Ты думала — мы в безопасности, промямлил Хокан. Что стоит тебе убраться оттуда, что, если тебя не будут видеть в коридорах управления, про тебя все забудут. Найдут другую, более привлекательную жертву. Именно так ты и думала?
Анна отмахнулась от него, прижала пальцы к векам; наконец ощущение безнадежности прошло. Надо собраться, выпрямить спину и сосредоточиться на работе. И ради себя, и ради Агнес.
Йенс Фриберг появился без десяти восемь. Сунул голову в дверь и спросил, не хочет ли Анна сделать перерыв на кофе. Анна еще не привыкла к его новому, более дружелюбному образу, но все же составила ему компанию в кофейном уголке. Дверь Морелля была закрыта, в кабинете темно, отчего Анна почувствовала некоторое облегчение.
Фриберг оказался не силен в светской болтовне. Какое-то время они сидели за столом молча. Анна решила бросить пробный камень.
— Я знаю, что это было до твоего рождения, — начала она, — но ты наверняка слышал разговоры о том, что Симон Видье погиб на каменоломне?
Фриберг кивнул и отпил кофе. Наживку он не заглотнул.
— Это был несчастный случай?
Фриберг глянул на Анну поверх чашки, потом медленно поставил ее.
— Ты сама сказала — это было до моего рождения. У меня никогда не было причин сомневаться в словах Хенри.
— А что он говорил?
Фриберг покривился.
— Анна, мне не хочется играть в испорченный телефон. Поговори с Хенри, почитай материалы следствия.
— Я читала.
Фриберг медленно кивнул, словно и так об этом знал.
— Нашла что-нибудь, что выбивается из общей картины?
Анна заметила, что он ждал этого разговора, что теперь он испытывает ее.
— Может, еще по чашечке? — Она принесла кофейник и налила им еще по чашке. — Там есть одна странность, — начала она, поставив кофейник на место и снова усаживаясь.
— Какая? — Фриберг старался не показать интереса, но Анна была слишком опытной и на обман не поддалась.
— Мари Андерсон была единственной из всей четверки, кто прыгнул в воду. Вытащить Симона пыталась только она.
Фриберг медленно кивнул.
— Может, этому есть разумное объяснение, — сказал он, тем самым обнаруживая, что точно знает, о чем говорит Анна и что он не настолько не в курсе того давнего дела, как пытается изобразить.
— Например? — спросила Анна, почти незаметно перехватывая инициативу.
— Например, что Мари обнаружила Симона раньше всех остальных и притащила тело на берег до того, как остальные успели проснуться.
Анна покачала головой.
— В протоколе допроса ничего подобного нет.
— Нет? — Фриберг изобразил неосведомленность, но Анна видела его насквозь.
— К тому же тело из воды доставала пожарная команда. Там небезопасное дно.
— Ага. Вот тебе и возможное объяснение. Мари увидела, что Симон мертв, уже ничего не поделаешь, и вытащить его на берег невозможно.
— Может быть. — Анна старалась не терять зрительный контакт.
На лестнице послышались шаги, и в дверях появился руководитель группы с одним из своих экспертов.
— Доброе утро, дорогие коллеги. К обыску готовы?
Фриберг через стол потянулся к Анне.
— Слушай, я хотел спросить… — Он остановился, дожидаясь, когда руководитель подойдет к столу. — Вы не против, если я тоже буду участвовать в обыске?
Анна ненадолго задумалась. Проще всего было бы отказать. Но Фриберг — хороший полицейский и уже снискал похвалу своими инициативами на месте преступления. Прогонять его сейчас, в присутствии главного эксперта, значило бы вызвать некоторое недоумение, так что выбор у Анны был невелик.
— У нас как раз есть свободное место в автобусе. Верно, Грёнвалль?
— Конечно. Чем больше народу, тем веселее. Кстати, по пути надо будет заправиться. До Клиппана путь далек. Кто-нибудь знает, где ближайшая заправка “Шелл”?
— Где-то по дороге на Рефтинге, — сказал Фриберг, и в тот же миг в голове у Анны щелкнуло.
Рефтинге
автозаправка
Клиппан
Анна, ни слова не говоря, поднялась и торопливо прошагала к себе в кабинет. Отперла нижний ящик стола, достала дело Симона Видье и принялась листать пожелтевшие документы, ругаясь сквозь зубы: как она могла раньше не заметить связи? Пара секунд — и Анна нашла нужную бумагу: служебная записка, которую Хенри Морелль составил двадцать семь лет назад.
На каменоломне вечером находились еще два человека: Юаким Юнсон (другие называли его Джо) и Таня Савич, обоим по двадцать лет, место проживания — Клиппан.
Согласно показаниям всех четырех свидетелей, Юнсон и Савич покинули место происшествия незадолго до полуночи, в связи с начавшимся дождем. Той же ночью, в 01.35, Юнсон и Савич были задержаны полицейским патрулем после драки на круглосуточной автозаправке недалеко от Рефтинге. Юнсона задержали по подозрению в хранении наркотиков, угоне средства передвижения и незаконном вождении, и остаток ночи он провел в камере предварительного заключения. Тем не менее ни Юнсон, ни Савич не были на каменоломне в момент смерти Видье.
