Но Анна перебила Фриберга.
— Делай, как приказано, — прошипела она и закончила разговор.
Глава 49Осень 2017 года
Допросная в полицейском участке Неданоса была гораздо симпатичнее, чем в отделе внутренних расследований в Стокгольме. В стене напротив двери имелось окно, за окном росло дерево, с которого теперь облетала листва. На другой стене висели сине-белые плакаты предприятия, поставлявшего противоугонную сигнализацию. Ни камер, ни скрытых микрофонов — только старый честный диктофон на столе. Весь вечер четверга Анна обдумывала сложившееся положение. Зря она так рано втянула в дело Фриберга. Анна понимала, что поторопилась, но у нее была на то причина. Она все больше ценила Йенса и хотела перетащить его на свою сторону. Показать ему, как она крута, — теперь, задним числом, это казалось ей смешным. Ночью Анна почти не спала, более или менее ожидая, что Йенс возьмет больничный, чтобы избежать и самого задания, и дальнейшего участия в ее расследовании. Или, того хуже, расскажет все Хенри Мореллю. Но когда она в начале восьмого приехала на работу, личная машина Фриберга уже стояла на парковке, а одной патрульной недоставало. Фриберг позвонил без четверти восемь: Алекс Морелль у него в машине, они направляются в участок. Анна испытала одновременно облегчение и крайнее удивление. Йенс Фриберг оставался загадкой, но сейчас Анне надо было сосредоточиться на другом.
Анна вставила в диктофон кассету и пару раз проверила звук. Сколько раз она сидела в таких комнатах, допрашивая подозреваемых всех мастей. Это ее вотчина, ее территория. И все же Анна чувствовала: напряжение растет.
В дверь постучали, и Фриберг ввел Алекса.
— Садитесь! — Фриберг указал на стул напротив Анны, дождался, пока Алекс сядет за стол, и направился к двери.
— Ты тоже сядь, Йенс.
Фриберг в замешательстве постоял, потом вытащил стул и послушно сел рядом с Анной.
— Значит, хочешь поговорить со мной? — спросил Алекс. — Мое алиби не выдержало проверки?
Кривая улыбка не скрывала его нервозности. От Алекса почти пахло тревогой, ее не скрывали запахи строительной пыли и пота, исходившие от спецовки. Анна включила диктофон.
— Допрос Александера Морелля, дата рождения — 17 января 1971 года. Допрос проводится в связи с… — Анна помолчала, решив пока не объявлять Алексу, зачем его привезли. Она изучала сидевшего напротив мужчину. Алекс продолжал улыбаться, но Анна видела, как ходит вверх-вниз адамово яблоко под щетиной. Каблук нервно постукивает по полу. Алексу, сыну полицейского, на удивление неуютно в участке. Анна покосилась на Фриберга, но не поняла, что он думает о ней и о ситуации в целом.
— Из-за чего вы с Симоном Видье подрались тем вечером в каменоломне? — спросила она, слегка склонившись над столом.
Голос ее был мягким, движение неторопливым, но Алекс дернулся, словно от пощечины. Он открыл рот и судорожно вдохнул.
— Ты говорил, что он был твоим другом, — продолжила Анна, не дав ему собраться. Наклонилась еще ниже. — И все же ты бил его смертным боем, а остальные трое тебя подначивали. Крупный, сильный, будущий олимпийский борец против тощего музыканта. Результат мог быть только один, верно?
— Да… — Лицо у Алекса побелело, язык скользнул по губам, словно в попытке найти нужное слово. Анна заметила, что Фриберг тоже слегка подался вперед, и осторожно приподняла на колене правую руку, призывая его молчать.
— Ну. — Мозг и губы Алекса все еще не могли прийти к согласию. Анна видела, как мучительно он ищет выход. И подсказала ему путь.
— Расскажи, что на самом деле случилось той ночью.
Глаза у Алекса заблестели, он быстро переводил взгляд с Анны на Фриберга и обратно. Потом уставился в стол, ссутулился; Анне показалось, что он вот-вот упадет, но Алекс удержался, опершись на предплечья. Несколько секунд он посидел, собираясь с духом, набрал в грудь воздуха и заговорил.
Глава 5028 августа 1990 года
Дождь лил как из ведра.
Алекс схватил Симона за шею, швырнул на землю и всем весом навалился сверху. Теперь он решает, теперь контроль у него, и злость, клокотавшая в теле, смешивалась с удовлетворением: он вернул себе власть. Остальные обступили его и кричали, чтобы он врезал покрепче, воздал Симону по заслугам.
Алекс зарычал, спружинился и перебросил Симона на другое место, как перебрасывал противника на борцовском ковре; лицо Симона оказалось в яме, которая быстро наполнялась дождевой водой.
Камешки впивались ему в щеки, отчего он пришел в себя после удара о каменный лоб.
— Пусти!
Симон забился, пытаясь отвернуться от воды, но Алекс крепко держал его. Вода залилась Симону в рот и нос, заставила закашляться. Симон повторил “пусти”, но вместо слов вышло бульканье. Трое остальных продолжали кричать, подначивать Алекса.
Алекс усилил захват и услышал, как хрустнули суставы у Симона в шее. Яма налилась водой уже до краев, Симон кашлял и отфыркивался, чтобы глотнуть воздуха. Остальные продолжали подзуживать, но Алекс решил, что довольно. Он разбил Симону нос, чтобы показать, что бывает, когда кто-нибудь посягает на его территорию.
