Глава 31Осень 2017 года
Самое первое убийство, доставшееся Анне, было сравнительно несложным. Старый добрый шведский разбой, тип 1A: двое алкоголиков устроили посиделки в одной запущенной квартире. В начале вечера они были не разлей вода и братья, угощались сосисками, пили “Эксплорер” и грейпфрутовый тоник. Потом, незадолго до полуночи, слетели с катушек. Спиртное кончилось быстрее, чем они рассчитывали, и один пьянчуга воткнул другому в грудь хлеборезный нож, после чего завалился на диван, рядом со своей жертвой. Отпечатки пальцев, ДНК подозреваемого обнаружили в полуметре от жертвы. An open and shut case[26], как говорят в детективных сериалах.
И все же во время того расследования Анна усвоила кое-что важное: мотивом самого тяжкого преступления может послужить то, что человек влил в себя грог покрепче того, какой считается приемлемым. В последующие годы этот опыт оказался для нее весьма полезен. Ни один мотив, каким бы незначительным он ни казался, нельзя списывать со счетов.
Йенс Фриберг появился примерно через полчаса после того, как она ему позвонила. Он привез с собой в минивэне “фольксваген” трех полицейских в форме, еще двое сидели в машине с полицейской маркировкой. Хенри Морелль к тому времени давно уехал, злобно рванув машину с места, а дождь из мороси превратился в настойчивый ливень. Фриберг не совершил никаких глупостей вроде поднять ленту заграждения и с любопытством протопать к березе, чтобы взглянуть на труп. За это Анна добавила ему еще балл. Фриберг припарковал минивэн за ее машиной, поднял заднюю дверцу, защитившись ею от дождя, и развернул большую карту.
— Я подумал, тебе стоит сориентироваться, — сказал он и указал место, где они сейчас находились, а потом перевел палец на несколько сантиметров, к тесным зубцам, изображавшим гряду. — Наверху лесная дорога, по ней часто ездят те, кто хочет попасть на смотровую площадку. Если наш покойник приехал туда на машине, то она, вероятно, там. Если ты не против, я думал взять туда с собой двух человек, поискать машину. И еще надо огородить смотровую площадку и закрыть ее от дождя. Мы взяли в гараже пару брезентовых чехлов.
— Очень разумно. Эксперты из Хельсингборга уже едут, но пока они начнут, пройдет не меньше часа.
— Ясно.
— И вот что, — сказала Анна, когда Фриберг уже повернулся, чтобы уходить. — Убитый — причина субботней драки. Он передал диджею флешку с песней Симона Видье и сунул ему деньги, чтобы тот поставил песню, когда на танцполе будет Кайя Бьянка. С той песни все и началось.
— Вот черт! — Фриберг остановился. — Ты сказала об этом Хенри?
Анна покачала головой. Фриберг покусал верхнюю губу, но промолчал.
Анна все еще не знала, как относиться к Фрибергу; всего несколько дней назад она рассматривала его как соперника, может, даже врага. А сейчас он — ее единственный ресурс. Иногда приходится просто смириться с происходящим, подумала она, прежде чем Хокан успел указать ей на это.
— Я видела покойного в парке в субботу. Он наблюдал за дракой — похоже, от души забавлялся. Так что я задним числом все больше уверена, что… — Анна замолчала, пытаясь определить выражение лица Фриберга, однако безрезультатно. Она все равно договорила до конца: —…что все было спланировано. Наш покойник явился в парк, чтобы запустить какую-то цепочку событий.
Фриберг медленно кивнул и покосился на березу.
— В таком случае ему это более чем удалось.
Фриберг позвонил ей минут через сорок: они обнаружили древний “сааб-900” всего метрах в двухстах-трехстах от смотровой площадки.
— Машина с 2005 года числится в списках развалюх одной фирмы из Клиппана. Неисправная. Незастрахованная, поэтому хозяин не стал заявлять об угоне, но она вполне может оказаться угнанной. Такие конторы вряд ли следят за своим автопарком. Явных признаков того, что машину завели без ключа, я не вижу, но снаружи определить трудно. Мы все-таки говорим о машине, которой тридцать лет, а девятисотку вообще можно завести палочкой от мороженого.
Анна отметила, что Фриберг не стал вскрывать машину, и поставила ему еще один плюс, а потом еще запоздалый плюсик за то, что он догадался взять брезент. Что бы она ни думала о Фриберге как о человеке, Морелль верно описал его. Фриберг был хорошим полицейским.
— Как вообще выглядит машина? — спросила она.
— Обычная тачка. Я отправлю пару фоток, сама увидишь.
— А смотровая площадка? Что там?
— В смысле следов — плохо. В основном мокрые листья, земля, а после дождя стало еще хуже. Но мы ее оцепили и прикрыли сверху, чтобы эксперты, как рассветет, сделали, что могут. Я позвоню, если мы найдем что-нибудь интересное.
Они разъединились, и телефон Анны пискнул. Здесь, в карьере, покрытие было неважным, и фотографии загружались долго. Анна перешла на другое место в попытке получше поймать сигнал, одновременно глядя на вершину скалы, где между деревьев беспорядочно мелькал свет фонариков.
