Глава 2
В школу мы с Хэруки с начала сентября ездим на велосипедах.
— Плачет! — Рассказывала она по пути о состоянии Кохэку.
Глупо было ожидать иного.
— А как ты, Иоши? Ты не виноват!
— Да, все так говорят, но увы! — Грустно улыбнулся я девушке, — Но не переживай, заботься о подруге, ей сейчас гораздо хуже, чем мне.
— Это я и сама знаю, — Махнула она ручкой, — Вот бы все осталось так же, как раньше.
— Было бы здорово, — Вздохнул я.
Атмосфера в школе — чудовищная, все ходят как воду опущенные. По коридорам гуляют шепотки: «Фукуда», «Брат», «Чудовище», «Так подставить всю школу!», «А видели его деда? Жалкий!», «Кореянка, да? Ну и семейка!».
Кулаки сжимались от злости, но усилием воли я заставлял себя не реагировать. Детей понять можно. Всех понять можно, но от этого нифига не легче. В классе — еще хуже. Статисты явно в замешательстве — с одной стороны, по телеку приказали нас жалеть — это значит, что следует подойти и посочувствовать. С другой стороны — неизвестно, общаемся ли мы до сих пор с «сестрой этого сумасшедшего», поэтому пока ограничивались напряженно-вежливым (бывает и такое): «Доброе утро».
А вот и героиня сегодняшнего дня — усердно смотрящая под ноги Кохэку. Одноклассники заткнулись. В кромешной тишине Хэруки бросилась к подруге, приобняла за плечи, что-то залопотала. Та покачала головой, шмыгнула носиком и двинулась к своей парте. После каждого триместра класс «пересаживают», поэтому теперь я сижу в левом дальнем углу класса. Здесь есть окно, и никто не мешает дремать, поэтому я доволен. Хэруки — в середине третьего ряда от доски. Кейташи теперь прямо в центре класса, Кохэку — в первом ряду, слева. Если немного привстать, могу любоваться ее затылком. Кеиджи и Минами повезло — они сидят рядом, в четвертом ряду, у правой стены.
Если изначально я отнесся к «пересадке» спокойно, то теперь видел в ней немалый символизм — компания полностью сломана и разобщена. Хэруки — исключение, потому что изначально мы сидели дальше друг от друга, чем теперь. Кохэку уселась за парту и уставилась в ее крышку. Хэруки наклонилась и, глядя ей в лицо, продолжала что-то говорить. А я-то чего сижу? На подгибающихся ногах подошел к девушкам.
— Привет, — Поздоровался с Кохэку.
— Прости, я не хочу с тобой говорить, — Едва слышно ответила она.
Хэруки закусила губу, я успокаивающе прикоснулся к ее руке, шепнул Кохэку:
— Прости, — И вернулся на свое место.
А чего я ожидал? «Ой, Иоши, я тебя совсем не виню! Мой брат — бака, а ты — молодец!». Увы, так не работает. В класс вошел Кейташи, помахал мне рукой, поздоровался с несколькими одноклассниками, потом, после некоторой заминки, пошел здороваться с Кохэку. На него она отреагировала гораздо лучше, чем на меня и Хэруки — подняла взгляд, и даже попыталась улыбнуться.
Ну, уже лучше. Просто не буду лезть под горячую руку, а там, глядишь, время и вылечит. Кеиджи и Минами появились в классе перед самым звонком. Последняя ни на кого из нас даже не посмотрела — видимо, запрет на общение работал и на остальных. На лице Кеиджи ясно читалась внутренняя борьба, завершившаяся компромиссом в виде вялого махания рукой нам издалека.
Эта парочка, как бы цинично это не звучало — самая меньшая из проблем. По сути, нас просто связывали совместные активности. Ядро анимежизни — это наша четверка. Теперь ядро расколото, я могу общаться отдельно с Хэруки и отдельно с Кейташи, но это ведь совсем другое. Почему в Японии не существует домашнего обучения? Японцы считают, что самая важная часть школы — социализация. Вот они, последствия моей.
На большой перемене ловко задоджил поход в столовую приготовленным бенто. Пускай ребята социализируются, а мне хватит. Хорошо, что подвернулась олимпиада — теперь можно использовать подготовку к ней в качестве отговорки для Ватанабе-сенсей. В математическом я ни с кем сближаться не собираюсь и пофигу, если меня посчитают мудаком.
— Непросто вам, да? — Поставила коробочку с бенто на мою парту и уселась напротив Кейко.
— Здравствуй, жилетка! — Обрадовался я ее появлению.
— Ну уж нет! Хочешь поплакаться — ищи кого-нибудь другого! — Ткнув в мою сторону палочками, заявила она и сперла из моей коробочки кусочек марлина, прожевала и прокомментировала: — Вкусно!
— Хочешь, поменяемся? — Тут же предложил соскучившийся по кацудонам я. А рис везде одинаковый. Кейко согласилась.
— А неплохо! — Похвалил я котлетки, — Сама готовишь?
— Мама, — Покачала головой Кейко.
— Как думаешь, такая гнетущая атмосфера надолго?
Староста задумчиво постучала пальчиком по щечке, направив взор на потолок:
— Я надеюсь на школьный фестиваль. Подготовка всех отвлечет.
— Было бы здорово, — Вздохнул я.
— Кстати, ты знаешь, что альманах литературного клуба многие теперь называют «про́клятым»?
Я подавился рисом и закашлялся. Кейко постучала меня по спине. Помогло.
