Гнавшийся за ним инспектор должен был продержаться дольше, поскольку был моложе, да к тому же встреча с Оливией разогрела его кровь. Тем не менее невозможно с точностью знать, что с ними произошло в черной зоне. Как говорят продавцы говорящих попугаев, остается место для неясности. Довольно странно также, что мы еще не стали свидетелями акта соития Клода Леона с негритянкой, эта задержка кажется необъяснимой, принимая во внимание изначальную значимость образа Клода Леона. Необходимо, чтобы они это сделали в присутствии непредвзятых свидетелей, ибо последствия этого повторяющегося акта должны так повлиять на организм отшельника, что сразу же можно будет с уверенностью определить, выдержит он суровое испытание или же умрет от истощения. Не забегая вперед, мы можем наконец точно сказать, что будет с Ангелом. Разрешается допустить, что мысли и действия его друга Анны (у которого собачья кличка, но этот факт не имеет прямого воздействия) оказывают достаточно сильное влияние на Ангела, которому следовало бы наконец пробудиться окончательно вместо того, чтобы делать это время от времени, да и то редко — к счастью, почти всегда это происходило при свидетелях. Конец других персонажей менее предсказуем: либо непостоянное описание их поступков приводит к неопределенности и оставляет, место для домыслов, либо, несмотря на усилия, предпринятые нами в этом направлении, их существование остается ирреальным. Можно предположить, что они будут удалены за ненадобностью. Заметна также ненавязчивость присутствия главного персонажа, каким, безусловно, является Рошель, и Бога машины, которым можно считать либо кондуктора, либо водителя 975-го автобуса, либо же водителя желто-черного такси (цвет которого позволяет судить об обреченности данной машины). Однако эти элементы являются лишь вспомогательными в тексте и не влияют, ни на ход событий, ни на достигаемое в конце равновесие.
ДВИЖЕНИЕ ТРЕТЬЕ
I
Амадис наблюдал за действиями Карло и Моряка. Проделанная брешь еще не достигала необходимой высоты, ограничиваясь лишь первым этажом, в то время как по плану она должна была разделить здание пополам; в данный момент исполнительный персонал убирал мусор, который мешал продолжению работ. Прислонившись к стене у лестницы, Амадис, почесываясь, размышлял над словами Анны и подумывал о том, не может ли он обойтись без его услуг. На обратном пути он решил взглянуть на работу инженеров: если она уже была окончена или близилась к завершению, наступило время уволить их.
Он измерил взглядом длину уже построенного пути, который, лежа на стапелях, был похож на игрушку. Спланированный под шпалами песок дожидался балласта, а разобранные вагоны и локомотив стояли зачехленные неподалеку от горы рельсов и шпал.
Карло остановился. У него заболела спина. Он медленно разогнулся, опираясь о держак лопаты, и отер рукой лоб. Волосы блестели от пота, а на взмокшее тело налипла пыль. Висевшие на бедрах брюки оттопырились на коленях, а сам он, упершись взглядом в землю, медленно водил головой. Моряк продолжал расчистку, об его лопату ударялись осколки стекла, звеня при этом, он сбрасывал их на кучу мусора, выросшую за его спиной.
— Продолжайте работу,— приказал Амадис Карло.
— Я устал,— ответил Карло.
— Вам платят не за то, чтобы вы лодырничали.
— Я не лодырничаю, мсье. Я перевожу дух.
— Если у вас его не хватает, не стоило браться за работу.
— Я не выбирал ее, мсье. Я вынужден ее делать.
— Никто вас не заставлял,— сказал Амадис.— Вы сами подписали контракт.
— Я устал,— сказал Карло.
— А я приказываю вам продолжать работу.
Моряк тоже остановился.
— Мы не можем работать без передышки, как скот,— сказал он.
— Можете. Для того и существуют прорабы, чтобы соблюдать это неукоснительное правило.
— Это — что?
— Это неукоснительное правило.
— Вы надоели хуже горькой редьки,— сказал Моряк.
— Попрошу вас быть повежливее,— предупредил Амадис.
— Этот негодяй Арлан и тот дал нам покой. Оставьте и вы нас.
— Я обязательно призову Арлана к порядку,— сказал Амадис.
— Мы выполняем свою работу,— сказал Моряк.— А как ее делать, касается только нас самих.
— В последний раз приказываю вам продолжать работу.
Карло отпустил держак лопаты, на которую он опирался и поплевал себе на ладони. Моряк отбросил лопату в сторону.
— Сейчас мы набьем вам морду,— сказал он.
— Не делай этого, Моряк,— проговорил Карло.
— Если вы прикоснетесь ко мне, я буду протестовать,— предупредил Амадис.
Моряк сделал два шага вперед, взглянул на него и подошел совсем вплотную.
— Я набью вам морду,— заявил он.— Напрасно вы нас задели. От вас воняет духами. Вы — грязный пердун и засранец.
— Не трогай его, Моряк,— сказал Карло.— Он — хозяин.
— В пустыне нет хозяина.
— Это больше не пустыня. Вы когда-нибудь видели железную дорогу в пустыне? — иронично заметил Амадис.
Моряк призадумался.
— Пошли работать, Моряк,— позвал Карло.
— Он достал меня своими разговорами,— сказал Моряк.— Если я стану слушать его болтовню, он запудрит мне мозги.
— Ладно, если хочешь, я могу тебе помочь,— сказал Карло.
Амадис весь напрягся.
— Запрещаю вам прикасаться ко мне,— сказал он.
— Если мы дадим возможность вам говорить, вы наверняка нас облапошите,— сказал Карло.— Так что у нас нет выбора.
— Вы — придурковатые скоты,— выпалил Амадис.— Беритесь за лопаты, иначе вам ничего не заплатят.
— А нам наплевать,— сказал Моряк.— Там, наверху, у вас лежат бабки, а нам до сих пор ничего не выплатили. Вот мы сами и возьмем то, что нам причитается.
— Вы — воры,— сказал Амадис.
Кулак Карло описал короткую траекторию и, как молния, врезался в щеку Амадиса. Тот вскрикнул.
— Заберите свои слова обратно,— заявил Моряк.— Заберите их обратно, иначе вы — труп.
— Воры,— настаивал Амадис.— Не рабочие, а воры!
Теперь Моряк приготовился нанести удар.
— Не надо,— остановил его Карло.— Не надо вдвоем. Оставь его мне.
— Ты слишком возбужден,— сказал Моряк.— Ты его убьешь.
— Так и будет,— ответил Карло.
— Я тоже зол,— сказал Моряк,— но если его убить, он окажется только в выигрыше.
— Если бы он испугался,— сказал Карло,— это было бы намного проще.
— Воры,— повторил Амадис.
Карло опустил руки.
— Вы — грязный педик,— сказал он.— Скажите, чего вы добиваетесь? При чем мы к вашим историям с жопой? Вы — трус.
— Нет,— сказал Амадис.
— Погодите,— произнес Моряк.— Я скажу жене, чтобы она занялась вами.
— Хватит! — сказал Амадис.— Принимайтесь за работу!
— Какой негодяй! — заметил Карло.
— Воры и придурки! — заорал Амадис.
Моряк ударил его ногой в пах. Он издал приглушенный крик и, согнувшись пополам, упал на землю. Его лицо побледнело, он тяжело дышал, словно загнанная лошадь.
— Напрасно ты это сделал,— сказал Карло.— Я уже успокоился.
— Ничего,— сказал Моряк.— Я его несильно ударил. Через пару минут он сможет идти. Сам напросился.
— Точно,— подтвердил Карло.— Ты прав.
Они подобрали лопаты.
— Нас попрут отсюда,— сказал Карло.
— Так и будет,— тихо поддакнул товарищ.— Зато мы отдохнем. В этой пустыне полно улиток. Так говорит ребятня.
— Да,— сказал Карло.— А какое блюдо мы из них приготовим!
— Но только после строительства железной дороги.
— После строительства.
Послышался отдаленный шум.
— Помолчи,— сказал Моряк.— Что это такое?
— О, это наверняка возвращаются грузовики,— заметил Карло.
— Нужно будет уложить балласт,— сказал Моряк.
— На всем пути...— отозвался Карло.