Нетерпеливо листая, Анна нашла и достала из папки распечатку уголовного досье Рюландера, положила рядом с меморандумом. Обвела кружком две верхние строки на первой странице. Недостающий элемент головоломки.
Кент Юаким Рюландер, изначально — Кент Юаким Юнсон. Еще назвал себя Кента, Кекке, Юкке, Джо.
Юаким “Джо” Юнсон.
Анна медленно перевела дух.
Бородатый Рюландер со своей подружкой был на каменоломне в ночь, когда погиб Симон Видье. Двадцать семь лет спустя он поставил песню Симона, чтобы спровоцировать остальных четырех участников и запустить цепочку неких событий. Через какие-нибудь сутки он погиб. С изуродованным лицом напоролся на березовый сук после того, как сорвался с кручи на той же гряде, где далекой осенней ночью кончилась жизнь Симона. Такое не может быть простым совпадением.
Глава 36Осень 2017 года
Как и показывали гугл-карты, “автосалон” был когда-то устроенным в форме подковы крестьянским хутором. Сейчас строения и окружавшие их сотни машин в разной стадии распада больше всего напоминали громадную свалку. В осеннем воздухе висела изморось, переход от туманов к дождю усиливал запахи масла, ржавчины и мусора, и они вместе с ветром проникали через одежду.
Покрытую жидкой грязью подъездную дорогу перекрывал шлагбаум с табличкой, предупреждавшей о сторожевых собаках; когда криминалисты пешком подходили к главному строению, послышался впечатляющий собачий лай. Оба эксперта и следователь, которого Анна взяла с собой, встревоженно переглянулись. Анна их понимала; она сама боялась собак, хотя у них в семье собаки были всегда. По дороге сюда Анна могла бы рассказать коллегам о существовании связи между Рюландером и смертью Симона Видье, но по некотором размышлении решила подождать, во всяком случае до окончания обыска. В основном из-за Фриберга. Анна до сих пор не знала, на чьей он стороне, и пока не узнает — нет причины посвящать его во все детали расследования. Сейчас его присутствие раздражало, но и успокаивало. Не в последнюю очередь потому, что собачий лай становился все громче, и вот путь им преградил крупный ротвейлер.
Анна, следователь и эксперты замерли на месте. А вот Фриберг, не колеблясь, двинулся вперед. Собака лаяла глухо, как будто нутром. Шерсть вздыблена, зубы оскалены.
Когда Фриберг приблизился, ротвейлер подался вперед, понюхал воздух и стал пятиться по мере того, как расстояние между ним и человеком сокращалось. Фриберг шел вперед, даже не глядя на собаку. Когда между ними оставалось метра три, могучий зверь попытался накинуться на ногу Фриберга. Тот, не замедляя шага, пнул собаку в переднюю лапу. Ротвейлер заскулил, попятился и захромал прочь, сварливо взлаивая через плечо. Хладнокровие Фриберга впечатляло, но он, кажется, не собирался останавливаться, чтобы принять похвалы. Фриберг шагал дальше, к строениям.
Впечатление заброшенности еще усилилось, когда они обогнули угол главного строения. Двор покрыт лужами жидкой грязи с темной радужной поверхностью. Наваленные друг на друга остовы автомобилей притулились у стен дома; их наверняка доставил сюда погрузчик “вольво” без передней дверцы, стоявший наискось перед дверью с табличкой “Офис”.
Когда они приблизились, дверь с табличкой открылась, и вышел мужчина лет семидесяти с небольшим. На нем были зеленые штаны в пятнах и фланелевая рубаха — когда-то, вероятно, клетчатая, ныне она представляла собой пятьдесят оттенков грязного. Длинные сальные волосы, недельная, не меньше, щетина. Анна за несколько метров учуяла, что душ он, скорее всего, принимал тоже не меньше недели назад.
— Штонадо? — спросил он, склеив слова в одно.
— Кент Юаким Рюландер, — сказала Анна.
— Юкке? Что он опять натворил?
— Можно войти? — Анна указала на дверь у мужчины за спиной. Мужчина не сразу и неохотно, но подвинулся и впустил их в темное помещение, где стопки бумаг и грязные запчасти занимали почти все свободное место.
Вонь здесь стояла такая, что Анне пришлось дышать ртом. В углу на отвратительно грязной подстилке лежал ротвейлер. Собака, наверное, пролезла в люк в двери. Она глухо заворчала на них, но опустила голову и замолчала, когда Фриберг шагнул к ней.
— Как вы познакомились с Рюландером? — начала Анна, когда старик уселся за свой заваленный стол. Гостям он сесть не предложил — может быть, по той простой причине, что все стулья были чем-то заняты.
— Одно время я жил с его матерью, — проворчал старик. — Я, можно сказать, его отчим. Был, во всяком случае. Но скажу, как привык говорить полиции: во что бы ни вляпался Юкке, я тут ни при чем.
— Но живет он здесь?
— У Юкке тут своя старая хата. Он приходит и уходит, как хочет. Я когда еще хотел его дерьмо отсюда вышвырнуть, да вот не собрался. Я и не знал, что он прописался сюда, пока не начал находить у себя в ящике его почту.
Старик махнул рукой в сторону чудовищно захламленной комнаты.