Или он сам убил начальницу Вадима Андреевича? Убил, потом ограбил и…
Нет, опять не выходило! Грабили убитую женщину уже спустя какое-то время. Даже если этот Коля и был конченым идиотом, он ни за что не стал бы ждать минут сорок. Убил, затащил в кусты. Походил, погулял, подышал воздухом, собрался с мыслями, снова залез в кусты, ограбил. Так, что ли?
Чушь какая-то!
Ромка вдруг попросил чая.
– Если уж курить нельзя, – проворчал он недовольно, шмыгая носом. – Давай хоть чая попьем. Жрать охота, Вован!
Вовка вскипятил чайник, нарезал сыра и колбасы, от хлеба Ромка категорически отказался.
– Нечего портить продукт углеводами, как говорит мой батя, – улыбнулся он с набитым ртом. – И без хлеба вкусно!
Они съели все, что было на тарелке, выпили по кружке чая, оставили школьные сумки в прихожей и пошли на улицу. Вовка Селезнев сразу повел Ромку узкой тропинкой, заросшей сухой травой. Попетляв между гаражных стен, они вышли в широкий сквозной проезд. Почти все ворота были закрыты, кроме двух крайних, расположенных напротив друг друга. Там было шумно и многолюдно.
– Там все еще пьют, Рома, – ткнул пальцем в ту сторону Вовка. – Там пили и тем днем, когда я ночью тащил этого упыря на своей спине.
Они прошли мимо открытых ворот. Четверо мужиков пили водку в том гараже, что был раскрытым справа. Другие распахнутые ворота обнажали совершенно пустой гараж. Там не было даже мусора.
– Продается, что ли? – громко спросил Вовка, заглядывая внутрь пустого гаража.
– Да, купишь? – спросил один из загулявших с густой щетиной на опухшем лице.
– Может, и куплю когда-нибудь.
Вовка развязной походкой подошел к застолью, организованному на четырех перевернутых ящиках и накрытых серой мешковиной. Две початые бутылки водки, пара банок, ощерившихся острыми краями крышек, со шпротами. Растерзанная буханка черного, связка сарделек, которую мужики кромсали после каждой рюмки. Сидели гуляки тоже на ящиках.
– Давно сидите, – улыбнулся Вовка.
Двоих мужиков он узнал, они жили в подъезде с Устиновым.
– А чё? – осклабился тот в осторожной ухмылке. – Нам спешить нечего.
– А тетя Валя не торопит? – спросил он, вспомнив, как зовут жену мужика. – Она утром чего-то ходила по двору, может, тебя искала, дядь Толь?
– А чего ей меня искать-то?! Я вот он, в собственном гараже. – Он широко развел руками. – Я тут никому не мешаю, Вова. Вова ведь тебя зовут, так? Михаил твой отец?
– Так точно. – Вовка присел на корточках перед ящиками, щипнул хлебную горбушку. – Миша мой батя.
– А чего-то не видать его. – Дядя Толя поднял очередную рюмку, трое остальных последовали примеру.
– На отдых улетел с матерью… – Вовка подождал, пока они выпьют, закусят. – Мешать-то, может, и не мешаете никому, дядя Толя, да опасно тут стало. Вот тетя Валя и беспокоится.
– Опасно? – хмыкнул второй мужик из подъезда Устинова, его имени Вовка точно не знал. – Кому опасно-то? Нам? Хозяевам? Да я за свое добро тут кому хочешь глотку перегрызу. Опасно! Пусть боятся те, кто сюда случайно забредет.
– Или заедет, – ловко ввернул Вовка с осторожным кивком.
– Или заедет, – похвалил его мужик взглядом.
– Тут не схлопотал на днях никто? – хохотнул Вовка и подмигнул мужикам. – Один умный пару ночей назад сначала по клумбам елозил, потом в гаражи поехал.