Моряк заработал лопатой. Рев грузовиков усилился, достиг максимального уровня, после чего они услышали визг тормозов. Наступила тишина.
II
Аббат Птижан взял Афанагора под руку и пальцем указал на хижину отшельника.
— Пришли,— сказал он.
— Хорошо. Подождем ребят...— предложил археолог.
— О, они в состоянии обойтись и без нас,— сказал аббат.
Афанагор улыбнулся.
— Надеюсь, что Ангел сам управится.
— Счастливчик! — сказал Птижан.— Я сам сделал бы исключение ради такой девушки.
— Шутите...— заметил археолог.
— В моей изнеженной плоти бьется мужественное сердце,— уточнил Птижан.
— Любить сердцем — ваша воля...— сказал археолог.
— Хм... Конечно...— согласился Птижан.
Они остановились и посмотрели назад.
— Вот они! — сказал Афанагор.— А где же Медь?
— Это не Ангел,— сказал аббат.— Это его друг.
— У вас хорошее зрение.
— Не в зрении дело,— ответил Птижан.— Не думаю, чтобы Ангел был настолько глуп, чтобы так быстро расстаться с подобной девушкой!
— Действительно, это тот, второй,— согласился Афанагор.— Вы его знаете?
— Мало. Он только спит, работает и упражняется с секретаршей этого педика.
— Да он бежит...— сказал археолог.
Анна быстро приближался.
— Красивый парень,— заметил Птижан.
— До сих пор он нигде не бывал... Что это с ним?
— События приняли теперь особый оборот.
— Вы правы,— сказал археолог.— Бедный профессор Жуйманжет!
Они замолчали.
— Здравствуйте! — сказал Анна.— Меня зовут Анна.
— Здравствуйте,— ответил Афанагор.
— Как ваши дела? — с неподдельным интересом спросил Птижан.
— Лучше. Я собираюсь ее бросить.
— Вашу красотку?
— Мою красотку. Она мне надоела.
— Значит, вы ищите себе другую?
— Именно так, господин аббат,— ответил Анна.
— О, прошу вас! — возразил аббат.— Без этих претенциозных обращений! И прежде всего...— Он отошел на несколько шагов и принялся плясать вокруг остальных, с силой притопывая ногами.— Три маленьких человечка пошли в лес!
— Когда они вернулись, то шепотом сказали...— подхватил Афанагор.
— Ахтум! Ахтум! Ахтум!..— подстроился к такту Анна.
Птижан остановился и почесал нос.
— Он тоже знает нужные слова,— обратился он к археологу.
— Да...— согласился тот.
— Так что, возьмем его с собой? — спросил Птижан.
— Конечно,— сказал Анна.— Мне хочется увидеть эту негритянку.
— Вы — негодяй,— заявил Птижан.— Вы что, хотите обладать ими всеми, без исключения?
— Нет,— ответил Анна.— Ведь с Рошель все кончено.
— Кончено?
— Все кончено.
Птижан задумался.
— А она сама об этом знает? — спросил он.
Анна слегка смутился:
— Нормально,— ответил Анна.— Он будет доволен. Ведь она свободна.
— А что она сама об этом думает?
— Не знаю,— сказал Анна.— Она не из тех, кто много думает.
— Слишком сильно сказано...
Анна потер щеку.
— Может, это и будет ей немного неприятно,— допустил он.— Лично для меня это ничего не значит, и поэтому я не собираюсь ломать себе голову над ее чувствами.
— Быстро же вы принимаете решения!
— Я — инженер,— пояснил Анна.
— Даже если бы вы были архиепископом,— сказал аббат,— это не повод бросать без предупреждения девушку, с которой спали еще вчера.
— Еще сегодня утром,— уточнил Анна.
— Пользуясь моментом, когда ваш друг Ангел начинает идти по пути к спокойствию,— сказал Птижан,— вы хотите опять ввергнуть его в неопределенность. Нет никакой уверенности в том, что он захочет оставить путь к спокойствию ради девушки, которую вы размолотили подобно камнедробилке.
— Что это за путь к спокойствию? — спросил Анна.— Чем он занят, Ангел?
— Сейчас он занимается такой курочкой!.. Вот свинья!..— Птижан громко прищелкнул языком и почти тотчас же перекрестился.— Опять я богохульствую.
— Ничего...— рассеянно произнес Анна.— А что это за женщина? Надеюсь, не негритянка?
— Конечно, нет,— ответил Птижан.— Негритянка закреплена за отшельником.
— Значит, существует еще кто-то? — спросил Анна.— Красивая?
— Послушайте, оставьте своего друга в покое...— сказал Афанагор.
— Но ведь он меня очень любит,— произнес Анна.— И не станет возражать, если я ее трахну.
— Вы говорите некрасивые вещи,— заметил археолог.
— Но ведь он будет рад, как театральный антрепренер, когда узнает, что Рошель свободна.
— Не думаю,— сказал археолог.— Теперь уже слишком поздно.
— Ничуть не поздно. Эта девушка еще очень привлекательна. И теперь она умеет делать то, что не умела раньше.
— Для мужчины это не слишком приятно. Такой парень, как Ангел, не нуждается в подобных уроках.
— Да? — удивился Анна.
— Странно,— сказал Птижан.— Временами вы говорите довольно интересно, но сейчас все ваши изречения гнусны.
— Знаете ли,— сказал Анна,— с женщинами я поступаю так, как и нужно с ними поступать, но на этом все и заканчивается. Конечно, я их люблю, но предпочитаю им друзей, с которыми можно поговорить обо всем.
— Вероятно, Ангел совсем не такой,— произнес Афанагор.
— Нужно вытащить его оттуда,— сказал Анна.— Пусть спит с Рошель, и он быстро пресытится.
— Ему нужно совсем другое,— заметил Птижан.— То, что я пытаюсь обрести в религии... ну... в принципе... я позволяю себе некоторые безобидные нарушения правил... Но ничего, я прочту пятьдесят молитв с четками... Я сказал пятьдесят, но это значит три.
— То, что вы ему предлагаете, он может получить от любой девушки,— сказал археолог.— И сейчас он это получает.
— Вот свинья! — возмутился Анна.— Мне он об этом ничего не говорил.
— Ему нужно совсем другое,— повторил Птижан.— У вас только и мыслей, что о постели. А ведь существует...— Он подыскивал нужные слова.— Не знаю, что существует,— сказал он наконец.— Насчет женщин я, пожалуй, внутренне согласен с вами. Нужно их лапать, но при этом можно мечтать еще о чем-то.
— Конечно,— сказал Анна.— Я же вам говорил, что во всем остальном я предпочитаю друзей.
— Трудно выразить словами то, что ищет Ангел,— сказал Афанагор.— Необходимо, чтобы вы сами обладали таким же понятием. Я не могу говорить вам о том, что для вас ничего не значит.
— А вы попробуйте,— предложил Анна.
— Думаю, ему требуется постоянный свидетель,— сказал Афанагор.— Человек, который знал бы его и которому он был бы интересен, для того, чтобы иметь возможность проверить себя, не занимаясь самоанализом.
— Почему же им не может быть та, другая, девушка? — спросил Анна.
— Прежде всего потому, что он любит Рошель, а то, что она не любит его, казалось ему залогом ее непредвзятости. Ему нужно было заинтересовать ее в достаточной мере, чтобы она стала этим свидетелем...
— Ангел — отличный парень,— сказал Анна.— Жаль, что у него такие мысли. Он всегда был слегка сдвинутым.
На какую-то секунду археолог задумался, не зная, что ответить.
— Возможно, все это — мое воображение,— сказал он наконец.— Однако я думаю, что все не так просто.
— То есть, как это не просто?
— Не знаю, будет ли действительно Ангел счастлив от возможности свободно любить Рошель. Думаю, теперь она вызывает у него скорее отвращение.
— Да нет же,— возразил Анна.— Иначе о нем можно сказать, что он слишком переборчив.
— Вы обезобразили ее,— сказал Птижан.— К тому же у нее, вероятно, нет никакого желания заменять вас вашим другом.
— О, я ей объясню...— сказал Анна.
— Пойдемте дальше,— предложил Птижан.
— Пойдемте,— согласился Анна.
— Я хотел бы попросить вас об одной вещи,— сказал археолог.