— Это из-за фильма?
— Его смотрело не так много человек, так что вряд ли, — Покачала она головой, — Зато многие видели, что альманах был последним подарком в жизни несчастного Нарухито. Некоторые девчонки уже решают, каким соперницам подарить альманах, и сколько копий для этого нужно.
Я невольно хрюкнул.
После уроков пошел поговорить с Араки-сенсеем, давая ребятам время попрощаться.
— Араки-сенсей, у меня к вам просьба.
— Да? Поговорим по пути к учительской, не против?
Я не был против, и мы вышли в коридор.
— Можем поступить так — я буду приходить в математический клуб и решать выданные вами задания. Если ошибок не будет — я могу идти домой?
— Примерно так и работает подготовка к олимпиаде, — Улыбнулся Араки-сенсей.
— Тогда я сейчас проведаю ребят из литературного клуба, а потом приду к вам, хорошо?
— Хорошо.
Какой покладистый.
В литературном клубе атмосфера получше — ребята вполне искренне нам сочувствовали, но волновались. Они все лично знали Акиру, а еще слышали гуляющие по школе слухи о лежащем на альманахе проклятии.
— Даже не подозревала, что он на такое способен! — Вздыхала Сакура-семпай, — Бедная Фукуда-сан!
А вот за это — огромное спасибо!
— Он казался таким жизнерадостным! Не переживай, Иоши, даже я не смогла бы предсказать такой исход! — Поддержала меня бывалая гадалка Киоко.
Исида ограничился солидным кивком, как бы выражая солидарность.
— Спасибо! — Поклонился я, — За альманах не переживайте — даже если кто-то испугается «проклятия», — Изобразил я кавычки пальцами, — И предупредит родителей, школа — все равно лишь малая часть потенциальных читателей, а до фестиваля слухи все равно не успеют разойтись достаточно широко. А еще я очень просил, чтобы момент вручения Нарухито альманаха не попал в репортаж.
— И он не попал! — Поддакнула Хэруки.
— Кстати! — Опомнилась Сакура-семпай, подошла к стоящей у стены небольшой коробке, подняла, потешно пискнув от напряжения, и поставила на стол. Открыв, достала оттуда толстенную — страниц на четыреста — темно-синего цвета книгу в твердой обложке.
— Та-да! — Улыбнулась она, подняв альманах над головой, и демонстрируя нам оттиснутое золотыми иероглифами название «Альманах литературного клуба школы Уцуномия Йохоку. Сентябрь 1989».
— Его решили сделать не номерным, — Не дожидаясь вопросов, прокомментировала Сакура-семпай.
— Дай подержать! — Тут же попросил я, — И почему мы получили дело наших рук только сейчас?
— Всего пять экземпляров, — Протянула мне книгу Такерада-семпай, после чего раздала копии остальным.
Обложка на ощупь была приятной, пролистал страницы — бумага белоснежная, плотная, печать — приятно-качественная. Школа явно не поскупилась. Так, содержание.
1. Аоки Хэруки «Аоки Ринтаро: Путь Бонсая».
2. Исида Кайоши, стихотворения.
3. Такерада Сакура «Блеск твоих глаз».
Я хохотнул и успокаивающе махнул рукой ребятам, мол не обращайте внимания.
4. Мурата Киоко, стихотворения.
5. Одзава Иоши «Звездные врата».
Я либо хедлайнер, либо тот, кого прочитают самые жадные по принципу «Что оплочено, должно быть проглочено». Ну и посмотреть, чего там доченька губернатора пишет, думаю, тоже многим будет интересно.
— Простите, ребята, у меня дела в математическом клубе, поэтому не возражаете, если я почитаю альманах дома? — Засобирался я.
Ребята не возражали, я попрощался со всеми и покинул литературный клуб. Я планировал его окончательно «задвинуть» ради экономии времени, отделываясь книжкой раз в полгода, но теперь передумал — в литературном клубе хорошо и спокойно. Буду ходить туда, как и прежде.
В клубе Араки-сенсея царили тишина, порядок и дисциплина — математика, мать ее. Из всех клубов, где я побывал, этот был самым многолюдным — почти полтора десятка разнополых учеников разных лет обучения. И как Араки-сенсей со всеми справляется? Я представился, выразил надежду, что мы поладим, и занял заботливо приготовленное для меня место. Араки-сенсей сгрузил мне на стол десятка три листочков. Нехилое начало! Ладно, «Автоучеба» вкл.
Через час я поднял руку. Мог бы гораздо быстрее, но это уже будет прямо подозрительно. Араки-сенсей заметил и довольно кивнул, видимо, ожидая, что мне нужна помощь. Поднявшись, подошел ко мне.
— Я закончил, — Пояснил я, дождавшись, пока он дойдет. Улыбки как не бывало.
— Ты уверен? Даже я бы потратил гораздо больше времени!
— Уверен, — Пожал плечами я, — Это же легкотня.
А чего мне, калькулятору на ножках.
— Нужно проверить, — Справедливо заметил математик, забрал листочки и пошел проверять на свое рабочее место. Присутствующие школьники недоуменно-насмешливо косились на меня, не отвлекаясь, впрочем, надолго от решения собственных задачек — неплохо их Араки-сенсей выдрессировал. Или это искренняя любовь к предмету?
Проверка заняла десять минут — тесты же, только ответы сверить по листочку.
— Все правильно, — Удивленно подвел он итог.