Норвег бился сразу с троими, да ещё двое вертелись около, и бросить нож означало верную смерть. Яльмар сделал первое, что пришло в голову. Шлем викинга взлетел, подброшенный мощной рукой, и настиг ганзейца на середине пути.
Он мог бы просто попасть и сбил бы с ног, не будь увенчан грозными рогами. Бросок был так силён, что один из них до основания вошёл немцу в спину. Тот выронил нож и повалился, цепляя перила.
А ещё через мгновение ярл завладел топором, и теперь уже травник понял, почему враги прозвали викинга Олав Страшный.
Оба пропустили момент, когда врагов меж ними не осталось – лишь десяток неподвижных тел в углах корчмы, залитый кровью пол и распахнутая дверь.
Яльмар опустил секиру.
– Посмотри наверху, – сказал он, вытирая пот и тяжело дыша. – И побыстрей, а то ещё стража нагрянет. А я пока тут покараулю…
Он огляделся, сунул топор за пояс и подошёл к Гельмуту. Рывком освободил застрявший в теле шлем, вытер кровь с изогнутого рога, вынул нож и принялся срезать кошели.
Жуга кивнул и двинулся наверх.
В первой комнате не было никого. Пустой оказалась и вторая. Открыв третью дверь, Жуга обнаружил там хозяина «Трёх Подков» вместе с женой и дочерьми. Женщины, и без того напуганные захватом корчмы и шумом снизу, испуганно притихли, завидев на пороге взъерошенного рыжего парня в драном полушубке, с окровавленным посохом в руках. Сам хозяин лежал на кровати с разбитой головой, живой, но без памяти. Жуга не стал ничего говорить и двинулся дальше, оставив дверь открытой. Повозившись с засовом, он открыл пятую и последнюю дверь и облегчённо вздохнул – Зерги была здесь, лежала на кровати, связанная по рукам и ногам. Рот ей для пущей надёжности тоже заткнули тряпкой. Жуга вытащил кляп, вынул нож и взялся за верёвки.
– Всё-таки пришёл… – занемевшим языком пробормотала Зерги и вяло улыбнулась. – Я уж думала, Яльмар тебя отговорил.
– Зря ты так. Он сейчас внизу.
– И вы что… всех? – Жуга кивнул. – Вдвоём?!
– Вдвоём. – Нож разрезал последнюю верёвку, и девушка села, растирая багровые запястья. – Ты как себя чувствуешь?
– Замёрзла. – Она зябко поёжилась и провела языком по сухим губам. – И пить хочется.
– Сейчас поищем чего-нибудь. Идти можешь?
– Могу… Ой, кажется, нет…
– Держись за меня.
Опираясь на Жугу, девушка кое-как дохромала до лестницы и остановилась в изумлении, завидев, какой раздрай учинили двое друзей.
– Господи… – пробормотала она, едва не наступив на тело Гельмута, и побледнела. Посмотрела на Жугу.
– Остальные сбежали, – хмуро сказал тот.
– Их же было десятка два! Вы запросто могли погибнуть!
– Они хотели тебя убить.
Яльмар сидел за столом посреди этого разгрома и сосредоточенно складывал столбиками трофейные талеры, время от времени хмурясь и шевеля губами. Завидев обоих, он помахал рукой и вылез из-за стола.
– Что два десятка собак против двоих мужчин! – фыркнул он. – Привыкли скопом нападать, вот и поплатились. А если б…
– Яльмар!!!
Девушка первая заметила движение и вскрикнула, предупреждая, но было поздно – лежавший в углу моряк вскочил и бросился на викинга со спины. Рука с зажатым в ней тесаком змеёй метнулась вперёд, и две пяди отточенной стали со скрипом вошли варягу в бок по самую рукоять. Прежде чем Жуга понял, что произошло, и рванулся на помощь, Курт (а это был он) одним прыжком перемахнул опрокинутый стол, раскрыл дверь и пропал в пелене летящего снега.
Яльмар покачнулся, зажимая рану, оглянулся недоумённо и медленно осел на пол.
– Трусливая шавка… – пробормотал он. – В спину…
Жуга скинул и сунул варягу под голову полушубок, стянул рубашку, оторвал от неё две широкие полосы и опустился на колени. Яльмар протестующе двинул рукой.
– Не надо, – сказал он и поморщился. – Всё, Жуга. Отвоевался я. Не зря собака выла…
– Ты кончай такие штуки, ты давай не помирай! – прикрикнул на него травник и повернулся к Зерги. – Голову держи!
– Без толку… всё это… – Силы быстро покидали викинга. – Знаю я… эти ножи… – Яльмар закашлялся – горлом пошла кровь – и поискал рукой. – Топор… – сказал он, поймав вопросительный взгляд Зерги.
– Дай, – не глядя кивнул ей Жуга.
Девушка с трудом вытащила топор и вложила варягу в руку. Широкие пальцы сомкнулись на рукояти мёртвой хваткой. Яльмар приподнялся и сел, собрав последние силы.
– Один! – крикнул он, вскинул топор в последнем приветствии и рухнул недвижим.
Топор с тяжёлым стуком упал на пол.
Кровь перестала течь из раны.
Норвег был мёртв.
Жуга посмотрел на девушку, на посох, лежавший рядом, опустил окровавленные руки и отвернулся.
Сколько можно отвечать смертью на смерть? Поди теперь разбери, кто всё это начал. Вот ещё одна, ну а зачем? Или всё-таки не он это творит? А тогда кто? Кто?
