К вскрытию профессорского желудка удачно подошел расширенный консилиум, прошедший за день (10 сентября) до шестилетия — последний зафиксированный контакт члена-корреспондента с пузырем.
Девочка, семь лет четыре месяца. Тихая. Самоучка по чтению. С проявлениями дара к примитивной поэзии. Отец — частный извоз. Труп обнаружили скауты в лесополосе Александровского тракта через полтора года после гибели. Мать — вскрыла вены. Спасти не удалось.
Для 11.09.2010 — в генеральском чемодане (перевернул ксерокопии на два ряда) не нашлось вообще ничего.
Мальчик и девочка, близнецы, найдены в мусорном контейнере в канун Рождества.
Повернулся к заждавшимся копилкам.
У сестры задатки топ-модели.
Ткнул указательным пальцем точнехонько под хвост с вечера досыта накормленного борова — правый глазик ответил зеленым в полумраке смотровой.
У брата наклонности к спортивным дисциплинам.
Отодвинув пятачок, уставился, не мигая зрачком, в сенсор — левый индикатор потвердил право доступа.
Пресытившись оздоровительно-познавательной жскурсией по достижениям лупостроения, носитель черных грифельков (эмблема самца и половой фелости)
рванул шестиногим спринтом к сияющей радугой щели, но футляр предательски сомкнулся, превратившись в шикарный золотополированный склеп.
В микрофон за ушами четко произнес кодовое слово.
Таракан привычно впал в спасительный транс.
На брюхе открылся притертый лючок; ворох карточек высыпался многообещающим грузом на ладонь и перекочевал на парту.
Усыновительно-удочерительный кортеж величаво и неспешно въехал на каменистое поле детдомовского стадиончика — продрогшее каре заволновалось.
Восемь карточек (желтый цыпленок, красный омар, черный крест, оранжевый мячик, зеленый крокодил, розовый бант, голубенький лифчик, коричневый опенок) увенчали восемь хароновских пар.
11.09.2007 и 11.09.2010 — не имевшие трагических довесков — остались пока без лейблов.
Сообразив пару солидных бутербродов (российский сыр, докторская колбаса, гусиный паштет, сулугуни с крупно нарезанными помидорами), намолов кофе на дюжину грядущих порций, вернулся торопливо к геометрическому пасьянсу.
Девятый (не замаранный будущей трагедией) день рождения начался за скромным завтраком при траурном портрете (материнская тихая улыбка и тоскливые глаза), выполненном за полгода до манхетенновского адского шоу заезжим живописцем-виртуалом.
Скукоженного именинника опекали растроганный (никчемная слезинка) отец и строгая худосочная бабушка.
Старая учительница в новом классе, уже переоборудованном для постижения естественно-математических наук и классической литературы, виновато щурясь, вручила так и не понятому, чересчур избалованному, но с хорошими наклонностями, ученику вязаный (собственноручно) мохеровый с рогатыми оленями свитер.
Начальник внутренней охраны сунул втихаря юному боссу высокохудожественную колоду покерных карт, вывезенных из Монте-Карло.
Еще до приезда гостей к званому обеду виновника торжества отправили на разборку заранее складированных на круглом диване подарков (с льстивыми осторожными стандартными открытками и золотыми адресами).
Сердитый мальчик деловито распаковывал объемистые пакеты на медвежьей шкуре.
На метровой пожарной машине заблистал отблеск изрыгающих не успевшие прокиснуть новости разноплеменных передач.
В почти самурайской (тупые края, уменьшенный размер) катане исказилось лицо французского травмированного регбиста, уносимого краснокрестовой четверкой сгорбленных медбратьев.
Катана под слюнявый визг улетела в угол, расколов напольную вазу с пальмовыми засушенными листьями.
Говорящий на трех языках по десять коротких, обязательных по светскому этикету фраз, свирепый надувной динозавр из тиранозавридов раскокал вторую дорогостоящую вазу с пальмовым сувениром.
Отлучившийся по надобности от фуршета с музыкальным сопровождением крепко поддавший гость с накрепко приклеившейся девицей завалились было не в ту комнату, но позорно ретировались, наткнувшись на зловещего выблядка.
Кассетоприемник освободился от скучного малолюдного действа.