Они шли рядом. Анна был на голову выше своих спутников. Чтобы быть точным — на собственную.
— Я хочу вас попросить не говорить об этом Ангелу.
— О чем?
— Что Рошель свободна.
— Но он же будет доволен!
— Мне хотелось бы, чтобы Рошель узнала об этом прежде.
— Почему?
— Для того, чтобы все получилось,— продолжил археолог.— Думаю, если сказать об этом Ангелу сейчас, это только повредит.
— Ах вот как? — сказал Анна.— Но потом я могу ему сказать?
— Естественно,— ответил археолог.
— Итак, сначала я должен предупредить об этом Рошель, а уж потом — Ангела? — спросил Анна.
— Ну да,— сказал Птижан.— Предположим, вы перемените свое решение, успев сообщить о нем Ангелу и не сообщив Рошель. Для вас ничего не изменится, а Ангелу это принесет еще одно разочарование.
— Конечно,— согласился Анна.
— Настоящая причина, естественно, не в этом,— пояснил археолог.— Но вам необязательно ее знать.
— Я вполне удовлетворен сказанным.
— Благодарю вас,— произнес археолог.— Я рассчитываю на вас.
— Пойдемте, взглянем на негритянку,— предложил Анна.
III
К примеру, рубрика "БАЛЕТ" содержит названия всех наших пластинок с записями балетной музыки; эту рубрику можно легко отыскать в разделе классики по алфавитному каталогу на слово "балет".
Рошель увидела входившего Амадиса. Одной рукой он держался за низ живота, а другой опирался на стену. Хромая, он добрался до кресла и обессиленно рухнул в него. Он моргал, а его лоб собирался в морщины.
Рошель отложила работу и встала. Он был ей неприятен.
— Чем я могу вам помочь? — спросила она.— Вам больно?
— Не прикасайтесь ко мне,— сказал Амадис.— Меня ударил один из этих рабочих.
— Может, хотите прилечь?
— Это не поможет,— сказал Амадис.— Только утолить физическую боль. Остального они еще дождутся.— Он слегка пошевелился.— Я хотел бы видеть Дюпона.
— Кто этот Дюпона?
— Повар археолога.
— Где мне его искать?
— Он должен быть с этой свиньей Лардье...— прошипел Амадис.
— Хотите чего-то выпить? — предложила Рошель.— Могу заварить вам эдреантовый чай.
— Нет,— сказал Амадис.— Не надо.
— Как угодно.
— Спасибо.
— О, я делаю это вовсе не для того, чтобы заслужить ваше расположение,— сказала Рошель.— Мне вы совершенно не нравитесь.
— Знаю,— сказал Амадис.— Хотя говорят, что женщинам нравятся гомосексуалисты.
— Вы чересчур любопытны.
— Это теперь не имеет значения,— сказал Амадис.— Я уволил Анну и Ангела, и теперь они самые заурядные люди.
— Анна не пристает ко мне,— сказала Рошель.— С ним я занимаюсь любовью. Он прикасается ко мне, знает мое тело.
— Значит, к вам пристает Ангел?
— Да,— ответила Рошель,— потому что я сама так хочу. Он, правда, с виду не такой крепкий, как его друг. К тому же, поначалу я предпочла Анну, потому что он проще.
— А что сложного в Ангеле? По-моему, он глуп и ленив. Однако внешне он приятней Анны.
— Нет,— ответила Рошель.— Он не в моем вкусе, хотя в общем тоже неплох.
— И вы смогли бы спать с ним?
— Конечно,— ответила Рошель.— Теперь я смогла бы. С Анной у меня почти не осталось ничего общего.
— Я расспрашиваю вас потому, что вы относитесь к чужому мне миру,— сказал Амадис.— Мне хотелось бы вас понять.
— Неужели этот удар напомнил вам, что вы мужчина?
— Мне очень больно,— сказал Амадис,— и сейчас я не склонен к восприятию иронии.
— Когда вам перестанет казаться, что над вами смеются? Если бы вы знали, насколько мне это безразлично!
— Опустим это,— сказал Амадис.— Вы говорили, что Ангел пристает к вам. Вам это неприятно?
— Вовсе нет,— ответила Рошель.— Я держу его на всякий случай.
— Но ведь он, наверное, ревнует вас к Анне.
— Откуда вы это взяли?
— По аналогии,— ответил Амадис.— Мне хорошо известно, что я сделал бы с Лардье.
— И что же?
— Убил бы,— ответил Амадис.— Забил бы ногами в живот до смерти. Раздавил бы его, как паршивого слизняка.
— Ангел не такой, как вы. Он сдержаннее.
— Вы заблуждаетесь,— сказал Амадис.— Он затаил обиду на Анну.
Рошель взглянула на него с беспокойством.
— Вы действительно так думаете?
— Да,— сказал Амадис.— Вот увидите. Но я-то здесь ни при чем. Я сказал это не для того, чтобы доставить вам беспокойство.
— Вы говорите так, словно вам действительно что-то известно,— произнесла Рошель.— Думаю, вы хотите разыграть меня. Но на меня не действуют таинственные речи.
— Я не веду таинственных речей,— сказал Амадис.— Я разбираюсь в вещах, от которых больно мне самому. Кстати, что с вашей работой?
— Я ее закончила.
— Тогда у меня есть для вас другая. Возьмите блокнот.
— Кажется, вам уже стало лучше,— заметила Рошель.
— Прибыл балласт,— сказал Амадис.— Нужно подготовить платежные ведомости для водителей, выплатить им зарплату и предложить работу на железной дороге.
— Они откажутся.
— Тогда пишите приказ, я продиктую,— сказал Амадис.— Сделаем так, чтобы они не отказались.
Рошель взяла блокнот и ручку. Амадис на несколько секунд склонился над столом, обхватив голову руками, а потом принялся диктовать.
IV
— Это действительно первоклассный пример святого подвижничества,— сказал аббат Птижан.
Анна, Афанагор и аббат, не торопясь, возвращались обратно.
— А какова негритянка!..— восхитился Анна.— Боже мой!
— Да успокойтесь же наконец,— сказал археолог.
— Оставьте Клода Леона в покое,— сказал аббат.— Он и сам неплохо справляется.
— Я охотно протяну ему руку помощи,— сказал Анна.
— Рука — это не тот орган, которым он пользуется,— сказал Птижан.— Вы не уловили деталей.
— Ох, пощадите!..— воскликнул Анна.— Давайте поговорим о чем-то другом. Я уже не могу идти дальше.
— Согласен, это действительно впечатляет,— сказал аббат.— Но только на мне сутана.
— Что нужно для того, чтобы стать священником? — спросил Анна.
— Вечно вы что-нибудь придумываете,— сказал Птижан.— То вам это подавай, через минуту — уже другое. То вы чушь какую-то несете, то говорите как будто умные речи. Сегодня вы слабый и ранимый, а завтра — сущий дьявол, торговец скотом, который думает только о случке. Прошу простить столь резкие выражения.
— Не стоит извиняться,— сказал Анна.— А Птижан — настоящий мужчина — самец, можно сказать.
— Спасибо,— ответил аббат.
— А вы — лев,— продолжал Анна, оборачиваясь к археологу.— Я рад нашему знакомству.
— Я — старый лев,— сказал Афанагор.— К тому же сравнение было бы более точным, если бы вы выбрали для него животное, роющееся в земле.
— Ничуть,— возразил Анна.— Ваши раскопки какие-то призрачные. Вы постоянно о них говорите, но мы ни разу их не видели.
— А вы хотели бы на них взглянуть?
— Конечно! — сказал Анна.— Меня все интересует.
— Вас интересует все понемногу,— заметил Птижан.
— Как и всех людей,— ответил Анна.
— А как же специалисты? — спросил археолог.— Мой скромный пример, конечно, ничего не значит, но для меня существует только археология.
— Неправда,— сказал Анна.— Это только одна из сторон вашей жизни.
— Вовсе нет! — возмутился Афанагор.
Анна рассмеялся.
— Я просто попытался уместить вас в тесной коробке. Вы же засовываете в них горшки, которые ничего плохого вам не сделали.
— Молчите, вы, человек с поверхностным мировоззрением! — сказал Афанагор, но при этом он не сердился.
