Всего лишь одну
пустили мы чарку по кругу,
вино подогрев, —
и увы, не видно довольных,
раскрасневшихся физиономий…
К гостю в углу
протиснулся с рисовым супом,
но, как на грех,
в тесноте об кого-то споткнувшись,
погасил последний светильник…
Вот уж ночь на дворе.
Гости, верно, не очень-то сыты.
На кого ни взгляну,
все нахмурились и надулись,
будто ждут ещё угощений…
И ватага гостей,
и сам злополучный хозяин
мнутся, сжавшись в комок, —
изо всех щелей поддувает
в обветшалом тесном домишке.
В доме мороз.
Съестное подъели до крошки.
Гости мои,
нещадно толкаясь локтями,
подбираются к самой жаровне…
«Вот стихия моя, —
твердит неизменно Акэми, —
ради низменных дел
не ударю палец о палец,
лишь стихами я пробавляюсь!»
Как ласкает слух
расчудесный этот звук:
«буль-буль-буль-буль-буль» —
из бутылки полилось
струйкой тоненькой сакэ…
Плохо, конечно,
друга совсем не иметь, —
но разве лучше
выбрать такого в друзья,
что не по сердцу тебе?..
Мелкий дождь без конца.
Все дороги, ведущие к Оцу,
в непролазной грязи.
Залезай на коня, прохожий,
подвезу тебя хоть немного!
И муравьишки,
когда соберутся гурьбой,
с места сдвигают
щепку, что в тысячу раз
больше любого из них…
Девушки в саду
лепят весело снежки —
интересно, кто
будет нынче согревать
ручки их озябшие?..
Мы с подругою
на постели рядышком.
Смотрим, как на пруд,
на заснежённую гладь
утки опускаются…
А я и не знаю,
что сталось теперь с одеялом,
которым когда-то
с подругою в зимнюю пору
от холода мы укрывались…
Кажется, будто
стала просторней земля
и небо глубже —
после дождя прояснились
необозримые дали…
Песнь дровосека.
Птичий нестройный щебет.
Ручья журчанье.
Pocoй омытые травы.
Сосны до самого неба…
Кивнёт на бегу
один муравьишка другому,
и снова спешат
в заботах, делах и тревогах —
налево, направо, налево…
На камне надгробном
я надпись скупую читаю:
«Здесь пал он в бою» —
как будто повеяло с поля
дыханьем осеннего вихря…
Так, одиноко,
не отыскав на земле
душу родную,
в хижине ветхой своей
буду я век коротать…
Чувства ложные
не высказывай в стихе —
только истина
даст творенью твоему
подлинную красоту!
Каких бы лишений
тебе ни пришлось претерпеть
на благо отчизны, —
о славе и чести своей
в бою не забудь, самурай!
С мечом обнажённым
брожу я по залам дворца
и к стенам взываю:
«Пусть явятся нынче злодеи,
что родины честь запятнали!»
О судьбах отчизны
я ночью бессонной грущу,
и в отблеске лунном
рисует мороз на стекле
несущий спасение меч…
Радостно мне
встретить во дни, когда мир
варваров чтит,
мужа, что верен богам
нашей священной страны!
В душевной борьбе,
в тревоге о судьбах отчизны
на свете я жил,
одержим единым желаньем —
наболевшее выразить кистью…
Не предадим
благородных традиций Ямато,
края богов, —
ради нашей священной отчизны
крови сердца не пожалеем!
Вихрю подобны,
что веет, от взора сокрыт, —
мудрые боги
нас окружают повсюду;
и на земле, и на небе…
О, если бы мне,
презревшему страсти земные,
познать до конца
божественное откровенье
и тайнам богов причаститься!..
Тот, кто в доме моем
порочит друзей и знакомых, —
к тем знакомым придя,
точно так же, не сомневаюсь,
обо мне распускает сплетни!..
Друг мой далёкий!
В непроходимых горах
ты поселился —
не затем ли, чтобы стеречь
распустившиеся цветы?..
Кажется, будто
внизу муравьишки ползут,
часто петляя, —
по дороге Семи поворотов
поднимаются путники в гору…
Сколько прожито лет
в этом срубе из криптомерий!
Оглянулся на миг —
и увидел, как время мчится
даже здесь, вдалеке от мира…
Много вёсен назад
перестало тоскою томиться
и грустить о былом
в этом горном уединенье
закалённое скорбью сердце…
В неведомом мире
за гранью пристрастия земных
всегда и повсюду
буду я слагать пятистишья, —
как привык в этой жизни бренной…
Знаю, только в одном
отрада моя и награда —
в сочиненье стихов, —
где б я ни был и что бы ни делал,
на земле или там, на небе…
Вечный мой дух,
со вселенною неразделимый,
только на миг
бытия в этом бренном мире
оболочку плоти приемлет…[133]
После того
как покину приют свой непрочный,
бренную плоть, —
не останется больше преграды
между мною и мирозданьем!..
Немного мне нужно:
один понимающий друг
для умной беседы
да один пейзаж по соседству,
чтобы только им любоваться…
Всего-то лишь друга
да глазу приятный пейзаж…
Но если и это
мне заказано — принимаю
жизнь любую в своей Отчизне!
Окума Котомити
Тот о и гляди,
подхваченный ветром осенним,
с вершины сосны
умчится в ночные просторы
едва народившийся месяц…
Слышно, как во тьме