Отсутствие на следственно-анатомических экзерсисах из генеральского чемодана самоуверенного бизнес-папаши, малахольной, страдающей аллергической одышкой бабули, робкой училки, хамоватого начальничка внутренней охраны, нажравшегося и кое-как удовлетворенного в душном шкафе гостя и сообразительной девицы, успевшей переправить дозу спермы из-за щеки в перспективном направлении, заставило рискованно воспользоваться резервным филиальским паролем для несанкционированного проникновения на международный досье-сайт.
Пенсионерка с завидным педагогическим стажем умудрилась выйти замуж за полковника в отставке, обменять квартиру и свалить в Подмосковье.
Руководящий охранник благополучно отправлял свои жизнеугрожающие обязанности, регулярно выуживая тройками, стритами и флешами спички у подчиненных.
Мать бизнес-гамадрила, пройдя очередной реабилитационный курс в соленых приангарских пещерах, шибко увлеклась патронажной сестрой, и чтобы не доводить ситуацию до скандала, компенсировала нарушение девственной тридцатидвухлетней плевы новеньким «пежо».
Гость как заведовал городской архитектурой, так и заведует.
Девица нигде не работает и существует на алименты с генетического анализа, предъявленного зарвавшемуся архитектору ровно через девять месяцев и три дня.
Прежде чем покинуть универсально-щедрый сайт (персонализация — по адресу проживания, адресу родственников, месту работы и отдыха, по видеоряду, по голосовым особенностям, медкарте, почерку, отпечаткам пальцев, следам зубов и ногтей, по набору на клавиатуре, по движению «мышки», по запаху, бытовым привычкам, хобби, достоинствам, извращениям, склонностям, по уголовным делам, татуировкам, по агентурным данным, по… по… по…), глянул мельком на свой фас десятилетней давности с официальными данными рождения, учебы и смерти.
На смотровую вновь обрушился телевизионноинтернетный смерч: дог, наконец-то превращенный стараниями неугомонного сорванца в пышном (юбка матери) пончо то ли в альпаку, то ли в гуанако, продефилировал к дивану, застеленному полярной шкурой.
На развалинах пирамиды Хеопса, взорванной две недели назад экстремистами из античудесового фронта, обнаружен мумифицированный полуметровый фаллос Иосифа Прекрасного с привязанным золотыми нитями папирусом, скрупулезно перечисляющим все заслуги покойного в становлении египетской государственности, а также с подробным описанием генеалогического древа, беспристрастно свидетельствующего о палестинских корнях.
Сомбреро, пончо и сапоги с пластиковыми шпорами отдыхали на медвежьей шкуре.
Мировой рекорд по диктовке прозы установил нобелевский лауреат по литературе прошлого года, зулус, инвалид по зрению и слуху.
Неугомонный дог, близоруко щурясь, принялся вылизывать экран с весьма смазливым ведущим, ловко манипулирующим сковородой с потрескивающей глазуньей, присыпанной укропом.
Истинные вегетарианцы-интернационалисты, угнав с американской базы фронтовой штурмовик, отбомбардировались напалмом по львиному прайду в Серенгети.
Черная паста специалиста по сентябрьским датам изобразила на очередной карточке пасущуюся зебру.
В муниципальных яслях Тюмени нянечка накормила старшую группу манной кашей, приправленной толченым стеклом.
Отконвоировал бесполезно сымпровизированную зебру на кухню.
В непросматриваемых на мониторах, недоступных (за дверью круглосуточная охрана) квадратных метрах кто-то, болезненно фальшивя, пытался изобразить нетленную бетховенскую «Элизу», подопытную легиона неофитов и когорты вундеркиндов.
Поглядывая на странную зебру, очистил ядреную дольку чеснока одноруко, но успешно.
Глухой собачий гвалт присоединился нестройным хором к мучительным пассажам.
Пока кофе доходило до кипения, вымыл кружку, почти идентичную той, филиальской, но вот ложечки, все как на подбор, кичились серебром с затейливой монограммой.
Застенная тишина вернулась без предупреждения.
Понес бодрящее, всегда спасающее в запутаннейших коллизиях, верное кофе на парту, захватив избежавшее подноса, не вписывающееся в программу черно-полосатое непарнокопытное.
Смотровая встретила тяжелым дыханием и знакомым визгом.