— Так что, взглянем на ваши раскопки? — спросил Анна.
— Пошли,— согласился Птижан.
— Пойдемте,— пригласил их археолог.
V
Навстречу им шел Ангел. Он продвигался неровным шагом, все еще сохраняя тепло объятий Меди. Она ушла помогать Брису и Бертилю, понимая, что не стоит оставаться наедине с этим встревоженным парнем, который осторожно, нежно, боясь ее чем-то ранить, овладел ею в песчаной ложбине. Она бежала и смеялась. Легкие ноги несли ее по чистому песку, а рядом плясали тени, рисуя ей четыре измерения.
Поравнявшись с путниками, Ангел внимательно всмотрелся в них. Он не извинился за свое отсутствие. Анна тоже был здесь, веселый, как до встречи с Рошель, что значило, что с Рошель все кончено.
До лагеря Афанагора оставалось совсем немного. Они разговаривали, а события готовы были уже свершиться.
Потому что теперь Ангел познал Медь и сразу же утратил то, что Анна получал от Рошель.
VI
— Я спущусь первым,— сказал Афанагор.— Будьте осторожны. Внизу набросана куча камней.
Он скользнул в отверстие колодца, и его ноги уперлись в серебряную скобу.
— Проходите,— сказал Анна, уступая дорогу аббату Птижану.
— Это какой-то странный вид спорта,— сказал Птижан.— Эй там, внизу! Не смотрите сюда, это неприлично!
Он подобрал одной рукой сутану и ступил на первую скобу.
— Ничего, получается,— сказал он.— Я спускаюсь. Анна и Ангел остались наверху.
— Как ты думаешь, какая здесь глубина?
— Не знаю,— ответил Ангел сдавленным голосом.— Думаю, глубоко.
Анна склонился над колодцем.
— Ничего не видно,— сказал он.— Птижан, наверное, уже спустился. Пора.
— Нет еще...— в отчаянии выдавил из себя Ангел.
— Пора,— сказал Анна.
Он стоял на коленях у отверстия колодца и всматривался в плотную темень.
— Нет,— повторил Ангел.— Еще не время.
Он говорил все тише, и в его голосе чувствовался испуг.
— Пора,— сказал Анна.— Вперед! Ты что, боишься?
— Я не боюсь...— тихо ответил Ангел.
Его рука опустилась на спину друга, и неожиданно он толкнул его в пустоту. Лоб Ангела покрылся потом. Через несколько секунд послышался хруст, и из глубины колодца долетел голос аббата Птижана.
Ноги Ангела дрожали, а пальцы никак не могли нащупать первую скобу. Ноги несли его вниз, а тело было, словно из холодной ртути. Над его головой вход в колодец казался сине-черным на чернильном фоне. Подземелье слабо осветилось, и Ангел ускорил спуск. Он слышал, как Птижан что-то монотонно бормотал. Ангел старался не смотреть вниз.
VII
— Это моя вина,— сказал археолог Птижану.
— Нет,— ответил Птижан.— И моя тоже.
— Нужно было дать ему возможность сказать Ангелу, что Рошель свободна.
— Тогда на его месте был бы Ангел,— сказал Птижан.
— Но почему надо было выбирать?
— Просто потому, что всегда приходится делать выбор,— сказал Птижан.— Это неприятно, но это так.
Тело Анны лежало на камнях со сломанной шеей. Лицо было спокойно, а лоб пересекала ссадина, наполовину прикрытая рассыпавшимися волосами. Одна нога была подвернута под тело.
— Нужно перенести его отсюда,— сказал Птижан.
Показались ноги Ангела, а затем он сам.
— Это я убил его,— сказал он.— И вот он мертв.
— Думаю, он слишком сильно наклонился,— сказал археолог.— Отойдите.
— Это я...— произнес Ангел.
— Не прикасайтесь к нему,— сказал Птижан.— Не стоит. Это — несчастный случай.
— Нет,— утверждал Ангел.
— Да,— сказал археолог.— Примите это от него как подарок.
Ангел плакал, а его лицо пылало.
— Подождите нас там,— предложил Афанагор.— Пройдите в галерею.
Он приблизился к Анне. Нежно пригладил его светлые волосы и поправил мертвое тело, вызывавшее чувство жалости.
— Он был молод,— сказал он.
— Да,— тихо промолвил Птижан.— Они все молоды.
— И все умирают...— продолжил Афанагор.
— Не все... кое-кто остается. Например, вы и я.
— Мы сделаны из камня,— сказал археолог.— Мы не в счет.
— Помогите мне,— сказал Птижан.
Им было очень трудно его приподнять. Обмякшее тело волочилось по земле. Ноги Птижана скользили. Они еле-еле стащили его с кучи камней и положили у стены галереи.
— Мне не по себе,— сказал Афанагор.— Во всем моя вина.
— Повторяю вам, что нет,— сказал Птижан.— Ничего другого не оставалось.
— Отвратительно то, что нам тоже пришлось приложить к этому руку,— заметил Афанагор.
— В жизни нас очень часто ожидает разочарование,— сказал Птижан.— Первое из них — в нашей плоти. Это трудно вынести, но тем быстрее забудется.
— Забудется вами,— произнес Афанагор.— Красив он был.
— Они тоже красивы,— сказал Птижан.— Те, которые остались.
— Вы слишком жестоки,— заметил археолог.
— Священник не может быть мягкотелым,— сказал Птижан.
— Я хотел бы расчесать ему волосы,— сказал археолог.— У вас нет расчески?
— Нет,— сказал Птижан.— В этом нет необходимости. Пойдемте.
— Я не могу его оставить.
— Не расслабляйтесь. Он близко от вас, потому что он мертв, а вы стары. Но он все-таки мертв.
— А я стар, но все-таки жив,— сказал археолог.— А Ангел остался совсем один.
— Теперь у него не будет друзей,— сказал Птижан.
— С ним будем мы.
— Нет,— сказал Птижан.— Он уйдет. Он уйдет один. Не так легко все складывается. Не все, что должно произойти, уже произошло.
— А что еще может случиться?..— спросил Афанагор усталым и разбитым голосом.
— Скоро мы это узнаем,— ответил Птижан.— В пустыне невозможно работать без последствий. Здесь рождается скверная история. Это очевидно.
— Вы привыкли к трупам,— сказал Афанагор.— А я нет. Только к мумиям.
— Вы просто не посвящены в таинство,— сказал Птижан.— Вы способны только страдать, ничего не извлекая из этого.
— А вы сами что-то из этого извлекли?
— Я? — спросил Птижан.— Я больше не страдаю. Пойдемте.
VIII
Ангел находился в галерее. Глаза его были сухими.
— Чем можно помочь? — спросил он у Птижана.
— Ничем,— ответил Птижан.— Только сообщить другим.
— Хорошо,— произнес Ангел.— Я скажу им. Мы пойдем смотреть раскопки?
— Конечно,— сказал Птижан.— Для этого мы сюда и пришли.
Афанагор не участвовал в разговоре, а его сморщившийся подбородок слегка подрагивал. Он прошел вперед и возглавил шествие.
Они пробирались по извилистому пути, ведущему к месту работ. Ангел разглядывал своды галерей, подпорки и, казалось, пытался определить направление, в котором ведутся раскопки. Они вышли к главной галерее, в конце ее на равных промежутках светились огоньки. У входа Ангел остановился.
— Она там? — спросил он.
Афанагор непонимающе взглянул на него.
— Она там? — повторил Ангел.— Ваша подруга?
— Да,— ответил археолог.— Вместе с Брисом и Бертилем. Она работает.
— Я не хочу ее видеть,— сказал Ангел.— Не могу. Я убил Анну.
— Перестаньте,— оборвал его Птижан.— Если вы еще раз повторите эту глупость, я сам вами займусь.
— Я убил его,— сказал Ангел.
— Нет,— ответил Птижан.— Вы только толкнули его, и он разбился о камни. Случайность.
— Вы настоящий иезуит...— сказал Ангел.
— Кажется, я вам уже говорил, что воспитывался у эдистов,— спокойно ответил Птижан.— Нужно было прислушаться к моим словам. Только что вы вели себя вполне нормально, и вдруг неожиданно опять размякли. Предупреждаю, я этого не допущу. Яблоко ранета и красное яблочко...
