прошуршит то здесь, то там
молодой бамбук —
чуть заметно моросит
реденький осенний дождь…
Дремоту прогнав,
на небо ночное гляжу —
взошла ли луна?
У самой подушки моей
о чём-то сверчок верещит…
По горной тропе
уныло корова бредёт
сквозь сизую мглу —
спина, голова и бока
облеплены жухлой листвой…
Передо мною
шишка с громадной сосны
шлёпнулась оземь.
Думал, другую дождусь…
Глядь — уж стемнело вокруг!
Только и слышу
от фанфаронов столичных:
«Вот хорошо бы
в здешних краях поселиться!»
Как же! Заманишь их в горы!..
Когда, не упомню,
оставил я возле окна
раскрытую книгу.
Давно уж, забаву найдя,
листает её ветерок…
«Вот он, смотрите!» —
мне ребятишки кричат,
да уж куда там!
Как углядеть старику
эту букашку в траве?..
Множатся круги
на поверхности пруда —
в сонном лоне вод
капли незаметно гаснут.
Первый летний дождь…
Сколько веков
твердят, что преставится скоро
грешный наш свет, —
да только едва ли такое
на нашем веку приключится…
Ночною порой
из дома смотрю, как снежинки
над садом кружат,
мерцая и переливаясь
в проёмах светящихся окон…
Трудно, должно быть,
властвовать и управлять!
Стоит случайно
вырвать один волосок —
болью всё тело пронзит…
Старец столетний,
от молодых услыхав,
что где-то в мире
снова случилась беда, —
только смеётся в ответ…
Кто над собою
в море мирской суеты
власти не имет, —
может ли тот поучать
истинам вечным других?..
Вот и сегодня
до дому еле дополз —
скоро уж, видно,
выйду из этих ворот,
чтобы назад не прийти…
Так неохотно
тянет на пахоте вол
плуг через поле —
нет чтоб пойти самому,
не дожидаясь бича!..
Вечер спустился.
В воздухе веет прохладой.
Из дому слышно,
как на мосту через речку
мирно судачат соседки…
При виде бутонов,
что утром раскрыться должны
на сливе близ дома,
сегодня сосед мой весь вечер
счастливую прячет улыбку…
И куда это
подевался нынче звон?
Ветром унесло? —
Ведь ни разу на лугу
в храме колокол не бил!
В сумраке ночном
слышно уханье совы.
Целый день спала, —
а теперь давай кричать
и бесчинствовать в лесу!..
Вот ведь малышка!
Ножками ходит уже,
а маму просит,
чтоб понесла на спине —
так-то приятней, поди!
В лунном сиянье
вьётся лиловый дымок
тоненькой струйкой.
Гаснет костёр во дворе —
только что мусор сожгли…
Думаю с грустью:
как ни длинны вечера
порой весенней,
но ведь пройдут и они,
станут далёким «вчера»…
Много лет я жил
в этом доме бедняком.
Никаких хлопот!
Дворик, прибранный уже,
буду снова подметать…
Я светильник задул —
и не стало в то же мгновенье
всех привычных вещей.
Лишь одно у меня осталось —
сердце в дряхлом, немощном теле…
Оттого-то как раз,
что сам не богат и не знатен, —
созерцая сей мир,
я цветы называю цветами,
а луну неизменно луною…
Лето настало,
но стоило только раскрыть
сложенный веер, —
и в рисунке вновь оживают
очертанья дымки весенней…
Нынче будем жить
как живётся: пить сакэ,
благо есть пока, —
а о завтрашних печалях
будет время потужить…
Птенцы-то в гнезде
совсем уже взрослыми стали,
а ей всё одно —
покормить норовит из клюва
оперившееся потомство!..
Полевая лиса,
удирающая от своры
разъярённых собак,
так что некогда и оглянуться, —
вот подобие человека!..
Немощный старец,
я прожил и эту весну —
так же, как прежде,
воспевая горные вишни
и не сетуя на увяданье…
Гадают, должно быть:
«И куда это пас занесло?» —
моллюски из Нада,[137]
затворившись в створках ракушек
на прилавке в рыбном ряду…
Там, в морской дали,
островок Имо[138] чернеет —
крошечный такой!
Прямо впору на ладошку,
как игрушечный, поставить…
Ночью где-то в саду
лист сухой, сорвавшийся с ветки,
тихо прошелестел,
а почудилось — он приземлился
возле самого изголовья…
Свисают со стрех
овощей сушёных гирлянды —
припасы к зиме
готовят, как видно, крестьяне
в этом горном селенье Кóга…
Облетели цветы,
и теперь уж ничто не украсит
старый, глохнущий пруд —
ни единого лепесточка
не осталось на тёмной глади…
В эти долгие дни
сколько раз, томимый бездельем,
праздно я наблюдал,
как неспешно проходит солнце
весь свой путь от восхода к закату…
Уж лучше бы вовсе
ему не являться сюда,
чем так, распрощавшись,
предоставить мне одному
созерцать весенний закат!..
В пору цветенья
как будто бы даже шипы
стали помягче…
Наломал диких роз охапку,
а царапины — ни единой!
Сосновые иглы,
устлавшие землю в саду,
так переместились,
что с первого взгляда попятно,
куда улетает ветер!..
Будто детишки,
что собрались поглазеть
на чужестранца
в отдалённом горном селенье, —
хвощи выстроились у дороги…