На первой фотографии был белый “сааб-900” в пятнах ржавчины; машина стояла на обочине, накренясь в кювет. На второй — водительское сиденье, снятое через боковое окошко. Грязная потертая обивка, под зеркалом заднего вида — плюшевые кубики с выцветшей на солнце подвеской-ароматизатором. Замок зажигания прикрыт пакетом из “Макдоналдса”, так что не видно, торчит из него отвертка или нет. Третья фотография — заднее сиденье. Вспышка дала блик на залитых дождем стеклах, но Анна разглядела два синих пакета из “ИКЕА” и кучу одежды. Лучше самой поехать на гряду и рассмотреть машину поближе. Эксперты все еще не появились, отчего Анна чувствовала разочарование и беспокойство, и в то же время — странную бодрость. Она знала почему, но не хотела признаваться себе в этом. Хокан, как всегда, видел ее насквозь.
Потому что это — твое любимое. Ты обожаешь трудные задачи, охоту, напряжение. Тебе нравится, что у тебя все это отлично получается. Поэтому ты не заикаешься, когда говоришь о работе.
Анна набрала в грудь воздуху, закрыла глаза, представила себе регулятор громкости и крутила колесико, пока не дошла до нуля. Трюк сработал; Хокан замолчал — во всяком случае пока. Надо позвонить. Она и так откладывала уже полчаса, а то и больше.
Надо предупредить Агнес, что она не придет вечером домой.
Глава 32Осень 2017 года
Около семи утра Анна съездила в Табор — переодеться и подбросить Агнес на поезд. Ее встретил обиженный Мило — собака пролезла у нее между ногами и унеслась к лесу. На кухонном столе лежала записка.
Сегодня ночую у Эрика.
Четыре слова, без подписи. Просто к сведению: ты не волнуйся. И все же немногословная записка сказала Анне кое о чем еще; их хрупкое перемирие, похоже, закончилось. И это ее, Анны, вина — она обещала Агнес, что больше не станет работать ночами и оставлять ее одну. Однако по дороге назад, в полицейский участок, Анна разозлилась. Несколько раз она уже готова была позвонить Агнес и объяснить, что не дело спать в гостях, не поговорив сначала с ней. Но каждый раз, как она бралась за телефон, ее перебивал Хокан.
Есть вещи и поважнее, верно? Вещи, о которых лучше бы тебе рассказать самой, прежде чем она узнает о них из других источников. Внутреннее расследование еще продолжается…
Анна попыталась утихомирить его. Попыталась объяснить, что пустая графа “статус” на экране компьютера абсолютно не означает то, на что он намекает. Что, наверное, прокурор был слишком занят и просто не успел принять решение о закрытии дела. Что дело могут закрыть хоть завтра, и пусть он уже успокоится. Оставит ее в покое и будет вести себя прилично, как и положено мертвецам.
Продолжая внутренний диалог с Хоканом, Анна подъехала к полицейскому участку. Перед зданием стояло несколько машин, знакомых Анне с ночи. Фургон экспертов, подкрепление из угрозыска лена, минивэн Фриберга, еще несколько автомобилей. Анна пошла на запах мокрой одежды и обнаружила всю компанию в “кофейной” комнате; собравшиеся говорили с Хенри Мореллем. Комната была набита битком, настроение — приподнятое; когда Анна вошла, полицейские как раз досмеивались.
— Вот и ты, Анна, — сказал Морелль. — А мы тут предавались воспоминаниям. Они не имеют отношения к новому делу, так что можешь быть спокойна. — Он улыбался, голос был подчеркнуто приятным — разумеется, еще один способ продемонстрировать Анне, как он недоволен ее вчерашним поведением.
Анна проигнорировала вызов, просто молча ждала. В то же время она отметила, что Морелль все еще в полицейской форме, хотя официально уже на пенсии. Спустя несколько секунд неловкого молчания Морелль сдался, взял свою чашку и встал из-за стола.
— Ну, пора приниматься за новую главу, которую я обещал полицейской академии. В конце концов, я уже получил аванс. Удачи, ребята! — Он поднял чашку, словно произнося тост, и ушел к себе.
Анна дождалась, когда закроется дверь его кабинета.
— Я в курсе, что большинство из вас хорошо знают Хенри Морелля, — медленно начала она. — У Хенри много заслуг, и руководству… — она сделала паузу, вдохнула, выдохнула, — есть за что его благодарить. Но со вчерашнего дня он не состоит на службе и не должен иметь доступа к информации, которая касается тайны следствия. То есть информации о текущем расследовании. Это понятно?
У представителей угрозыска и экспертов ее слова, похоже, замешательства не вызвали, но Анна заметила, что двое полицейских из ее участка многозначительно переглянулись. Фриберг сидел неподвижно.
— Тогда наливайте себе кофе, и увидимся внизу, на планерке.
Анна начала собрание, только когда дверь плотно закрыли. Без намека на заикание изложила, при каких обстоятельствах было обнаружено тело, и передала слово главному эксперту Грёнваллю, который как раз подключил свой ноутбук к видеопроектору.
— Жертва — мужчина в возрасте под пятьдесят, — начал он и вывел первую фотографию, представлявшую изуродованное лицо бородатого. — Рост — метр семьдесят пять, вес на момент смерти — около семидесяти килограммов. Согласно предварительному выводу судмедэксперта, смерть наступила за двенадцать-семнадцать часов до обнаружения тела. Такой большой разброс во времени объясняется холодом и дождем, но в любом случае это ночь с воскресенья на понедельник, вероятно — где-нибудь после полуночи. Больше информации появится после вскрытия. — Грёнвалль отпил кофе и продолжил: — Предварительная причина смерти, как вы наверняка уже установили, — сильный удар, вполне соответствующий падению. Здесь я тоже сошлюсь на вскрытие, которое даст нам больше подробной информации. Там много ран, которые требуют более внимательного взгляда.