— Ковер, красный ковер...— машинально подхватили Ангел и археолог.
— Думаю, продолжение вам известно,— сказал Птижан,— и поэтому на нем я не настаиваю. Сейчас я не буду заставлять вас идти в конец коридора к этим троим. Все-таки я не палач.
Афанагор подчеркнуто кашлянул.
— Я не палач,— повторил Птижан, обернувшись к нему.
— Конечно же нет,— ответил Афанагор.— Иначе на вас была бы не черная, а красная сутана.
— В темноте они были бы неразличимы,— сказал Птижан.
— Для слепцов тоже,— добавил археолог.— Вы постоянно напоминаете об избитых истинах...
— А вы начинаете искать ссоры,— сказал Птижан.— Я только хотел поднять вам обоим настроение.
— Вам это хорошо удается. У нас уже почти возникло желание отругать вас.
— Когда оно созреет у вас окончательно,— добавил Птижан,— мою попытку можно будет считать удавшейся.
Ангел молчал и всматривался в конец галереи, а затем повернулся и внимательно посмотрел в противоположную сторону.
— В каком направлении ведутся раскопки? — спросил он у археолога, прилагая заметные усилия, чтобы говорить спокойно.
— Не знаю,— ответил археолог.— Приблизительно в двух измерениях на восток от меридиана...
— А...— протянул Ангел, продолжая стоять неподвижно.
— Нужно на что-то решиться,— сказал Птижан.— Идем мы туда или нет?
— Мне нужно проверить расчеты,— произнес Ангел.
— А что случилось? — спросил археолог.
— Ничего,— ответил Ангел.— Это просто предположение. Я не хочу идти туда.
— Ладно,— сказал Птижан.— Тогда вернемся.
Они пошли в обратном направлении.
— Вы в гостиницу? — спросил Ангел аббата.
— Пойду провожу вас,— сказал Птижан.
Теперь археолог шел позади, а его тень была короче теней спутников.
— Мне нужно поторопиться,— сказал Ангел.— Я хочу увидеть Рошель. Рассказать ей о случившемся.
— Хотите, я это сделаю,— предложил аббат.
— Давайте поторопимся,— не слышал его Ангел.— Мне нужно ее увидеть. Я хочу видеть, какая она сейчас.
— Тогда поторопимся,— сказал аббат.
Археолог остановился.
— Здесь я покину вас,— сказал он.
Ангел подошел к археологу.
— Прошу у вас прощения,— сказал он.— Благодарю вас.
— За что? — грустно спросил Афанагор.
— За все...— ответил Ангел.
— Во всем моя вина...
— Спасибо...— сказал Ангел.— До скорой встречи.
— Может быть и так,— сказал археолог.
— Не забудьте прихватить с собой мяса; до свидания, Афа! — крикнул ему Птижан.
— До свидания, аббат! — сказал Афанагор.
Дождавшись, когда они скрылись за поворотом галереи, он пошел вслед за ними. Анна одиноко лежал, вытянувшись у холодной скалы, и когда Ангел и Птижан поднялись по серебряной лестнице, Афанагор подошел к Анне, опустился на колени и стал на него смотреть, затем его голова упала на грудь, ему припомнилось нечто старое, приятное, почти улетучившееся. Зачем нужно было делать выбор между Анной и Ангелом?
IX
Только педераст получает наслаждение от любви к умной женщине.
Амадис вошел в комнату Ангела. Тот сидел на кровати, а рядом лучилась одна из рубашек профессора Жуйманжета. Амадис заморгал, прищурился, пытаясь привыкнуть, но вынужден был отвести взгляд. Ангел, не говоря ни слова, повернул голову к двери. Он не шелохнулся даже тогда, когда Амадис присел на стул.
— Вы не знаете, где моя секретарша? — спросил Амадис.
— Нет,— ответил Ангел.— Я не видел ее со вчерашнего дня.
— Она тяжело восприняла это известие,— сказал Амадис,— но у меня срочные письма. Со своим сообщением о смерти Анны вы могли бы подождать.
— Ей рассказал Птижан. Я здесь ни при чем.
— Вам следовало бы пойти к ней, утешить и сказать, что сейчас ей поможет только работа.
— Как вы можете такое говорить? — возмутился Ангел.— Вы хорошо знаете, что это не так.
— Всем понятно, что самозабвенная, тяжелая работа позволяет человеку на время отвлечься от каждодневных трудностей.
— Каждодневного больше не существует... Вы надуваете меня, просто смеетесь надо мной.
— Я уже давно не смеюсь,— сказал Амадис.— Я хотел бы, чтобы Рошель забрала письма и чтобы пришел 975-й.
— Пошлите такси,— посоветовал Ангел.
— Уже послал,— сказал Амадис.— Если бы вы знали, как я жду его возвращения!
— Глупый вы какой-то.
— Может, теперь вы еще обзовете меня грязным педиком?
— Подите к черту! — сказал Ангел.
— Значит, вы не хотите сказать Рошель о том, что у меня есть для нее срочная работа?
— Сейчас я не могу ее видеть,— сказал Ангел.— Поймите же! Только вчера, во второй половине дня умер Анна.
— Знаю,— ответил Амадис.— И не успел получить зарплату. Я хотел бы, чтобы вы сказали Рошель, что моя почта не может больше ждать.
— Я не могу докучать ей.
— Можете,— сказал Амадис.— Она у себя в комнате.
— Тогда зачем вы спрашивали у меня, где она?
— Чтобы вызвать у вас беспокойство,— сказал Амадис.
— Мне было хорошо известно, что она у себя.
— В таком случае, моя хитрость была напрасной,— сказал Амадис.— Вот и все.
— Я схожу за ней, но она не придет.
— Нет же, придет.
— Она любила Анну.
— Точно так же она будет спать с вами. Она сама мне об этом сказала. Вчера.
— Вы — негодяй,— сказал Ангел.
Амадис ничего не ответил. Казалось, им овладело безразличие.
— Если бы Анна был жив, она согласилась бы спать со мной,— сказал Ангел.
— Нет. Она согласилась бы даже сейчас.
— Вы — негодяй,— повторил Ангел.— Грязный педераст.
— Ну вот,— сказал Амадис.— Вы повторили то, что говорят все остальные. Так вот, сейчас вы пойдете туда. Обобщения всегда приводят к частностям.
— Хорошо, я пошел.
Он поднялся, и пружины кровати слегка скрипнули.
— А ее кровать не скрипит,— сказал Амадис.
— Довольно...— процедил Ангел.
— Я должен был вам отомстить.
— Довольно... Я больше не могу вас выносить... Уходите...
— Надо же,— сказал Амадис.— А вы сами-то знаете, что вам нужно сегодня?
— Анна умер...
— И от чего же это вас освобождает?
— От меня самого,— ответил Ангел.— Я пробудился.
— Это вам только кажется,— сказал Амадис.— Вам хорошо известно, что теперь вы покончите с жизнью.
— Я уже думал об этом,— сказал Ангел.
— Только прежде сходите за Рошель.
— Хорошо, я схожу за ней.
— Можете не торопиться,— сказал Амадис.— Если вы собираетесь ее утешить... или еще что. Только не переутомите ее. У меня много писем.
Ангел прошел мимо Амадиса, даже не взглянув в его сторону. Директор сидел на стуле и ждал, когда закроется дверь.
Коридор гостиницы теперь выходил с одной стороны в проем. Прежде чем идти к Рошель, Ангел подошел к его краю. Рельсы сверкали на солнце между двумя частями гостиницы, а с другой стороны коридор выходил к оставшимся комнатам. Чистые серые камни балласта, лежавшие между шпалами, сверкали чешуйками слюды.
Дорога проходила по обе стороны фасада и терялась вдали, а горы рельсов и шпал, которые с этого места не были Ангелу видны, исчезли. Двое из водителей грузовиков заканчивали собирать вагоны и локомотив, которые уже стояли на рельсах, а шипение шкива маленького аппарата для мойки сливалось с урчанием дизеля, который приводил его в движение.
Ангел прошел мимо двух дверей. Возле третьей он остановился и постучал.
Голос Рошель пригласил его войти.
