Так, что же может произойти в среду? Женька выстрелит в Тихонина, Жук — в Женьку и уйдет дворами к машине.
Вообще-то его тоже видели женщины. На его месте Женька избрал бы другой путь, чтоб уйти с чердака незамеченным. Есть, интересно, отсюда этот другой путь?
Зырянов спустился на землю. Снег теперь шел гуще, лежал ровным, не выделяющимся слоем там, где спецназовец несколько минут назад расчищал площадку под лестницей.
Отсюда на улицу вела все-таки одна дорога — мимо дома, где Жук швырнул снежком в собаку и устроил ссору с женщинами. Заброшенное здание окружено старым каменным забором, проход — только аллейкой, по которой они и шли накануне.
Женька оглядел забор. Верх его в одном месте был разрушен, тут же, внизу, намело сугроб: видно, лежали выпавшие с кладки камни. Он поднялся по этим камням. Здесь ничего не стоило спрыгнуть вниз и оказаться на тихой улочке, где сейчас не было видно ни единого человека. Женька спрыгнул и через пару минут вышел на магистральную улицу.
На углу стоял таксофон. Женька снял трубку и начал набирать номер Олега Ивановича. Все, надо узнать, дома ли он, ехать туда и вместе думать, что делать дальше. Игра в «Белого стрелка» закончена, да, скорее всего, и нет никакого «Белого стрелка», есть лопух Зырянов, который чуть было не клюнул на дешевую приманку…
Женька успел набрать только три цифры, когда палец его застыл на диске. Через стекло таксофона он увидел серебристый «Форд» Лиса.
Глава сорок пятая
— Мне представиться?
Макаров поставил чайник на плиту, потом сел за стол и ответил:
— Думаю, не надо. Бронислав Евгеньевич Наставший, хозяин магазинчиков и одновременно руководитель фирмы, которая готовит телохранителей. Впрочем, если я не прав…
— О, женщины! — сказал непонятную для Макарова фразу Наставший. — Ничтожество вам имя. Хотя, если бы не они, мы бы так и не познакомились.
Олег насторожился. Женщины вроде никак не были замешаны в том, что сегодня у него произошло две встречи: с Насоновым и Беном.
— Я не ханжа, — продолжил Наставший. — Я хоть и ругаюсь для вида, но совсем не против, если наши красавицы встречаются и даже спят с нормальными мужиками. Против природы не попрешь. Но когда они начинают продавать меня…
Макаров нахмурился, и собеседник это заметил:
— Да, Наталья Горбатова с сегодняшнего дня безработная.
— Но о вас она не давала мне никакой информации, поверьте.
— А кто давал?
Оставалось закладывать Шиманова. Ему, мертвому, конечно, все равно… Но Олег не смог произнести ни слова и молчал.
Выдержав длинную паузу, вновь заговорил Бен:
— Дело, Олег Иванович, не только лично в моей персоне. Наталья Горбатова совершила и более серьезный проступок. Она не оценила талант хранителя секретов господина Борщева. Когда работала у компьютеров с дискетой, то не учла, что и в пустом кабинете есть глаза. Более того, мы не просто увидели, как Горбатова списывает закрытую информацию: мы даже узнали, что именно ее интересует. Точнее, вас. Леонид Леонидович Володарский. Жил на земле до вчерашней ночи такой человек. До встречи с вами, Олег Иванович.
Макаров почувствовал себя препротивно. Он даже не поднялся, чтоб выключить закипевший чайник, за него это сделал гость. Он же снял с полки чашки, сахарницу, поставил все на стол. Потом спросил:
— У вас есть чай? Я предпочитаю только свежую заварку, уж простите гурмана.
— Я не убивал Володарского, — сказал Олег.
— А в этом никто и не сомневается. Володарского, естественно, убили не вы.
— Так чего же вам от меня нужно?
Бен улыбнулся:
— Чай нужен, Олег Иванович. А Володарского убил ваш бывший солдат. Я вовсе не хочу вас этим уколоть, Насонов прошел большой армейский путь, служил не только во внутренних войсках, но именно в Чечне произошло как раз то, из-за чего он прирезал Крашенинникова, взорвал своего бывшего дружка, стал охотиться на вас и, поверьте, не вмешайся мы, наверняка подстрелил бы.
— И это все из-за документов погибшего сержанта, Сокольцова?
