«Их приход всегда сопровождается дымом. Как от погасшего костра... Почему я раньше не обращал на это внимания?»
Узкие ступени вьются каменной змеей. Вверх и снова — вверх. Проснулась ставшая уже привычной боль в ногах.
Вот и вершина. Ветер в лицо. Далекий вой.
«Как там Рея? Может, все таки стоит отослать ее отсюда?»
Он напрягся, и почти сразу получил ответ — она никуда не поедет. Он нахмурился. Сомнения, сомнения...
Риск слишком велик — в конце концов, их еще никогда не собиралось СТОЛЬКО.
Там, внизу нарастает шум. Похоже, стягиваются войска. Ожил в туманной глубине большой набатный колокол — звон плывет в холодном воздухе, тяжелый, тягучий... А я так устал... Боги! Если б еще хоть кто-нибудь видел ЭТО моими глазами!
Он обернулся, оглядывая поле битвы с высоты птичьего полета, и вздохнул.
«Сюда никто не войдет», — подумал он.
Очнулся Жуга в темноте. «Ослеп!» — была первая мысль, и сердце замерло от ужаса, но через мгновенье стало ясно, что попросту не открываются глаза — запекшиеся веки намертво склеила кровь. Браслет его исчез, полушубок — тоже. Лежать на дощатом полу было жестко и холодно, и Жуга совсем бы замерз, если б не ощущал за спиной что-то теплое и живое. Бесчисленные синяки и ссадины жутко ныли и чесались, а голова так и вовсе раскалывалась от боли. Шею, руки и живот стягивала веревка, свободными оставались только ноги.
«Вот гады! — мысленно выругался он. — Живого места не оставили...»
Жуга пошевелил затекшими пальцами и застонал.
— Ну, наконец-то! — с облегчением вздохнули рядом. Веревки на груди натянулись.
— Зерги? — спросил Жуга. Разбитые губы еле шевельнулись.
— Я, конечно. Кто ж еще!
Судя по эху, находились они в каком-то тесном маленьком помещении, лежали, связанные спина к спине. Раз или два сверху слышались шаги, скрип и приглушенные голоса. Воздух здесь был затхлый и спертый.
— Где мы?
— На корабле, — последовал ответ.
— Где?! — Жуга рванулся и охнул, когда веревка врезалась в тело.
— Да не дергайся ты! — полузадушенно прохрипели за спиной. — И так дышать нечем.
— Извини, — Жуга подался назад, ослабляя петлю на шее. — Давай хоть сядем тогда, что ли...
— Сядешь тут с тобой, как же! — пробурчал Зерги, но все же задвигался, заерзал, скребя ногами по полу. Жуга помогал в меру сил.
— Куда ползем-то?
— А то не видишь!
— Ни хрена не вижу, — согласился Жуга, и пояснил, не дожидаясь вопроса: — Глаза залепило.
— А-аа... Тогда ясно.
Оба уткнулись в стену и после долгой и неуклюжей возни ухитрились сесть.
— Да, дела... — отдышавшись, сказал Жуга. — Вот попали, так попали... Зачем мы им?
— Известное дело, зачем, — проворчал Зерги. — От мертвяка им какая польза? А так — продадут где-нибудь...
— И только-то? — хмыкнул Жуга. — Отходчивые ребята. Могли бы и зарезать... мы ведь все таки порешили одного... или двоих?
— Двоих.
— Тем более.
Теперь уже Зерги усмехнулся:
— Чего стоит чья-то жизнь против денег? Наемники... Промеж них и разговор-то без ножа — не разговор, чего уж о драке говорить.
Некоторое время они молчали.
— Слышь, Жуга, — спросил неожиданно Зерги, — а ты, вообще, кто?
— В смысле? — тот повернул голову.
— Ну, чем занимаешься?
— Травник я.
— И только?
— А что?
— Да так, ничего... Просто этим делом только всякие бабки в деревнях промышляют, а тут...
— Почему? — удивился Жуга. — Знавал я, помнится, одного э-ээ... фармация из Гаммельна, так он говорил, что травы в лечении — первейшая вещь...
— А в колдовстве?
— И в колдовстве... А почему ты спрашиваешь?
Зерги не ответил, и тут Жугу вдруг осенило.
— Слушай, Зерги, — несколько ошеломленно сказал он. — Провалиться мне на этом месте, если ты не ученик чародея! Того самого, погоревшего!
— С чего ты взял? — помедлив, спросил тот.
— А иначе — кто? Кто? — Жуга помолчал, собирая в мыслях воедино все странности своего спутника и продолжил: — Я ж говорил, что ты не задаром взялся нам помогать — так вот он, твой интерес! Зачем кому-то там знать, что у какого-то волшебника дом сгорел? Стреляешь в темноте... не на слух же! — явно наговор, чтоб ночью видеть, так? И поссорил ты нас тогда ловко, ничего не скажешь... И еще — ты ведь плакал тогда, у пепелища? А я-то гадал, что ж ты тогда отвернулся... То-то мне браслет покоя не давал!
— Какой еще браслет?
— Теперь-то какая разница, — безразлично сказал Жуга. — Все равно отобрали, сволочи... А что, я угадал?
— Почти, — кивнул тот, и Жуга сдавленно выругался, когда веревка снова сдавила шею.