Ее комната была обставлена так же просто, как и все остальные. Рошель лежала на кровати. На ней было то же платье, что и вчера, а постель была нетронута.
— Это я...— сказал Ангел.
Рошель привстала и взглянула на него. Глаза ее были потухшими, черты лица заострились.
— Как это случилось? — спросила она.
— Вчера я не смог вас увидеть,— сказал Ангел.— Я думал, что Птижан обо всем вам рассказал.
— Он упал в колодец,— произнесла Рошель.— Вы не смогли его удержать, потому что он очень тяжелый. Мне известно, какой он тяжелый. Как это могло случиться с Анной?
— Это моя вина,— сказал Ангел.
— Нет... У вас просто не хватило сил удержать его...
— Я вас очень сильно любил...— сказал Ангел.
— Знаю,— сказал Рошель.— Вы еще до сих пор очень меня любите.
— Именно поэтому он и упал. Похоже, именно поэтому. Чтобы я мог вас любить.
— Слишком поздно,— не без доли кокетства сказала Рошель.
— Это было слишком поздно даже раньше.
— Тогда почему же он упал?
— Сам он не мог упасть,— сказал Ангел.— Кто угодно, только не Анна.
— О, это был несчастный случай.
— Вы не спали?
— Я думала, что не должна ложиться спать из уважения к умершему,— сказала она.
— И все же вы уснули...
— Да, аббат Птижан дал мне выпить одну вещь...
Она протянула ему полный флакон.
— Я выпила пять капель. И после этого очень хорошо спала.
— Вам повезло,— сказал Ангел.
— Рыданиями мертвым не поможешь и ничего не изменишь,— произнесла Рошель.— Знаете, мне очень тяжело.
— Мне тоже,— сказал Ангел.— Не знаю, как мы можем продолжать жить дальше.
— Вы считаете, что это плохо?
— Не знаю,— ответил Ангел и взглянул на флакон.— Если бы вы выпили половину, то уже бы не проснулись.
— Я видела очень хороший сон,— сказала Рошель.— Меня окружали влюбленные мужчины, которые сражались за меня, и это было прекрасно. Это очень романтично.
— Понимаю.
— Возможно, еще не слишком поздно,— сказала Рошель.
— Вы видели Анну во сне?
— Нет!..— сказала Рошель.— Не говорите мне о нем, мне это не нравится. Я не могу об этом думать.
— Он был красивым,— заметил Ангел.
Рошель обеспокоенно взглянула на него.
— Зачем вы говорите мне такие вещи? — спросила она.— Я успокоилась, а вы пугаете и расстраиваете меня. Таким вы мне не нравитесь. Вы чересчур грустный. Не нужно думать о том, что случилось.
— И вам это удается?
— Каждый это может,— сказала Рошель.— Я живая. И вы тоже.
— Мне стыдно из-за этого...— сказал Ангел.
— Скажите, что вы меня любите!
— Да, я вас так люблю!
— Значит, скоро я найду утешение,— сказала Рошель.— Я не могу долго думать о грустных вещах. Конечно же, Анну я буду часто вспоминать...
— Не так, как меня,— сказал Ангел.
— О, вы невыносимы. В конце концов, мы оба живы!
Она потянулась.
— Амадис хотел, чтобы вы пришли работать над письмами,— сказал Ангел и горько улыбнулся.
— Мне не хочется,— ответила она.— После этих капель у меня туман в голове. Лучше я прилягу.
Она начала расстегивать платье.
— Боюсь, что вы приняли слишком сильную дозу,— сказал Ангел.
Он продолжал держать флакон в руке.
— Нет. Аббат Птижан сказал мне не пить больше пяти капель.
— А вы знаете, что будет, если превысить эту дозу? — спросил Ангел.
— Можно проспать очень долго,— сказала Рошель.— И потом, это может быть опасно. Возможно, от этого можно умереть. Это делать нельзя.
Ангел взглянул на нее. Она сняла платье, и теперь он видел ее роскошное крепкое тело, которое было отмечено где-то внешне незаметными морщинами. Ее обвисшие груди натягивали прозрачный бюстгальтер из белой ткани, а сквозь кожу плотных бедер проглядывали синеватые вены. Встретив его взгляд, она с улыбкой наклонила голову и быстро юркнула под одеяло.
— Присядьте рядом со мной,— попросила она.
— Если каждый из нас выпьет по половине флакона...— тихо сказал Ангел и сел рядом с ней.— Это тоже выход.
— Какой выход? — спросила Рошель.— Жизнь хороша.
— Но ведь вы любили Анну...
— Конечно. Только не начинайте опять. Разве вы не видите, как мне тяжело, когда вы говорите о прошедшей истории?
— Я больше не могу выносить эту пустыню, где всем нам крышка.
Она положила голову на подушку.
— Не всем.
— Всем... Жуйманжет, Пиппо, интерн, инспектор... вы и я.
— Только не мы,— сказала Рошель.— Мы оба живы.
— Как в книгах: умереть вместе. Обняв друг друга.
— Нежно обнявшись,— сказала Рошель.— Это красиво, не правда ли? Я о таком тоже читала.
— Вот так, обнявшись,— сказал Ангел.
— Такое бывает только в книгах... В жизни все по-другому.
— Это было бы так здорово!..
Она задумалась и подложила руки себе под голову.
— Это было бы, как в кино,— сказала она.— Думаете, можно так умереть?
— Возможно, это не удастся,— ответил Ангел.— К сожалению.
— Это было бы, как в фильме, который я смотрела,— сказала Рошель.— Так они умерли, крепко обнявшись, из-за любви. А вы могли бы умереть из-за любви ко мне?
— Думаю, смог бы,— ответил Ангел.
— Действительно смогли бы? Это странно...
— Не думаю, что с этими каплями что-то может получиться,— сказал Ангел, открывая флакон.
— Не думаете? Мы просто уснем?
— Возможно.
— Давайте попробуем,— сказала Рошель.— Я так бы хотела сейчас поспать... Мне хочется опять увидеть тот сон.
— Существуют наркотики, которые позволяют видеть такие сны все время,— сказал Ангел.
— Правда? — оживилась Рошель.— Может, это и есть такой наркотик?
— Может быть.
— Тогда мне хочется его принять...— сказала Рошель.— Я хотела бы опять увидеть мой сон. Я сама не смогу заснуть.
Она кинула на Ангела вопросительный взгляд. Склонив голову, он рассматривал флакон.
— Выпьем понемногу? — предложила она.
— И это — тоже выход,— повторил Ангел.
— Здорово,— сказала, садясь, Рошель.— Мне это нравится. Напиться или принять наркотики, а затем — неизвестность.
— Думаю, Птижан преувеличил,— сказал Ангел.— Если мы выпьем по половине флакона, мы увидим прекрасные сны.
— Значит, вы остаетесь со мной? — спросила Рошель.
— Но... так не принято...— ответил Ангел.
Она рассмеялась.
— Это глупо. Кто может прийти?
— Вас ждет Амадис.
— О, после пережитого горя я не могу работать,— сказала Рошель.— Дайте мне флакон.
— Осторожно! — предупредил Ангел.— Это может быть опасно.
— Мы разделим его пополам!..— сказала Рошель.
Она взяла из рук Ангела флакон и поднесла его к губам. Но прежде, чем выпить, она спросила:
— Вы останетесь со мной?
— Да...— ответил Ангел. Он был белым как мел. Рошель выпила половину флакона и передала ему.
— Неприятный вкус...— сказала она.— Ваша очередь...
Ангел держал флакон в руках. Он не сводил с нее глаз.
— Что с вами? — спросила она.— Вам плохо?
— Я думаю об Анне...
— О!.. Надоело!.. Опять!..
Наступило молчание.
— Выпейте и ложитесь рядом со мной,— сказала она.— Нам будет хорошо.
— Сейчас.
— Много ли времени нужно, чтобы заснуть? — спросила она.
— Не очень,— совсем тихо ответил Ангел.
— Идите сюда,— позвала Рошель.— Обнимите меня.
Он присел у изголовья и обнял за талию с трудом приподнявшуюся женщину.
— Я не могу пошевелить ногами,— сказала она.— Но никакой боли нет. Это приятно.
— Вы любили Анну? — спросил Ангел.
