Макаров вспомнил своего Олежку. Не больно ему фрукты-ягоды на пользу идут: худенький мальчишка, прозрачный. На море свозить его надо, мясом откормить, закалить как следует. С завтрашнего же дня по утрам он устроит ему пробежки, обливание холодной водичкой…
— Олег Иванович, это, конечно, не мое дело, но вот если б жена твоя… если б с ней ничего не случилось, и ты узнал, что у тебя сын растет. Я б тогда тебя, наверное, не вез в деревню?
— Не вез бы, Павел. Я бы сам сюда приехал, сразу после госпиталя.
— Да, дела…
— Я же тебе говорил — все непросто.
Трасса была почти пустой. «Москвич» ехал небыстро, тем не менее, уже долгое время никто их не обгонял, и фары встречных не били привычно по глазам. Поэтому, наверное, Макаров и обратил внимание на «восьмерку», севшую им на хвост.
Некоторое время она шла метрах в шести сзади, затем догнала их, пару минут шла параллельным курсом. Павлу это не понравилось, он сбавил скорость, потом нажал на газ, но точно то же проделал и водитель «Жигулей».
В освещенном салоне сидели трое мужчин, все почему-то с любопытством пялились на «Москвич», переговариваясь при этом.
— Что им надо? — спросил Макаров.
Павел пожал плечами:
— Черт его знает. Если бы горючее, так просемафорили бы. Да и заправочную мы только что проехали.
Лампочка в салоне «Жигулей» погасла, после этого машина сбавила скорость, но далеко не отстала, вновь пристроилась метрах в десяти.
— Были бы там пацаны, подумал бы, что дурью маются, девок выискивают, — сказал Павел. — Но вроде солидные мужики…
Только он произнес это, как «восьмерка» резко набрала скорость, рывком обошла их и неожиданно вильнула, подставив бок под удар. Как ни быстро среагировал на это Павел, но «Москвич» его, так и не погасив скорость на скользкой заснеженной дороге, ткнулся бампером в заднее крыло чужака.
— Они что там, офонарели? — Павел открыл дверцу, вышел наружу, тотчас закрыл ее за собой, чтоб салон не выстудил порывистый северный ветер.
Макаров остался сидеть. В шоферских разборках ему делать нечего, а если ожидается не просто разборка, то надо понять, чего хочет преследовавшая их троица. Для этого пока необязательно играть мускулами. Любой бой вначале проводят на картах.
Все трое из «Жигулей» подходят к Павлу, поочередно и лениво при этом бросив взгляд на Макарова. В желтоватом свете фар неплохо видны их лица. Не пацаны, конечно, но все в соку, лет по двадцать пять — тридцать. Спокойные, не злые и не обескураженные происшедшим. Но такое спокойствие не всегда к лучшему.
Так, кажется, начинается базар. Они выглядят хозяевами положения, а Павел скис, только головой трясет. Пора выходить и самому разбираться, что к чему.
— Что произошло, ребята?
У всех троих — квадратные плечи и широкие шеи. Одеты они так, словно собрались на официальный прием в Кремль. Двое в бабочках, один при галстуке, и все то ли в длинных куртках, то ли в коротких пальто из дорогого темного материала. Кажется, кашемир, хотя Макаров в этом разбирается слабо.
Который при галстуке, стоит ближе к Олегу, он и проясняет ситуацию:
— Ты, отец, садись, где сидел, тебя это дело не касается, понял?
— Понял, сынок.
Макаров мог бы ответить и не так и уже собирался это сделать, но тьму впереди прорезал синий проблесковый маячок: очень кстати подъехала милиция. Гаишники. Человек в длинном тулупе с помятыми капитанскими погонами выскочил на трассу, несколько секунд разглядывал машины, профессионально оценил обстановку и только тогда, многозначительно хмыкнув, заговорил:
— Капитан Шахворостов. Это с чего же «восьмерка» такие кренделя выписывает? Встречных машин вроде не было… Кто водитель «Жигулей»? Давайте в документы заглянем.
Тот, что был в галстуке, спокойно и лениво спросил:
— А больше никуда не хочешь заглянуть, господин хороший? Могу тебе одно местечко показать, может, понравится.
Лицо милиционера, круглое, красное от ветра, как показалось Макарову, вытянулось и побелело. Рука дернулась, потянулась к кобуре:
— Не понял.
— Поймешь, если я тебе привет передам, — это уже сказал один из тех, что в бабочке. Из троицы он был, пожалуй, самым молодым и, вполне возможно, самым крепким. И сейчас застыл в стойке, словно готовясь принять или нанести удар. — Не шустри, капитан, если не горишь желанием поговорить с Беном.
Гаишник прищурил глаза, прикусил губу, застыл так на некоторое мгновение, будто раздумывая, не пустить ли все-таки пулю в лоб нахальному молодцу, но потом, совершенно неожиданно для Макарова, обмяк, ссутулился и потопал к своей машине.
— Товарищ капитан, вы куда? — спросил Олег, действительно ничего не понимая.
— Разбирайтесь сами, — не оборачиваясь, сказал тот, тяжело уселся за баранку, и машина его, взвыв, как от удара, развернулась почти на месте и рванула с бешеной скоростью.
— Подействовало, — улыбнулся молодой и теперь уже обратился к Павлу. — Ну что, водила, надеюсь, ты все понял, вопросов лишних не имеешь, и мы расстаемся до скорой встречи?
