– Будем жарить шашлыки?
– Отравлять воздух едким дымом? На улице едят только оборванцы.
– А как же пикник? Даже государи не гнушались…
– Будем на лодке кататься, – отрезала Стася. – Проветрю свою шляпу цвета пыльной розы, мы с ней давно никуда не выходили. А потом в ресторан. Ужин при свечах на открытой веранде. Очень романтично. Зоська, будет кольцо совать – бери.
– Вы что, издеваетесь? – разозлилась я. – Это просто глупые шутки и ничего более.
– Был у меня один шутник, – вздохнула Стася. – А потом бац – и женился на толстой бабе старше его лет на десять. Оказалось, что эта дрянь шуток не понимала.
– Мораль вашей истории я не уловила. Мне на Левандовском жениться? Боюсь, он из-под венца сбежит. Такие всегда сбегают.
– У тебя сложилось о нем превратное представление: он благороден, честен, мил…
– А еще он космонавт, – подсказала я.
– Начнешь привередничать – и останешься в девках. Придется квартиру завещать кому попало. Мне-то еще повезло, ты подвернулась, все ж таки родная кровь…
– У меня есть двоюродный брат, завещаю все племянникам.
– Только не говори, что ты в него не влюбилась, – прижимая руку к груди, пролепетала Стася. – Смерти моей хочешь? Преждевременной…
– Дело совершенно не во мне…
– Влюбилась или нет?! – рявкнула она. – Не смей врать, я тебе почти что бабушка.
– Да! – рявкнула я в ответ.
– Вот и славно, – перешла старушка на ласковый шепот. – Остальное я беру на себя.
– Вот только попробуйте! – погрозила я пальцем. – Никакого сватовства. Или он сам… или добро племянникам отпишу.
Мне было очень интересно, чем все это время занят ясновельможный. Очень хотелось позвонить, если уж нельзя быть с ним рядом, но я решила: это ниже моего достоинства. Звонить первым должен мужчина. Это правило Стася вбила мне в голову еще лет двадцать назад, хотя сейчас категорически открещивалась от этого и намекала на «особый случай», когда можно и пренебречь. Я в ответ на это лишь ухмылялась. Но звонка от Левандовского все-таки дождалась. Марк Владиславович был деловит и немногословен.
– Германа отпускают. Последние формальности, и он будет на свободе.
– Я не поняла, это хорошо или плохо? – растерялась я.
– Для меня, безусловно, плохо, раз он опять начнет тебе глаза мозолить, а для тебя – не знаю.
– Безвинному человеку в тюрьме не место, – в ответ съязвила я. – А еще адвокат… А почему его отпускают? Они знают, кто убил Арни?
– Не похоже.
– Но… тогда я вовсе ничего не понимаю… Блондин намекал, Германа в тюрьму высокопоставленные дружки отправили, чтобы избавить себя от объяснений по поводу убийства брата…
– Правильно, одни высокопоставленные дружки посадили, а другие высокопоставленные теперь отпускают.
– Ты-то что намерен делать?
– Работать, милая, работать.
Заподозрив, что разговор на этом и закончится, я поспешила удовлетворить свое любопытство.
– Ты не рассказал, зачем тебе звонил Валера?
– Сообщил прелюбопытнейшую новость. Отец невесты Арни, с которым Германа по-прежнему связывают крепкие деловые узы, несмотря на обстоятельства… так вот, он с твоим Германом очень рассчитывал заполучить один весьма выгодный контракт, но этому сильно препятствовал другой известный в городе бизнесмен и, по совместительству, приятель нашего губернатора. То есть на самом деле Герману с несостоявшимся родственником мало что светило, но со вчерашнего дня партнер Купченко ведет себя так, точно договор уже подписан, и даже отдал команду начать работу над проектом.
– И что это значит? – нахмурилась я.
– Это значит: ребята уверены, что обойдут губернаторского дружка. Ты, кстати, была на Мальдивах?
– Да, в прошлом году.
– Жаль. Прикидываю варианты свадебного путешествия.
– Ты женишься?
– Я думал, ты в курсе.
Он повесил трубку, а я прошипела:
– Мерзавец. – И заголосила, чтобы Стася, находившаяся в соседней комнате, меня слышала: – Ваш Левандовский собрался жениться.
– Езус Мария! Наконец-то, – вплывая в комнату, заявила она. – А ты расстраивалась…
– С чего вы взяли, что он женится на мне?
– А на ком еще, дурища?
– Не знаю, – вздохнула я. – Вдруг у него кто-то есть…
Минут пятнадцать я могла думать только об этом. Вариантов было три: Левандовский и вправду собирается на мне жениться; собирается, но не на мне; вообще не собирается, и все это не более чем пустая болтовня. Душа томилась, сердце заметно превышало скоростной режим.
– Стася, да с какой стати ему на мне жениться? – воздевая руки, бормотала я. – Мы же знакомы без году неделя…
– По-твоему, я безмозглая старая кляча? Как бы не так. Я два года потратила, чтоб найти достойную кандидатуру.
– Какие два года? – растерялась я.
– Два года своей жизни, а мне и так осталось с гулькин нос. Зоська, мы с котом хотим умереть в окружении дорогих нам людей, успев твоим деткам порадоваться, а может, и внукам, – мечтательно добавила Стася. – Я в интернете читала: один кот прожил до тридцати пяти лет. Так, может, и наш, при таком-то уходе?