— Любила. И вас тоже люблю.— Она слегка пошевелилась.— Я стала тяжелой.
— Нет.
— Я любила Анну... но не очень,— прошептала она.— Какая я глупая...
— Вы совсем не глупая,— также тихо прошептал Ангел.
— Глупая... Вы скоро выпьете?
— Сейчас...
— Держите меня...— со вздохом выдавила она из себя.
Ее голова упала Ангелу на грудь. Он видел сверху ее мягкие темные локоны, а сквозь тяжелые волосы просвечивала белая кожа. Он поставил флакон, который все еще держал в левой руке, и приподнял голову девушки за подбородок. Он убрал руку. Ее голова безжизненно упала на подушку.
С трудом он высвободился от тела и распрямил его на кровати. Глаза Рошель были закрыты.
Он взглянул на цветущую под окном гепатролу, которая отбрасывала мягкие тени на стены залитой солнцем комнаты.
Ангел взял коричневый флакон и остановился у кровати. С ужасом он рассматривал тело Рошель, а его правая рука все еще ощущала вес ее тела, когда он сделал усилие, чтобы приподнять ее на постели. Такое же усилие, которым он толкнул Анну в пустоту...
Он не слышал, как вошел аббат Птижан, но покорно вышел за ним в коридор, куда тот вывел его за плечо.
X
Они спустились по остаткам лестницы. Ангел все еще держал в руке коричневый флакончик, Птижан молча шел впереди. Брешь посреди гостиницы была наполнена запахом красных цветов. Последняя ступенька лестницы теперь выходила прямо на рельсы, и они заковыляли по острым камням. Ангел пошел по шпалам, поверхность которых была ровной и более приспособленной для ходьбы. Птижан спрыгнул с рельсов на песок, Ангел последовал за ним. Теперь он видел все не глазами, а мозгом и окончательно пробуждался; он чувствовал, как былое оцепенение собирается в нем и вот-вот готово вырваться наружу, но для этого нужно было разрушить существующую между ним и внешним миром перегородку, и это сделает Птижан. Тогда ему только остается выпить содержимое флакончика.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Птижан.
— Вы сейчас мне это подскажете...— сказал Ангел.
— Вы сами должны найти выход. Когда вы его найдете, я смогу его одобрить, но отыскать его вы должны сами.
— Я не могу найти его во сне,— сказал Ангел.— А сейчас я сплю. Как и Рошель.
— Никто не может умереть без вашего эпилога.
— Это выглядит вполне естественным, если я причастен к смерти.
— Вы действительно считаете, что причастны к смерти?
— Конечно,— ответил Ангел.
— Значит, убить вы можете, а пробудиться ото сна не способны?..
— Это не так. Я убил их во сне.
— Нет,— сказал Птижан.— Вы неверно сказали. Они умерли для того, чтобы вас пробудить.
— Знаю,— сказал Ангел.— Это я могу понять. Я должен выпить остаток флакона. Но теперь я спокоен.
Птижан остановился, обернулся к Ангелу и посмотрел ему прямо в глаза.
— Что вы сказали?
— Я выпью остаток флакона,— повторил Ангел.— Я любил Анну и Рошель, а теперь они мертвы.
Птижан посмотрел на свою правую руку, пару раз сжал ее в кулак, закатал рукав и произнес:
— Внимание!..
Ангел увидел, как что-то черное ударило его в нос. Он зашатался и упал на песок. В голове у него звенело. Из носа текла кровь.
— Черт! — сказал он в нос.
— Вам лучше? — осведомился Птижан и достал четки.— Сколько звезд вы увидели?
— Триста десять,— ответил Ангел.
— Допустим... четыре...— сказал Птижан.
Он очень ловко отсчитал четыре косточки четок, что свидетельствовало о его навыках в этом деле.
— Где мой флакон? — неожиданно спросил Ангел.
Флакончик валялся на песке, у горлышка растеклось маленькое пятно. Песок в этом месте почернел, и вверх поднималось небольшое облачко, наводившее на странные мысли.
Ангел свесил голову над расставленными коленями, кровь каплями стекала на песок.
— Спокойно! — сказал Птижан.— Или вы хотите, чтобы я снова начал?
— Мне все равно,— ответил Ангел.— Существует много способов умереть.
— Да,— сказал Птижан.— Предупреждаю вас об одном из них: удар в член.
— Вы же не будете все время ходить за мной по пятам?
— Конечно, нет. В этом нет необходимости.
— Рошель...— прошептал Ангел.
— Ну и дела! Произносите женское имя, а у самого разбит нос,— сказал Птижан.— Рошель больше нет. Вот и все. Как вы думаете, зачем я ей дал флакон?
— Не знаю,— ответил Ангел.— Значит, я здесь ни при чем? Опять?
— А вам это неприятно?
Ангел сделал попытку поразмыслить. В его голове все мелькало так быстро, что он ничего не мог понять.
— Почему вы сразу же не выпили то, что оставалось?
— Я это сделаю...— сказал Ангел.
— Ну и отлично. Вот вам второй флакон.
Аббат Птижан порылся в кармане и достал точно такой же флакон. Ангел протянул руку и взял его. Он открыл его и вылил несколько капель на песок. На нем появилось небольшое пятнышко, от которого оторвался желтый ленивый дымок.
Ангел выпустил из рук пробку и взглянул на зажатый в руке флакон. Он отер нос рукавом и с отвращением посмотрел на следы крови. Она перестала течь.
— Вытрите нос,— сказал Птижан.
— У меня нет носового платка,— сказал Ангел.
— Вы, пожалуй, правы,— сказал Птижан.— Вы ни на что не годитесь и ничего не видите.
— Я вижу этот песок,— произнес Ангел.— Эту железную дорогу... Балласт... Разрезанную надвое гостиницу... Всю эту ненужную работу...
— Можно сказать и так,— сказал Птижан.— Это уже кое-что.
— Еще я вижу... Не могу сказать, что... Анну и Рошель... Вы опять ударите меня по носу...
— Нет,— сказал Птижан.— А что еще вы видите?
Лицо Ангела просветлело.
— Было море,— сказал он.— На пути сюда. Ребятишки на палубе. Птицы.
— А этого солнца вам недостаточно? — спросил Птижан.
— Это не так уж плохо...— медленно произнес Ангел.— И потом, существуют отшельник и эта негритянка...
— И девушка, которая работает у Афанагора...
— Дайте мне самому разобраться,— сказал Ангел.— Существует множество вещей.— Он взглянул на флакон.— Еще я вижу Анну и Рошель...
— Каждый видит то, что он хочет,— заметил Птижан.— К тому же, видеть — это хорошо, но недостаточно.
— Возможно, кое-что можно сделать...— сказал Ангел.— Например, помогать другим...— Он ухмыльнулся.— Только сразу за этим следует арест. Как видите, таким образом можно убить Анну и Рошель...
— Конечно,— ответил Птижан.
— И что тогда?
— И это все, что вы видите? — Птижан присел на песок рядом с Ангелом.— В таком случае, выпейте остаток флакона,— сказал он.— Если у вас не хватает больше воображения...
Они замолчали. Ангел подыскивал слова, и его лицо от этого напряглось.
— Не знаю,— произнес он.— Пока я только кое-что чувствую, но не знаю, что делать. Я не могу жить, зная, что я уже сделал...
— Вы начинаете меня запутывать,— сказал Птижан.— Давайте не спорить по пустякам. Лучше выпейте.
Ангел выронил флакон. Птижан ничего не сделал, чтобы подхватить его, жидкость быстро вылилась. Поначалу Ангел сидел, напрягшись, но затем его мышцы расслабились, а руки обвисли. Он приподнял голову и принюхался.
— Не знаю...— повторил он.— Кажется, для меня этого достаточно, чтобы начать все сначала. Когда больше ничего не хочется, начинаешь заглядывать далеко в будущее...
— Вы уверены, что видите его?
— Я вижу много вещей,— сказал Ангел.— А сколько еще нужно увидеть...
— Если вы много чего видели, вы должны знать, что делать.
— Знать, что делать...— произнес Ангел.
— Это просто...— сказал Птижан.
Ангел ничего не ответил. Он о чем-то думал.
