Анна подалась вперед; несмотря на все происшествия последних дней, ей хотелось знать продолжение этой истории.
— А папа? — спросила она. Лиза пожала плечами:
— Он приезжал с мамой раз или два, но я была маленькой и ничего не помню. У меня в альбоме есть пара старых фотографий, где мы все втроем сидим в саду. Не слишком счастливая семья, скажем так.
Она грустно улыбнулась, и Анна едва удержалась от ответной улыбки.
— Когда мама умерла, мы с ним перестали общаться. Но пару лет назад я стала размышлять, кто я. Так бывает с детьми, которые выросли у приемных родителей. Мне захотелось больше узнать о маме. Все, о чем она не рассказывала. Какой она была в молодости, о чем мечтала. Почему жила так, как жила. Поэтому я связалась с отцом.
Лиза чуть застенчиво улыбнулась, словно ждала, что Анна что-нибудь скажет, а потом продолжила:
— Он сидел в тюрьме, и я написала ему письмо. Спросила о нем, о маме и как они познакомились. К моему удивлению, он ответил. Не то чтобы подробно ответил, но согласился встретиться. Когда он вышел, мы несколько раз обедали вместе. Он рассказал, что они с мамой из одних мест, в Сконе, познакомились в детском доме. И стали настолько близки, что иногда притворялись братом и сестрой, а не парочкой. За пару лет до моего рождения он сел, потом они разошлись и дальше то сходились, то расходились до самой маминой смерти в 2002 году. Отец сказал, что мама была любовью всей его жизни. Подозреваю — специально для меня сказал.
Молодая женщина неловко улыбнулась.
— После нашей первой встречи папа объявлялся где-то пару раз в год. Почти всегда просил помочь. Дать денег в долг.
— Вы ему помогали?
— Да, когда была возможность, и нет, я не дурочка, я понимала, что не получу назад ни эре. Папа не был святым. Но моя приемная мама всегда говорила, что иногда надо совершать добрые поступки даже ради не очень хороших людей.
Анна кивнула. Лиза Савич ей чем-то нравилась. Голос, мягкие черты, то, что она не осуждала других. Мать бросила ее, отец знать ее не хотел, и все же молодая женщина не держала на них зла. Была ли Анна такой в ее возрасте? Наверное, нет. К тридцати годам она уже пять лет прослужила в полиции, и ее вера в добро успела сильно пострадать.
— Чуть больше месяца назад папа объявился и предложил встретиться, — продолжила Лиза. — Спросил, не осталось ли после матери каких-то вещей и можно ли ему взглянуть на них. Я решила, что это возможность побольше узнать о маме, и пригласила его к себе домой. Вообще-то встреча получилась приятная. Мы поужинали, выпили вина, стали разбирать мамины вещи. Пара картонных коробок: какие-то книги, мелочи — мои приемные родители их собрали, когда убирались в ее квартире. Ничего ценного.
— Когда это было? — Анна уже начала догадываться, куда приведет ее рассказ Лизы.
— Двадцатого сентября или около того.
— Вскоре после того, как вы получили письмо от Элисабет Видье?
Лиза кивнула:
— Где-то через неделю.
— Вы не помните, в этих коробках не было кассет? Лиза снова застенчиво улыбнулась.
— Были кое-какие. Помню “Триллер” Майкла Джексона, еще пара покупных кассет. Мы с Джо… — Лиза помолчала. — Да, я зову его Джо, а не “папа”. В общем, мы даже немного посмеялись над маминым вкусом. Я работаю на студии звукозаписи, так что для меня музыка — и профессия, и увлечение. Джо считал — это так здорово. Расспрашивал меня.
— Вы не заметили, кассеты все остались на месте? Может быть, Джо унес одну с собой?
— Нет, а что?
А то, что среди кассет твоей матери он, вероятно, нашел кассету Симона Видье, подумала Анна. Но как кассета оказалась у Тани?
— Да. Письмо от Элисабет Видье, — продолжила Лиза. — Джо признался мне, что тоже такое получил. Я попросила его рассказать, в чем дело.
— И что он сказал? — Анна подалась вперед.
Лиза потянула рукав джемпера.
— Ну, я еще и из-за письма приехала. Джо вдруг начал скрытничать. Сказал, что они с мамой как-то попали на вечеринку на какой-то каменоломне и что он до самого недавнего времени не понимал, что произошло тем вечером. Больше он не хотел ничего говорить. Но я поняла, что это как-то связано с деньгами. У Джо почти все всегда было связано с деньгами.
— А ваша мама? Она когда-нибудь говорила о каменоломне?
Лиза покачала головой.
— Никогда не упоминала, ни мне, ни моим приемным родителям. Это было до моего рождения, я родилась только на следующий год. В любом случае… — Она помолчала, поерзала на стуле. — Я подумала, что вы сможете рассказать больше. Объяснить, как на самом деле умер тот мальчик и не замешаны ли тут как-то мои родители. Ну то есть… — Лиза вздохнула. — Джо был из тех, кто считает себя умнее других. Мол, пусть мир подстраивается под него. Я с такими и раньше сталкивалась, в музыкальной индустрии их полно.
Лиза язвительно скривилась, вызвав у Анны улыбку.
— Они все считают прочих идиотами. Может, это глупо звучит. — Лиза пожала плечами. — Но я и представить себе не могу, чтобы Джо покончил с собой. Он слишком любил себя.