– Стася, при чем тут кот? – закатила я глаза.
– Кот всегда при чем. Я отмела полтора десятка кандидатур, пан Левандовский – беспроигрышный вариант. Вы женитесь, ты остаешься здесь, ваши детки будут под моим неусыпным контролем, и прости-прощай, богадельня.
– Гениально, – фыркнула я, но на душе полегчало.
Наверное, по этой причине мысли плавно вернулись к нашему разговору с Левандовским, точнее, к той его части, которая касалась Германа. И тут… в общем, возникло чувство, что я заплуталась в четырех соснах, не видя очевидного.
– Стася, мне надо ненадолго отлучиться, – сказала я и бросилась переодеваться.
– Куда ты? – ахнула старушка и что-то еще добавила, но я осталась глуха к ее словам, всецело занятая своими догадками.
Через десять минут я уже неслась в старых Стасиных тряпках к стоянке такси, а еще через двадцать тормозила возле дома, где Герман купил квартиру для своей тетки, и очень порадовалась, что вчера поленилась запереть форточку, ее величина позволяла проникнуть в чужое жилище, что я, собственно, и намеревалась сделать.
Расплатившись с водителем, я по узкой асфальтированной дорожке, идущей вдоль торца здания, прошмыгнула к нужному окну. Убедилась, что заросли надежно скрывают меня от любопытных глаз, надела перчатки и бахилы, подпрыгнула и толкнула створку форточки. Она легко открылась, правда, с излишним шумом. Оглядевшись еще раз, я подтянулась, держась руками за раму и упираясь ногами в стену, радуясь, что окно расположено невысоко, и вскоре уже стояла на металлическом отливе, который находился под окном. А дальше совсем просто: я быстро протиснулась внутрь и через рекордные двадцать секунд уже спрыгивала с подоконника с той стороны. «А если меня здесь застукают?» – мелькнула мысль, но она была мгновенно изгнана. Застукают, тогда и будем думать. Внезапно явилась другая мысль: а что, если не одну меня осенило, и тут вовсе не полиция появится, а кто-то вроде того же Валеры? Рассчитывать на их доброе отношение у меня причин нет.
Я быстрым шагом отправилась к кладовке, где в прошлый раз видела бейсбольную биту. Не бог весть какое оружие, но все же. Бита была на месте, а я проверила кладовку на предмет возможных тайников, теперь прекрасно понимая, чем был занят здесь Левандовский. Простучала стены и даже плитки пола. Приделаны намертво. Прихватив биту, я вернулась в кухню и занялась самым тщательным осмотром, а когда и он не дал результатов, перешла в комнату. Грабителям поживиться нечем, но тайник все равно должен быть надежным: шкафы, антресоли не годятся. Квартира на первом этаже… «Подпол, – озарило меня. – Тут должен быть подпол, но люк я не видела, значит, он скрыт ме- белью».
Я направилась к дивану с намерением проверить свою догадку, и вдруг со стороны прихожей послышался какой-то шорох. Я испуганно замерла, а потом и вовсе покрылась испариной, кто-то вставил ключ в замок. Герман вернулся? Или кто-то еще? Я бросилась к ветхому шифоньеру, единственному месту, где могла укрыться, биту пришлось прихватить с собой. Шифоньер был пуст, это я знала, потому что еще вчера в него заглядывала, а вот дверца меня очень беспокоила: закроется ли она плотно, если не будет заперта? Мне повезло, она закрылась, и я, прижавшись к задней стенке, сумела перевести дух и сразу же услышала голос Геры, он говорил по мобильному:
– Да, мама, все в порядке… Говорю же, все в порядке… я скоро приеду…
Насвистывая, он прошел совсем рядом со мной и стал двигать диван. Звуки, доносившиеся до меня, не оставляли в этом сомнения. Может, выскочить с громким воплем: «Сюрприз!» Долго я здесь не продержусь. И тут в дверь позвонили. Герман замер, потому что в комнате стало очень тихо, а вот звонок продолжал дребезжать, возлюбленный чертыхнулся и пошел открывать. А я смогла перевести дух, но облегчение длилось недолго.
– Привет, дорогой, – услышала я Иркин голос. – Не ожидал?
– Не ожидал, – ответил он. Потом хлопнула входная дверь, и раздались шаги. – Выследила меня?
– Выследила, выследила. Встретила возле места заключения и проводила. Интересно было: ты сразу сюда отправишься?
– Откуда про квартиру знаешь?
– Твоя Зоська сказала.
– А она откуда знает?
– Я думала, может, ты проболтался? – засмеялась Ирка.
– Откуда она знает? – повторил Герман, и Ирка сразу присмирела.
– От своего адвоката. Левандовский вроде Стасина родня.
– Левандовский, – Герман зло выругался. – Это плохо.
– Для кого?
– Для нас, дура. Какого хрена ты притащилась? Я тебе что велел делать?
– Герочка, а если тебя упекут лет на десять? Короче, гони мою долю.
– Не глупи. Надо выждать время. Начнешь швыряться деньгами…
– Гера, я хочу свои бабосы, – по слогам повторила Ирка. – Половина моя, как договаривались.
– Хорошо, привезу их завтра.
– Ты меня совсем дурой считаешь? Сейчас, Гера, сейчас.
– Я их что, по-твоему, с собой таскаю?