— Профессор Жуйманжет отправился в черную зону,— сказал он.
— Если бы вы выпили, с вами случилось бы то же самое. Вообще-то, это может послужить примером. Как видите, можно поступать и так.
— Неужели же так лучше? — спросил Ангел.
— Лично я считаю это неудавшейся попыткой,— сказал Птижан.— Однако нам нужны примеры неудавшихся попыток.
На секунду он задумался.
— Прочтем молитву? — предложил он.— Ты меня, а я тебя за бороду держим...
— Тот, кто первым засмеется, тому мы и врежем...
— Если кто-то засмеется,— подытожил аббат.— Аминь.
— Такое нужно было бы пропеть Амадису,— сказал Ангел.
— Сын мой, вы чрезмерно насмешливы и замышляете дурное.
Они поднялись. Почти собранный поезд уже стоял на рельсах; водители грузовиков стучали молотками по котлу, и черный металл отвечал им под лучами солнца.
XI
И все же мне кажется странным, что такой серьезный парень, как Борис, в 1889 году ни с того ни с сего решил переписать подобные сказки.
Поезд состоял из двух вагонов. Директор Дуду собрал весь персонал, который толпился на импровизированном помосте, сооруженном Моряком и Карло. Здесь были Карло и Моряк с их почтенными семействами, негодяй Арлан, три водителя грузовиков, один из которых уже забрасывал уголь в топку, сам Амадис и Дюпон, чернокожий слуга Афанагора, который был приглашен специально и сейчас страшно беспокоился, поскольку Амадис заказал для него отдельное купе, где они должны были находиться только вдвоем. Раздался громкий свисток, и все бросились к вагонам.
Ангел и аббат Птижан наблюдали за всем с вершины дюны. Афанагор со своими помощниками не пришел, а отшельник был занят негритянкой.
Директор Дуду показался в проеме отдельного купе. Он трижды взмахнул рукой, давая сигнал к отправлению. Скрипнули тормоза, вырвался пар, и с веселым скрипом поезд тронулся с места. Из окон махали платками.
— Вам следовало бы находиться там,— сказал Птижан.
— Я больше не работаю в фирме,— ответил Ангел.— Этот поезд мне отвратителен.
— Согласен, от него нет никакой пользы.
Они видели, как локомотив прошел посреди разрушенной гостиницы. Лакированные крыши вагонов блестели на солнце, а обезображенный фасад гостиницы был украшен гепатролами.
— Как странно стучат колеса по рельсам, что это? — спросил Птижан.— Можно подумать, что под ними — пустота.
— Это обычный звук, создаваемый балластом,— ответил Ангел.
Поезд исчез из виду, но все еще были видны ватные клубы пара, поднимающиеся кверху.
— Он скоро вернется,— сказал Ангел.
— Я тоже так думал,— ответил аббат.
Они молча вслушивались в отдаленное дыхание двигателя. Через некоторое время шум вновь усилился.
Когда локомотив на заднем ходу опять проходил через гостиницу, раздался глухой рокот. Поезд зашатался на рельсах, которые неожиданно погрузились в песок. Локомотив провалился. Вдоль всего пути прошла огромная трещина, и вагоны утонули в песке. Почва проваливалась под глухие раскаты осыпавшейся земли, и дорога исчезала, словно под напором морского прибоя. Наваленные с двух сторон от дороги песчаные насыпи волнами осыпались, песок смыкался над проложенной дорогой.
Аббат Птижан в ужасе схватился за руку Ангела. На их глазах песок сомкнулся над огромной трещиной. Гостиница в последний раз вздрогнула, и над ней поднялся гигантский султан из дыма и пара, вызвавший песчаный дождь над зданием. Дымовая завеса скрыла солнце, и на секунду зеленая трава шелохнулась от звуковой волны.
— Я так и думал...— сказал Ангел.— Я предвидел это, но совсем забыл.
— Они соорудили дорогу над пустотой,— произнес Птижан.
— Прямо над раскопками Афанагора...— уточнил Ангел.— В двух расстояниях от меридиана... Рошель умерла... а я совсем забыл о ней...
— Мы ничем не можем помочь,— сказал Птижан.— Будем надеяться, что хоть археолог спасся...
— Это по моей вине...
— Перестаньте считать себя ответственным за весь мир,— сказал Птижан.— Вы можете только частично отвечать за себя самого, и этого уже достаточно. Это общая ошибка. И еще виноваты Амадис и археолог. И Анна. Пойдемте. Посмотрим, живы ли они.
Ангел пошел вслед за Птижаном. Его глаза были сухими. Силы понемногу возвращались к нему.
— Пойдем...— промычал он.— Будем идти до конца.
XII
Ангел ждал 975-й автобус. Он сидел на земле, прислонившись спиной к столбу, а Птижан сидел рядом в том же положении. Они говорили, не глядя друг на друга. Рядом с Ангелом стоял чемодан и большая связка писем и отчетов, найденных на столе Амадиса Дуду.
— Жаль, что археолог не пришел проводить меня,— сказал Ангел.
— Он очень занят,— ответил Птижан.— Его оборудование испорчено. Счастье, что ни он, ни его люди не пострадали.
— Знаю,— сказал Ангел.— Лишь бы приехал автобус!..
— Последнее время его не видно.
— Он должен приехать,— сказал Ангел.— Его не было, потому что водитель был в отпуске.
— Да, сейчас период отпусков...— подтвердил Птижан.
Ангел прокашлялся. Нахлынувшие чувства сдавливали ему горло.
— Мы больше не увидимся,— сказал он.— Я хотел бы поблагодарить вас.
— Не стоит,— ответил аббат.— Вы еще вернетесь сюда.
— Я могу вам задать один вопрос?
— Сделайте одолжение.
— Вам должны его задавать не в первый раз. Почему вы носите сутану?
Аббат тихо рассмеялся.
— Этого вопроса я ждал...— сказал он.— Вам я скажу. Это — современный метод.
— Метод чего?
— Подрывной деятельности...— ответил аббат Птижан.
— Понятно...— сказал Ангел.
Послышался звук мотора.
— Вот и автобус...— сказал Птижан.
Он встал. Ангел сделал то же самое.
— До свидания. До скорой встречи.
— До свидания!..— сказал Ангел.
Аббат Птижан пожал ему руку и, не оборачиваясь, зашагал прочь. Он высоко подпрыгивал, и при каждом приземлении его сутана принимала форму колокола. На фоне песка его фигура казалась совершенно черной.
Дрожащими пальцами Ангел оттянул воротник желтой рубашки и поднял руку. 975-й автобус остановился прямо около него. Кондуктор вертел свою музыкальную шкатулку, из которой долетала красивая музыка.
В автобусе был только один пассажир. В руках он держал портфель, на котором красовались инициалы "А.П." — Антенна Перно; он был одет так, словно собирался ехать на работу. Пассажир легко прошел по салону автобуса и спрыгнул на землю. Здесь он оказался нос к носу с водителем. Тот вылез из кабины, чтобы посмотреть, что происходит. На глазу у него была черная повязка.
— Вот черт! — сказал водитель.— Один пассажир сходит, а второй сразу же садится. Что же будет с моими шинами?! Я не имею права перегружать машину.
Человек с портфелем смущенно взглянул на него и, пользуясь тем, что он начал поправлять глаз ершиком для трубки, со всех ног бросился наутек.
Водитель постучал пальцем по лбу.
— Это уже второй. Понемногу начинаешь привыкать,— сказал он и вернулся на место.
Кондуктор помог Ангелу подняться в автобус.
— Спокойной, спокойно!..— говорил он.— Не надо толкаться... Ваши билетики, пожалуйста...
Поднявшись, Ангел поставил чемодан на площадку.
— Перенесите багаж подальше!..— сказал кондуктор.— Пожалуйста, не загромождайте проход!..
Он ухватился за ручку и несколько раз дернул ее.
— Машина заполнена! — крикнул он.
Мотор фыркнул, и автобус тронулся с места. Ангел поставил чемодан под сиденье и вернулся на площадку.
Солнце освещало песок и траву. На горизонте виднелась черная неподвижная зона.
К нему подошел кондуктор.
— Конец!..— сказал Ангел.
— Летальный!..— ответил кондуктор, пальцем указывая в небо.