– Ну, вот кто сказал, что по клумбам? Ну, вот кто языком треплет?! Баба Нюра?! Этот пузатый человеческий прыщ?! Взять бы и ее в эту клумбу посадить! Мужик осторожно заехал во-он оттуда. – Грязный палец одного из собутыльников, помалкивающего до сего момента, ткнул в сторону выезда, потом палец ткнулся в пустырь. – И проехал туда. Осторожно ехал, тихо, даже пыли не поднял. Чего брехать то?!
– Ну… Может, он когда отсюда уезжал, по клумбе проехал? – гнул напропалую Вовка, почуяв, что на правильном пути. – Просто так баба Нюра врать не будет.
– Кто?! Это старое корыто?! Ты, пацан, вообще ничего не рубишь, что ли?! Да дай ей возможность, она бы на всех нас пальцем указала и заверила, что ту женщину, полицейского, мы убили! Такая тварь… Такая тварь… – Мужик зажмурил заплывшие глаза, замотал головой. – Меня с голубятней моей достала просто. Нет, как надо ей говна голубиного в цветы, она идет ко мне! А как мусор, так от моих голубей! И нужно им всем бошки пооткручивать! Не тварь, разве?!
– Тварь, – подтвердил Вовка с удовольствием.
Ему тут же пожали руку все четверо.
– А мужик тот сразу уехал. И даже во двор не заезжал, – деловито заметил четвертый, он уже давно порывался что-то сказать, но захмелевшая голова плохо держалась, все время падала на грудь.
– Может, и другая машина ее клумбы подавила, – кивнул Вовка.
Хозяйски отрезал себе половину сардельки. Мужики подобную демократию одобрили, кивнув. Не побрезговал – значит, свой. Дружок-то не так прост. Дружок отказался.
– Она все грешит на какой-то темно-серый автомобиль. Большой говорит, темно-серый.
– Вот, вот! А я о чем?! – обрадовался вдруг дядя Толя. И передразнил: – Темно-серый! Большой! Сказал бы я ей, что у кого большой! Гадина старая! «Шевроле Каптива», Володь, была та машина. И в ее клумбу она не заезжала. Укатила сразу на выезд.
– О как! – Сердце у бедного Вовки ухало так, что в виски отдавало. – Пьете, пьете, а тачку рассмотрели. Молодцы, мужики! К вам тут ни с какого боку не подойдешь! Бдительные! Тетя Валя может не беспокоиться. Враг не пройдет. Круто…
Последовало очередное рукопожатие по кругу. Потом бутылка обошла четыре рюмки. Вовка встал, потянулся с хрустом, как всегда любил делать его дядька, вылезая из-за стола. Дождался, пока мужики выпьют, закусят и спросил:
– Ножик тут не находили? С черной ручкой, складной, швейцарский? Ищу который день. Ни черта не нахожу.
Четыре головы отрицательно качнулись.
– Жалко ножик, – проговорил Вовка, подставляя лицо солнцу. – Дядька дарил. Да разве теперь, если кто нашел, отдаст?
– Вряд ли, – икнул самый пьяный, тот, у которого плохо держалась голова на плечах. – И спросить не с кого.
– Это да… Ну ладно, бывайте, мужики. Я пошел. Может, еще на пустыре поищу. Может, там выронил? Да теперь разве найдешь. Чужие тачки тут катаются. «Шевроле»! «Каптивы», блин! – Вовка виртуозно сплюнул сквозь зубы.
– А ты у него спроси, – снова икнул и неуверенно поднял голову самый пьяный. – Ноль-ноль один его номер. Я запомнил. Найди и спроси! Гони, скажи ему, мой нож, сволочь!
Мужики заржали в полный голос, снова застучали стопками, попутно надавав Вовке кучу советов, где тому искать его ножик.
– Это баба Нюра его смыздила, – добил всех дядя Толя, и громкий хохот вспорол с треском рвущегося сатина тишину гаражного кооператива.
