— Аля! Алечка! Доченька! — упала в объятия блудной дочери Антонина Сергеевна. — Кровиночка моя, нашлась! Где же ты была, я уж все глаза выплакала? — отрываясь от дочери и глядя на нее умиленными, счастливыми глазами, расспрашивала радостная мать. — Выглядишь здоровой, чистенькая… Ты где была? — чувствуя, как счастье обретения сменяется праведным гневом, строго, почти зло спросила Антонина Сергеевна. — Ты почему нам не звонила, а? Ты где болталась? А ты знаешь, что у нас тут поминки? Что мы тебя в церкви отпели? А что Николай свадьбу отменил, знаешь? Господи, как я мечтала замуж тебя выдать за хорошего человека! А теперь что? — все больше распаляясь, причитала Антонина Сергеевна. — Ты же все профукала! Пока ты где-то болталась, Ксюшка, подружка лучшая, жениха твоего, можно сказать, из-под венца увела! — обличительно ткнув пальцем в потупившихся и залившихся стыдливым румянцем Николая и Ксению, продолжала Антонина Сергеевна. — Все, не будет свадьбы, останешься ты, Алька, в старых девах, как пить дать останешься!
— Не останусь, — тихонько возразила Алька, с трудом сдерживая счастливую улыбку. — Максим, иди сюда. Вот, мама, познакомься, это Максим Евгеньевич Решетников, мой жених. Мы с ним с утра уже и заявление в загс подали. Прости, Коля.
Евгения МихайловаОсобый следователь
Посвящается следователю прокуратуры Кларе Серебряной, прекрасной женщине с отважным сердцем, ясным умом и миссией борца с жестокостью. Она не прототип. Она — вдохновение. Героиня вымышленная.
Автор
Юля и Костя дружили с детского сада, вместе окончили школу. Вместе поступили на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Вместе стали дипломированными специалистами. И тут их пути чуть не разошлись: Юлю пригласили в аспирантуру, а Костя мечтал поработать, что называется, «на земле», в обычном районном отделении полиции, чтобы быть в гуще обыденных, невидимых и, быть может, самых сложных преступлений. Наступил момент, когда — так или иначе — им нужно пойти в разные стороны. Они оба предполагали, что будет грустно. Но ни он, ни она не решались проникнуть в суть этой грусти. Дело в том, что они на самом деле просто дружили. По-человечески сразу, с первого детского взгляда понравились друг другу, подошли, привязались. Возможно, у каждого из них и не было никого более близкого по взглядам и духу. Но о влюбленности, об ином притяжении не было ни мысли, ни догадки.
В институте то он, то она впадали в романы, бегали на свидания, потом обменивались впечатлениями. Романы кончались, их отношения были вечными. Именно потому, что держались на духовном родстве и не были уязвимы для взрывов страстей и инстинктов. Или… потому, что они сознательно, не сговариваясь, изгнали призрак любви, чтобы сохранить что-то более важное и высокое?
Да, перед угрозой полного расставания такой вопрос встал перед каждым в отдельности. Они пойдут в разные стороны, начнется тяжелая работа. Возможно, появятся семьи. И все это будет уже не общим. И однажды… «Как страшно однажды будет понять, что мы сами разбили свою, возможно, общую судьбу, — почти в панике подумала Юля. — Мы так старались уберечь нашу дружбу от любых потрясений, что смогли защитить ее от самих себя. От того главного, в чем боялись самим себе признаться. Берегли высокую преданность от обычной любви». Но это уже невозможно — сказать Косте такие слова. Она ведь даже не знает главного: нравится ли она ему внешне, находит ли он ее привлекательной и сексуальной, приятна ли она ему физически? Взрослые, казалось бы, современные люди, и так все оказалось запущено. А он ей нравится? С собой нечего лукавить: у Юли не очень большой опыт, но такого обаятельного, физически привлекательного парня, как Костя, она никогда не встречала.
Но он уже бродит по отделениям полиции Питера, предлагая себя в качестве последнего с краю помощника районного следователя. Она сидит сутками перед грудами трудов и в интернете, собирая материал для своей диссертации. Даже не перезванивались почти месяц, чего за все время их дружбы никогда не случалось.
Однажды утром Юля, шатаясь после бессонной ночи и от количества усвоенной информации, смотрела в окно. Она даже не заметила, как теплая, в прямом смысле золотая, яркая осень превратилась в этот плотный, почти беспросветный туман из мелких снежинок и безутешных капель дождя. И таким унылым, тяжелым, безнадежным показался ей длинный день без единственно нужного звонка. Именно в этот момент Костя и позвонил! И пока они, торопясь, рассказывали друг другу подробности своих отдельных, уже не общих событий, Юля думала только об одном. Какое удивительное совпадение! Он позвонил в ее тоску, как будто пришел на крик о помощи. Но тот, кто знает законы науки криминалистики, а главное, исключения из них, — тот в курсе: совпадения настолько редки, что стремятся к нулю. Следует искать их причину и связь. И суть окажется вовсе не совпадением. Неужели и Костя пытается преодолеть расхождение их разных судеб? Она на самом деле больше теоретик. Он видит себя только практиком. Между ними встало призвание: что может быть важнее для того, кто хочет стать профессионалом… Не вздохи же под луной.