Анна уже собиралась ответить, как вдруг у нее зазвонил телефон. В другое время она просто сбросила бы звонок и отключила звук, но звонила Агнес. Анна извинилась и выскользнула из кабинета.
— Привет, милая! — Она сразу поняла, что перестаралась.
— Привет, мам. Ты занята? — Голос дочери не был ни злым, ни обвиняющим.
— Немного. А что ты хотела?
— Короче, тут Матс. Сказал — хочет поговорить с тобой. Что это важно. — Что-то шуркнуло, как будто трубку прикрыли рукой, и Агнес перешла на шепот. — По-моему, это насчет Симона Видье.
— Я сейчас.
Анна отсоединилась. Лизе Савич она сказала, что у нее срочный вызов, но попросила у девушки номер мобильного телефона и обещала перезвонить.
Матс и Агнес сидели на крыльце и играли с Мило. Когда Анна вышла из машины, здоровяк встал и смущенно потянул край плаща.
— Агнес сказала, вы хотели поговорить со мной?
В ответ Матс молча покосился на крышу Табора.
Агнес встала и осторожно тронула его за руку.
— Мама, Матс спрашивал, нельзя ли ему взглянуть на фреску.
Анна слегка вздернула бровь.
— Мне казалось, мы хотели поговорить о…
Агнес скорчила сердитую рожу, коротко помотала головой и тут же кивнула на верхний этаж.
— Конечно, можно, Матс. — Анна так и не могла взять в толк, что происходит.
Все трое поднялись в зал для проповедей. Когда Матс отвернулся, Анна изобразила знак вопроса, однако ответа от Агнес не получила.
Великан остановился перед фреской в молчаливом восхищении. Вскоре широкий лоб перерезала морщина. Матс разволновался.
— Вот каменоломня, — пробормотал он. — А он-то где? Никак не найду.
Агнес еще раньше поставила по фотолампе с обеих сторон фрески, чтобы свет падал на изображение. Сейчас она подошла и включила одну. Свет заставил тело Симона Видье проступить из темной воды.
Матс задохнулся. Попятился и поднес руки к глазам, словно пытаясь защититься от увиденного.
Анна вспомнила, что он говорил о воде. Что Карина посинела от холода. И поняла: пришла пора задать вопрос, который давно не давал ей покоя.
— Вы были там, Матс? — тихо спросила она. — Были тем вечером на каменоломне?
Матс медленно кивнул. По щекам великана потекли слезы.
— Подсматривали за Кариной Педерсен?
Он снова кивнул, вытер слезы тыльной стороной ладони.
— Она была такая красивая. Высокая, светлые волосы — как ангел. — Он покраснел.
— Другие знали, что вы там были?
Матс покачал головой.
— Нет. Мари всегда прогоняла меня, если видела. Мне пришлось пробраться туда тайком. Спрятаться в лесу. Там есть место, откуда в хороший бинокль видно почти все.
— Сколько… — Анна пыталась сдержать нетерпение, — сколько времени вы там пробыли?
— Пока не пошел дождь. Пока они не. — Он замолчал, переступил с ноги на ногу и снова посмотрел на фреску.
— Пока они не что? — Анна старалась говорить как можно спокойнее.
— Пока они не начали ругаться, — промямлил Матс.
— Кто — они? — Агнес не могла сдержать любопытства. Матс всплеснул руками:
— Они все. Алекс, Мари, Карина, Бруно. Начали сразу, как мотоцикл уехал. А потом стали драться.
— Кто именно? — Настала очередь Анны задавать вопросы.
— Алекс и Симон. Но куда Симону. Алекс был такой большой, сильный. Я решил не смотреть на это паскудство и пробрался туда, где спрятал мопед. Лил дождь, и по дороге я чуть не рухнул.
Последнее слово он произнес как “ухнул”.
— Что вы видели перед тем, как уехали?
Матс с трудом улыбнулся, словно воспоминание причиняло ему боль.
— Алекс повалил Симона на землю и держал за шею, как борец. Симон упал с размаху и не отбивался. Остальные кричали на него.
— На Алекса?
Здоровяк покачал головой.
— На Симона. Кричали всякие гадости, обзывали его, так что я смылся оттуда. Я должен был вмешаться, да? Сказать, чтобы Алекс не бил Симона. Чтобы они прекратили кричать.
Он замолчал, покосился на фреску и прикрыл руками рот и подбородок. Глаза снова заблестели.
— Помните что-нибудь еще? — спросила Анна после долгого молчания.
— Нет, — буркнул Матс, не отрывая взгляд от картины, на которой в темной воде плавало тело Симона Видье. — Помню только, что по дороге домой я упал и ушибся.
Анна оставила Матса и Агнес в зале для проповедей и спустилась во двор. Сердце возбужденно стучало, и Анна выждала несколько минут, прежде чем звонить Йенсу Фрибергу.
— Завтра утром привезешь Алекса Морелля на допрос, — сказал она, как только Фриберг ответил. — Остановишь его, когда он будет ехать в Которп, где-нибудь, где вас никто не увидит. Очень важно, чтобы про допрос знали только мы. Ладно?
Несколько секунд в трубке было тихо.
— Анна, ты уверена, что так надо? — Голос у Фриберга был как во время их первой встречи. Выжидающий, скептический. С ноткой враждебности. В груди набухло разочарование, смешалось с ощущением, что она поспешила. — Хенри…