— Но за что? Скажите, за что? — только и спросил Павел.
— Ха! Было бы за что — мы бы совсем другой разговор с тобой повели. А так — все мирно и ладно. Гони техпаспорт, права.
Павел полез в карман за документами, но Макаров остановил его:
— Погоди. Объясни, в чем дело.
Тот в ответ натянуто улыбнулся:
— Да вот, говорят, свою машину мне дарят. За восемь тысяч баксов. А мою хотят забрать, поскольку я их стукнул.
— Все понял, папаша? — это опять подал голос тип в галстуке. — Если понял, то линяй быстренько. Садись в «москвичок», жди, когда мы переговорим с твоим Пашей, и у него всеми подробностями сделки интересоваться начнешь. А нам некогда на тебя слова тратить.
— Все-таки придется это сделать. Я непонятливый что-то сегодня.
— Дай я ему объясню. — Молодой при бабочке шагнул в сторону Макарова. — Так объясню, что его длинный язык не скоро ворочаться начнет. Нашелся умник…
Макаров ударил нападавшего коротко и точно. Тот еще не приложился как следует к земле, а следом за ним по тому же маршруту отправился в полет человек в галстуке. Дело свое Олег знал хорошо, и вот уже двое из тройки уткнулись мордами в заснеженный асфальт, а третий, не проронивший за время всей беседы пока ни слова, смотрел то на лежащих, то на Макарова.
— Поехали, Паша, — сказал Макаров. — Инцидент, я так думаю, исчерпан. — И обратился уже к молчуну: — Хамов не люблю, понимаете? А ваши товарищи — хамы. Жить они, конечно, будут, но в машину вам придется их перетаскивать, придут в себя нескоро.
Третий молчал.
Нет, испуган он не был, глаза его оставались холодными и спокойными. Спокойствие это Макарову очень не понравилось, надо было бы, конечно, объясниться и с этим типом, но Павел уже сидел за баранкой и нервно перегазовывал, ожидая своего пассажира.
Отъехали примерно всего с километр, когда справа от дороги показался пост ГАИ. На освещенном пятачке у своей машины стоял капитан Шахворостов. Он удивленно взглянул на их «Москвич», приподнял было жезл, чтоб тормознуть, но в последнюю секунду передумал и даже отвернулся от трассы.
— Ну вот все приключение и позади, — сказал Макаров.
— Это ты так думаешь, Олег Иванович.
— И правильно думаю. Неужели ты боишься, что эти твари будут торчать на трассе и ждать твоего возвращения? Так они ведь и не знают, что ты должен возвращаться.
Павла эти слова ни капли не успокоили, он выглядел, пожалуй, еще озабоченней, чем тогда, когда разговаривал с троицей.
— Ты, Олег Иванович, чувствую, этот народ мало знаешь.
— Я с этим народом воевал больше года.
— Так не здесь ведь. Наши бандиты — они не такие. За ними на танке не угонишься и пушкой их не возьмешь. Ты, Олег Иванович, год тут не жил и многое уже не поймешь. За год многое изменилось. И люди, и, вообще, атмосфера.
Макаров взглянул на Павла:
— И ты?
Тот чуть пожал плечами:
— А что ж, и я. Боязливый теперь. После того, как одни знакомые калеками стали, а другие… Других вообще похоронил. Прямо как на войне.
— Войну не тронь, — не зло сказал Макаров. — Это все-таки иное — война.
— Так и я о том же — иное.
Некоторое время ехали молча. Разговор возобновил Олег.
— Так что они все же хотели?
— От машины своей избавиться, чего же еще. Кузов у ихней «восьмерки» проржавел, вот они и выехали на трассу, чтоб лоха поймать и подставиться. Отдают свою рухлядь и забирают нормальную тачку. «Крутые», с ними не поспоришь. Видел, как капитана уели? Все схвачено и повязано.
— И что, если б мы им морды не набили, ты бы выложил деньги за металлолом?
Павел вздохнул:
— Если только они номера запомнили, то я, можно считать, вообще пропал. Это ведь люди Бена, у него и магазины свои, и заправочные станции, и ремонтные мастерские, говорят. Не слышал о нем?
— Не приходилось.
— Ну вот, я же говорю, что здесь беспредел теперь полнейший. Просто удивляюсь, почему нас из автоматов не расстреляли. Могли бы запросто. Не ожидали, наверное, что… Смотри, Олег Иванович, огни сзади. Не они ли догоняют, а? У меня движок хороший, сам перебирал его, но по такой мерзкой погоде рискованно в догонялки играть.
Павел все же прибавил газу и сразу понял, что на скользкой дороге мчаться с такой скоростью опасно. К тому же машина, идущая следом, не отставала, а уверенно приближалась к ним. Макаров тронул водителя за локоть:
— Сворачивай на обочину, тормози. Есть в салоне хотя бы молоток?
— Что ты с ним сделаешь? Если у них с собой оружие…
— Молоток давай! И быстро с насыпи вниз спускаемся. Лес рядом, не станут же они по нему ночью бегать и нас разыскивать.
Макаров с Павлом едва успели отбежать за кусты, как мимо почти беззвучно пронеслась «Вольво». Больше горящих фар в ночи сзади видно не было. Макаров почувствовал себя неловко, тихонько ругнулся, сказал:
— Ну вот, и я труса сыграл. Довел ты меня, Паша, своими рассказами.