И тут… Юля сначала не поверила собственным ушам.
— Юля, я не просто так поговорить звоню. У меня сумасшедшее предложение. Только не говори сразу «нет». Это такая возможность, такая перспектива — сразу войти в дело, такая школа. Это так интересно и невероятно, наконец. Ты там и для диссертации найдешь кучу живого материла. Не из книг, не из чужих работ.
— Где «там»? — осторожно уточнила Юля. Она очень редко наблюдала такое возбуждение друга.
— Это нормальный город, областной центр. Знаю, как ты обожаешь Питер, как не любишь провинцию, но это же не на всю жизнь. В общем, есть один хороший следователь, папин друг, он оттуда приехал. И он сказал, что следователь по особо тяжким преступлениям прокуратуры хочет взять в группу двух стажеров. Двух, понимаешь? Там проблема с кадрами, а она вообще типа мечтает воспитать своих учеников. Это обалденный следователь, о ней писали в газетах, а люди «на земле» рассказывают такое…
— Подожди. Ты хочешь сказать, что следователь по особо тяжким — женщина?
— Так и есть. Сергеева Ирина Антоновна. Погугли сама. Заодно можешь посмотреть и город: не дыра точно, есть приличные такие достопримечательности. Парк, к примеру.
— Костя, я немного в шоке. У меня вроде все уже решено…
— Конечно, ты в шоке, — радостно поддержал Костя. — Я тоже. И мне казалось, что решено. Но бывает такой шанс, упустишь — козлом будешь, понимаешь?
— Да. Или козой. Я могу подумать?
— Да сколько влезет, Юлька. Думай прямо до трех дня. Сергеевой сейчас звонят насчет нас, а я пока узнаю, когда туда поезда ходят. Или самолеты, не в курсе. Потом поеду в магазин: куплю приличный костюм, рубашки там с галстуками. Группа по особо тяжким преступлениям — это не хухры-мухры. У руководителя могут быть тараканы: только не в джинсах. Если она даст добро, можем ехать завтра. Если ты решишь, конечно. Юля, забыл сказать: мне тебя здорово не хватает. Но не в этом дело, конечно. Я позвоню.
Не в этом дело… Юлю обдало жаром, потом затрясло в ознобе. Ее жизнь до сих пор была плавной и предсказуемой, она привыкла считать себя неспособной на безумства. А зачем бы ей понадобилась такая способность до сих пор? Спокойная, интеллигентная семья, ровный и очень сознательный путь к профессии, ясные задачи. К окончанию университета родители отремонтировали и обставили эту однокомнатную квартиру, которая осталась в наследство от бабушки. Юля умела планировать каждый свой день и видеть перспективу следующих лет. Да. Все это отлично получалось, пока в ее жизни была эта прекрасная привычка — все делить с таким преданным другом, о котором мало кто может мечтать. Их отношения были уникальными: ни в школе, ни в университете никто даже не сплетничал о них как о парочке, которая только притворяется, что просто дружит. То ли они действительно открыли особый вид чистейшего духовного контакта, который стер разницу между мужчиной и женщиной. То ли они редкие трусы и отчаянные лицемеры. А раз существует такой жизненно важный вопрос, на него необходимо ответить, — к такому выводу пришла Юля. Невозможно быть ученым только в пределах диссертации. Иногда требуется рассмотреть собственную жизнь, свои и чужие чувства, как бы они ни скрывались до поры. И да, живой материал для диссертации важнее всех зачитанных до дыр трудов. А областной город — это не самое страшное. Тем более там есть достопримечательность в виде парка.
Она прочитала, что нашла, о следователе прокуратуры Ирине Сергеевой. В основном это были публикации о громких расследованиях. Несколько ее интервью о резонансных завершенных делах. Фотографий и подробностей личной жизни не было. Все вместе создавало впечатление сильного, достаточно закрытого человека. Юля представила себе крупную, властную женщину в чем-то вроде плащ-палатки, которая командует вооруженными мужчинами на месте преступления, пронзительно все осматривает суровым взглядом… Страшновато, конечно, но безумно интересно. А по тем делам и тем преступникам, о которых шла речь в интервью, можно писать совсем другую диссертацию — с глубоким психологическим анализом, с выводами, которых она, возможно, еще не находила в других работах.
Юля сначала позвонила своему руководителю диссертации, потом родителям. Мама и папа держались стойко и мужественно, как люди, чей ребенок собрался в космос без подготовки. Но им хватило сил на мудрые универсальные фразы: «Тебе решать. Мы всегда на твоей стороне. Только будь постоянно на связи и, ради бога, помни, что у тебя слабая носоглотка. Нужно тепло одеваться и хорошо, регулярно есть. И чуть что — мы приедем и заберем».
Когда Костя позвонил, ровно в три часа, Юля беспомощно произнесла:
— Я начала укладывать чемодан и совершенно не представляю, что мне брать из одежды. Ничего такого нет, что требуется для полевых условий…