Под шумок Вовка и Рома неторопливо ушли в сторону пустыря. Там, находясь на виду у пьющей компании, сделали вид, что что-то ищут. Потом незаметно растворились за гаражными стенами, выходя на улицу через сквозной проезд.
– Ты понял, Рома? – зашептал Вовка, уставив на одноклассника лихорадочно поблескивающие глаза. – Ты понял?
– Да. Машина внедорожник, «Шевроле»…
– «Каптива», – подхватил возбужденно Вовка. – Номер ноль-ноль один! Это же… Это же удача, дружище! Вычислить хозяина теперь запросто можно!
– А вдруг это не он? – опасливо втянул голову в плечи Ромка, на миг лишь представив, что сказала бы мама, узнай она об их затее. – Вдруг он просто так сюда подъезжал?
– С целью?! – вытаращился Вовка. – Проехал, будто крался. Постоял и уехал. Если искал кого, к мужикам бы в гараж постучал. А то тихо, без шума. Он это, Рома! Он! Надо его искать!
Мама бы крикнула на него так, что уши бы заложило, тут же подумал Ромка. И посадила бы под замок на все осенние каникулы, которые не за горами. А он хотел с отцом бабушку в Белоруссии навестить. Там такая рыбалка! А если придется сидеть дома, то надо будет присматривать за сестрой. А это никуда не годится!
– Вован, я пас, – промямлил он, забирая у приятеля из прихожей свою школьную сумку.
– Что, что?! – Вовка, перешагнувший порог следом за ним, чтобы помотаться с Ромой по улицам города в надежде отыскать тачку с такими приметами, даже споткнулся. – Что ты сказал?
– Я пас, Вован. – Ромка накинул ремень сумки на плечо и решительно пошел к ступенькам. – Меня мать убьет, если узнает. И под замок посадит на все каникулы. А я с отцом к бабушке хочу съездить. Я пас. Извини…
Вовка, воодушевившись, что теперь не один, тут же сник.
– Трус ты, Рома, – бросил он в спину одноклассника с обидой. – Трус и хлюпик! К бабушке… В деревню… Тьфу! Да по- шел ты!
Он громко хлопнул дверью, вернувшись в квартиру. Нехотя разулся. Стащил куртку. И решив, что как раз сейчас сигарета поможет ему пережить разочарование, пошел на балкон…
Ромка почти час простоял на заплеванной остановке, пока дождался автобуса. Стараясь казаться спокойным и взрослым, он равнодушно поглядывал на людей, прибывающих на остановку и отъезжающих на автобусах. Соревновался в дальности плевков с предыдущими чемпионами. Но почти тут же прекратил это занятие, все еще слыша, как плюет ему вслед Вовка Селезнев. В ушах тут же зазвучало, как тот обзывает его трусом.
И еще Ромка без конца представлял, что станет с его авторитетом в классе, если Вовка завтра всем обо всем расскажет.
Выходило очень, очень скверно. Вовка выигрывал по всем направлениям.
Во-первых, у него в знакомых был настоящий следователь. И он приезжал к нему и даже о чем-то долго с Вовкой говорил.
Во-вторых, Вовка чуть не убил какого-то урку. Это уже почти подвиг. И даже если этому не верить, то уж с мужиками в гаражах Вовка был точно на равных. Так виртуозно их разговорить!..
Небось даже его знакомому следователю это не под силу. Тот бы сразу допрашивать их стал и не узнал бы ни черта.
Вовка выиграл во всем. Рома проиграл, испугавшись материнского гнева. И что теперь?! Хоть школу бросай, честное слово!
Автобус, которого он заждался, наконец подкатил, гневно выплевывая в воздух вонючие выхлопные газы. Рома забрался на заднюю площадку, встал лицом к стеклу спиной к салону и с тоской уставился на улицу. До его дома с полчаса езды. Было время подумать, как исправить ситуацию. Как сделать так, чтобы завтра не стать посмешищем всего класса. Тем более он сам с Вовкой напросился. Сам захотел подвига.