Алекс разжал хватку и медленно поднялся, слыша в голосах друзей разочарование.
Симон откатился от лужи, выплевывая дождевую воду. Он хотел подняться на колени, но его тут же снова повалили.
— Решил, что ты особенный? — В голосе Бруно было столько злости и ненависти, что Алекс едва узнал его. — И можешь вытворять что угодно?
Симон, шатаясь, хотел уклониться. Его опять сбили с ног, на этот раз Карина.
— Ты просто мелкий засранец, Симон. Понял?
Симон перекатился на другой бок и снова хотел встать. Теперь его толкнула Мари — так сильно, что он ударился головой о камень.
— …так предать меня. Мы же с тобой как родные.
Симон схватился за затылок, лицо сморщилось.
— Смотрите, он плачет, — сказал Алекс. — Ну и трус!
— Придурки, — выдавил Симон. Голос прозвучал ломко, неуверенно.
Симон сделал еще одну попытку подняться на ноги, но теперь уже Алекс толкнул его на землю.
— Это ты придурок, Симон. — Алекса переполняло ощущение собственного могущества, давно уже он не чувствовал себя так хорошо. — Скажи, что ты придурок — тогда мы, может быть, тебя отпустим.
Симон покачал головой; по щекам текли слезы. Слезы злости, слезы унижения. Он оперся на руки, приподнялся, но после хвата за шею и короткой драки он почти обессилел. Алекс знаком велел трем остальным сомкнуть круг. Ноги встали тесно, как деревья в лесу, отрезав Симону путь к бегству.
— Скажи, что ты придурок! — усмехнулся Алекс. — Скажи, что ты плакса и трус, и мы тебя отпустим.
Симон опять попытался встать; кто-то нажал ему коленом на щеку так сильно, что щелкнули зубы.
— Говори! — заорал Алекс.
Симон сжался, уперся локтями в колени и опустил голову.
— Я придурок, — промычал он.
— Громче! — выкрикнула Карина.
— Я придурок.
— Скажи, что ты предатель! — рявкнула Мари.
— Я предатель.
— Скажи, что твоему папе место в дурке!
Симон поднял глаза. Волосы насквозь промокли, дождевая вода ручьями стекала по лицу. Глаза странно заблестели.
— Скажи, — прошипел Бруно. — Скажи, что твоему папе самое место в дурке!
— Моему папе… — промямлил Симон; он как будто собирался с силами. — Моему папе самое место в дурке.
Несколько секунд было тихо, слышался только стук дождя. Симон встал на четвереньки прямо в луже, медленно распрямился. Зло оглядел их, одного за другим, вытирая с лица слезы и дождевую воду. Мари сделала шаг назад; кажется, она раскаивалась. Открылся проход; Симон протиснулся мимо Мари и бросился прямо в лес.
— Friends forever! — крикнул он через плечо — таким голосом, что у Алекса почему-то резануло в груди.
Глава 51Осень 2017 года
— Мы все как с катушек слетели, — тихо сказал Алекс. — Под кайфом, пьяные и злые. Вывалили всю свою мерзость на Симона. — Он с тоской покачал головой. — Групповой психоз. По-другому я не могу это объяснить.
— Что было потом? — спросила Анна. — После того, как Симон кое-как поднялся на ноги и убежал в лес?
Алекс с измученным видом вздохнул.
— Через несколько минут проливной дождь вернул нас в чувство, и мы сообразили, что наделали. Девчонки стали звать Симона. Даже пошли в лес за каменоломней. Искали его.
— А вы с Бруно? — спросил Фриберг.
Алекс опустил голову.
— Мы остались у палаток. Пытались снова разжечь костер, но не вышло. Потом девчонки вернулись. Симон не отозвался, а искать дальше… было слишком темно, дождь лил. Мы решили, что он обошел каменоломню с другой стороны, спустился к шлагбауму, сел на велосипед и уехал домой, в Энглабергу. Думали — утром сходим к нему, извинимся.
— А вы не подумали спуститься проверить, на месте велосипед или нет? Или даже поехать за ним? — снова вступил Фриберг, но Анна не стала его останавливать — у него хорошо получалось. “Велосипед Симона?” — записала она в блокнот, не думая зачем.
Алекс выглядел подавленным.
— К тому времени мы оба устали, вымокли, как собаки, и нам было стыдно. К тому же никто из нас не в состоянии был сесть за руль, особенно в темноте и в дождь. Так что мы пошли спать. — Под конец у него сорвался голос.
— И ты ничего больше не слышал? Какой-нибудь звук или что кто-нибудь не спит?
Алекс покачал головой.
— Нет. Насколько я помню, лило так, что в палатке собственных мыслей не слышно было. Да и все равно я сразу вырубился. Проснулся только утром, от криков Мари.
Алекс уставился на свои руки. Повернул, развел пальцы, словно искал что-то на покрытой мозолями коже.
Вдруг дверь распахнулась, и в допросную ворвался Хенри. Лицо белое, глаза потемнели. Йенс молниеносно вскочил и заступил ему путь, заставив Морелля замереть на месте.
— Ты что вытворяешь, Анна? — взревел Морелль через плечо Фриберга. Капли слюны полетели Фрибергу в лицо и на безупречно отглаженную рубашку. Фриберг не двинулся с места.