Оба снова умолкли, и на сей раз уже надолго. Жуга морщился и кривился, силясь продрать колтун на ресницах, да все без толку.
— Там, на улице что? день? ночь? — спросил вдруг он. — Здесь вообще видно хоть что-нибудь?
— Очень даже видно...
— Куда нас засадили?
Зерги осмотрелся, насколько позволяла веревка.
— Маленькая такая каморка, — наконец сказал он, — шесть шагов на пять... потолок низкий... Дверь вроде крепкая... Что еще?
— Окошко есть?
— Нет.
— А дыры, там, какие-нибудь?
— Не так, чтоб очень много. В стенах, разве что.
— Дверь не скрипит?
— Вот уж не знаю. Не выходил я. Да и что тебе с того скрипа?
— Как сказать, — усмехнулся тот, — петли дверные многим скрипят, многим — поют... Гм... корабль... — Как-то некстати пробормотал вдруг Жуга и снова умолк.
— Что делать будем?
— Для начала нехудо бы от веревок избавиться, а там — видно будет.
— А получится? — засомневался Зерги. — Тут и шевельнуться-то больно. Или придумал чего хитрого?
— Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку — вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что...
На мгновенье Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.
— Эй, ты чего? — насторожился Зерги, но тот мотнул головой: «Не мешай.»
Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту; длинные и короткие звуки шли чередой, безо всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на мысли, что простенький этот мотивчик всецело его захватил. Было в нем что-то влекущее, некий непонятный ни уму, ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это могло значить, и в этот миг его босую ногу тронули чьи-то холодные когтистые лапки.
Истошный визг разорвал тишину, резанул по ушам. Жуга выругался, стиснул зубы и так резко вскинул голову, ударив Зерги в затылок, что чуть было снова не лишился чувств. Зерги прикусил язык и смолк.
Когда боль в голове утихла, Жуга обнаружил, что один глаз у него открылся, хотя и не полностью.
— Нет худа без добра... — пробормотал он и прислушался. Снаружи было тихо — похоже, на шум в их каморке никто не обратил внимания. Жуга вывернул шею и покосился на Зерги. Тот всхлипывал и трясся мелкой дрожью.
— Что там с тобой стряслось?
— К-крыса... — выдавил тот.
— Всего-то? — Жуга улыбнулся. — Я уж думал — медведь пришел.
— Н-ненавижу!
— Медведей?
— К-крыс!
— Мог бы сразу предупредить. А то орешь, как девчонка...
Он почувствовал, как напряглась и вдруг расслабилась спина Зерги, вздохнул и медленно принялся высвистывать все с начала.
Это был огромный сумрачно-серый крысюк с надорванным ухом и колючими бусинками глаз на умной зубастой морде — не иначе, местный корабельный патриарх. Зерги содрогнулся:
— Господи... ну и тварь!
— Молчи.
Неслышный и почти незаметный в полутьме, крыс теперь сразу направился к Жуге, взобрался ему на плечо и принялся за веревку. Он возился там, тяжелый, какой-то неприятно теплый, задевая Зерги то лапой, то хвостом; Жуга чувствовал, что мальчишка с трудом сохраняет неподвижность. Наконец петля на шее ослабла. Зерги вздохнул было с облегчением, но крыса тут же занялась вторым узлом, и он снова стиснул зубы. Манящий пересвист давно умолк; казалось, крыса сама знает, что надо делать. Узел за узлом, петля за петлей — дело двигалось медленно, и прошло наверное четверть, а то и все полчаса, прежде чем с веревками было покончено. Крыса спрыгнула на пол, осмотрелась, как бы желая убедиться, что дело сделано, и лишь после этого удалилась.
— Наконец-то! — Зерги повернулся к Жуге. — Ой... У тебя все лицо в крови.
— Да знаю, знаю... — поморщился тот, разминая пальцы. Кровь жаркой волной хлынула в занемевшие руки. Жуга плюнул на ладонь, протер глаза и огляделся.
В каморке было грязно и тесно. Низкая квадратная дверь, вся перекошенная, с широкой полосой сыромятной кожи вместо петель, не выглядела прочной, скорее — наоборот. В бесчисленные щели тянуло холодной сыростью. Снаружи было сумрачно.
— Это уже рассвело, или еще стемнеть не успело?
Зерги пожал плечами:
— Не знаю. Рассвет, наверное... Ты что, дверь ломать собрался?
Жуга покачал головой.
— Наружу лезть резона нет — только нашумим попусту. Да и кто знает, сколько их там? Подождем — должен же кто-нибудь прийти нас проведать.
— А как придет, тогда что?
— Там видно будет. — Он посмотрел на своего спутника.
Зерги сидел, поджав ноги, маленький, щуплый, сосредоточенно счищал с рукава грязное пятно; сам рукав оторвался и висел на ниточках. Под глазом у Зерги набух синяк, нос был расцарапан, но в целом парнишка, похоже, не пострадал.
— Замерз, стрелок?
— Есть немного, — кивнул тот. Поднял взгляд. — Жуга...
— Что?
— Эта крыса... — Зерги замялся. — Я никогда ничего подобного не видел. Где ты учился магии?
— Я нигде не учился.
— Так не бывает.
— Бывает, — буркнул Жуга. — Я же не виноват, что от рожденья такой... Чем спорить зря, рассказал бы лучше что-нибудь про свою про учебу, авось и я чего пойму.