Он посмотрел на Зерги – в глазах у девушки стояли слёзы – и вздохнул. Может, права девчонка? Где он теперь, тот Ваха-рыжий, что пришёл с Хоратских гор? Ищи ветра в поле… А кличка прирастает. Раз, два – и вот уже никто не помнит имени. Три, четыре – и вот ты сам его забыл. Пять, шесть – и вот уж нет имени вовсе, а лезет ниоткуда новое прозвание, и хорошо ещё, если ты сам его себе сыскал по сердцу, по уму, по совести. A назвался груздем, полезай в кузов – живи так, как назвали. Дело известное: вещь без имени – не вещь, а имя завсегда попросит тела. А там и вовсе поминай как звали.
Тело. Приходящий-Во-Сне тоже говорил о теле.
Жуга потряс головою и сжал кулаки.
– Что ж, – сдавленно сказал он, – ты выиграл, колдун.
И медленно добавил, глядя в никуда:
– Приходи.
Чувство Силы возникло внезапно, словно кто-то в единый миг вытеснил Жугу прочь из его головы. Но на сей раз травник не просто наблюдал за тем, что происходит. Он запоминал. Запоминал, откуда идёт и куда вливается горькая серая струя неведомой мощи, а чужая память нашёптывала, как её вызвать. Запоминал, как с тихим шорохом сходятся края рассечённой плоти, как ищут и находят друг друга концы разорванных сосудов, как движется кровь, и как маленькая молния терзает стынущее сердце: бейся! бейся! И всё время кто-то еле слышно шепчет в голове, а у тебя или у Яльмара – не понять: дыши, дурак, дыши! теперь всё, теперь можно…
Теперь уже можно… позвать.
Первое, что Жуга увидел, вернувшись, были широко раскрытые глаза Зерги. Он опустил взор и еле сдержал радостный крик: норвег дышал! Там, где недавно зиял широкий разрез, теперь багровел неровный рубец.
– Ты… – Зерги коснулась викинга и посмотрела на Жугу. – Как тебе это удалось? – Внезапно её осенило, и девушка испуганно отдёрнула руку. – Скажи, я тогда тоже… вот так?
Сил говорить у Жуги не было, и он лишь кивнул в ответ.
– Ох… – Ладонь её метнулась ко рту. – А я-то не могла понять! – Она помолчала, прежде чем спросить о главном. – Так это был… Он?
– Да.
– Мой бог… – Она запустила пальцы в волосы и отвернулась. – Ты всё знал с самого начала? Знал и молчал?
– Это ты вызвала его?
– Я не знала! – выкрикнула она. – Я… я…
Жуга кивнул. Всё встало на свои места.
– Ты хотела вернуть Веридиса, – сказал он. – Колдунья-недоучка, потеряла голову вместе с любимым человеком. Да… – Он посмотрел на Зерги. Та молчала, потупившись, и Жуга продолжил: – Ты открыла Путь, не подумав, что кое-кто уже лет двести ждёт у запертой двери. А потом…
– Я испугалась… – прошептала Зерги, в бессилии до хруста ломая пальцы. Опустила руки. – Просто испугалась. Он… он хотел…
– Я знаю. – Жуга кивнул. – Не вини себя. Я сам трижды открывал эту Дверь. Один раз мне помог Бог, один раз – человек, и один раз – эта штука. – Он поднял руку с браслетом. – А ты была одна. Ума не приложу, как тебе это удалось, хотя… – Он помедлил.
– Что?
– Ничего. – Жуга вздохнул и помотал головой. Взъерошил волосы рукой. – Боль и отчаяние… Да. Они могут сделать многое. – Он посмотрел на Зерги. – Ты родилась и выросла здесь. Ты должна хоть что-то знать про этого… Кто он? Для чего вернулся? Что за битву проиграл?
– Я не знаю… Впрочем, погоди! – Она нахмурилась. – Ты сказал – двести лет?
Жуга пожал плечами.
– Может, меньше.
– Башня Ветров… – пробормотала Зерги и закусила губу.
– Что?
– Очень давно на месте теперешнего маяка стоял замок. Его построил один чародей. Сейчас уже никто не помнит его имени. Говорят, он хотел всех осчастливить, и боги покарали его за гордыню. Да, кажется, так. Был бой – он один сражался с ними всеми. Про него ещё песня сложена. Подожди, сейчас… Вот!
Ночь подняла над башней чёрный свой стяг —
Свой истинный крест, свой подлинный флаг.
Три армии собрались на расправу в ночь —
Три чёрных начала, три дьявольских сна,
Три чёрных начала адских трёх рек.
Что мог с ними сделать один человек?..
Сойдёмся на месте, где был его дом,
Где трава высока над древесным углём,
И зароем нашу радость в этом чёрном угле
Там, где умер последний человек на Земле…[12]
– Вот как… – Жуга помрачнел. – Осчастливить, значит… Зря он за это взялся. Мог бы и сам понять – хоть маг, а тоже человеком начинал. А у людей вечная забава землю делить, кроить да штопать заново, огнём и сталью, волшбой и просто силой рук… А небо – вот оно, режь его ломтями. Что, не получается? Вот то-то…
– Что теперь?
– А теперь я пойду. – Жуга встал и надел полушубок. Подпоясался кушаком. Поднял посох.
– К-куда?
– Колдун внёс свою плату, пора и мне долг возвращать. – Он взглянул ей в глаза и вздохнул. – Сегодня ночь большого прилива. Теперь я должен выиграть эту битву. Выиграть или погибнуть.
– Но почему?! Ты же сказал, что взять тебя он не в силах!
– Зато в силах взять тебя.
– А он может?..
Ответить Жуга не успел. Яльмар сел рывком, дико вращая глазами, лихорадочно ощупал себя с ног до головы и вытаращился на Жугу.