— Документы были поводом. Не в пятидесяти миллионах, которые он рассчитывал получить, дело, вернее, не только в них. Все гораздо серьезней, Олег Иванович.
Куда уж серьезней, подумал Макаров. Куча трупов, ножи, пистолеты, бомбы, наконец. Дикий Запад, а не столица.
Наставший угадал его мысли:
— Все серьезней, поверьте, хотя и тут речь о смертях идет. Но это, если можно так сказать, один уровень. А есть другой, где иные ценности, иные действующие лица, которые знать не знают ни нас с вами, ни Сокольцова с Володарским…
Пришел Костя, выложил на стол бутылку водки, банку килек в томате, сыр, колбасу, тут же принялся нарезать бутерброды. Макаров вытащил из холодильника порезанную уже жирную ставриду, банку с маринованными огурцами.
— Водки мало под такую богатую закуску, — весело сказал Костя. — Может, еще одну взять, Бронислав Евгеньевич?
Тот словно и не услышал парня, продолжил прерванный разговор.
— Вы, Олег Иванович, слишком уж рьяно в большую игру вторглись, до того рьяно, что пришлось мне кое у кого испрашивать консультации, как быть. И этот кое-кто обматерил меня, вас, всю нашу великую державу и в конце концов разрешил раскрыть карты… Костя, мне килечку откупорь, я человек старорежимный, люблю пить с граненого стакана под луковицу и кильку. Бурную участковую юность так вспоминаю. В том смысле, что участковым служить начинал.
— Стакана нет, — виновато сказал Макаров. — А луковицу разыщем.
— И то ладно… Эх, не та водка пошла. И кривиться не после чего. Так, ладно, про ваш уровень рассказывать или вы, Олег Иванович, во всем уже разобрались?
— Наверное, не во всем.
— Тогда с нулевого цикла и начнем. Насонов в поле зрения милиции попал потому, что приторговывал оружием, так, мелкими партиями…
— Милиции? А ваша контора тут при чем?
— Об этом немного позже, ладно? Когда про другой уровень речь зайдет. Так вот…
К Насонову только присматривались, чтоб не вспугнуть и просчитать весь путь, который проделывают стволы через такую крупную перевалочную базу, какой является Москва. Пистолеты и жесть с патронами бывший «солдат удачи» хранил на даче и у знакомой женщины, Анастасии Тихониной. Отец ее, Тихонин, был одним из тех, кто поставлял оружие в столицу. Бизнес давал возможность Насонову безбедно существовать, но у него, видно, были свои понятия о бедности и богатстве. Из Чечни он привез документы и бумаги двух убитых бойцов. Вышел на их родителей, соврал, что солдаты живы, находятся в плену, нужны лишь деньги на освобождение. Одна семья отдала ему тридцать миллионов, с матери Сокольцова Насонов потребовал уже больше, пятьдесят, и тут в дело вмешался Макаров. «Солдат удачи», наверное, знал, что полковник не отступится от своего, потому решил убрать и его, и подельника — Володарского. И это просто счастье, что Макаров отказался от того, чтоб Володарский его подбросил на своей машине…
— А за что Насонов убил Крашенинникова?
— На этот счет у нас только версия: Крашенинников, напуганный, кстати, вами, чем-то пригрозил Насонову. В ночь, когда бежал от вас, он встретился с Насоновым и сказал, что выдаст милиции Анастасию, которая хранит оружие.
— Это вам Володарский поведал? Он что, на всех работал?
— Парчушка, — кивнул Костя. — Ссученный, чтоб понятней было. Зеки так говорят.
Бен развел руками:
— Ну что значит «на всех»? Милиция его давно уже прижала, он делился информацией, не всей, конечно, но и ценное кое-что выбалтывал.
— Про мину в машине Толика Шиманова он действительно сообщил?
Наставший хмыкнул:
— Олег Иванович, мы как-то перескакиваем с одного на другое. Последовательности в разговоре нет, понимаете?
— Простите, Бронислав Евгеньевич. Но мы с Толиком были друзьями, и такая вот смерть… Если вы знали о мине и не спасли его…
Бен перебил Макарова:
— Шиманов и нам был не посторонний, но это — тоже другой уровень, о нем речь впереди. Здесь-то все ясно?
Олег кивнул:
— Кажется. После вчерашнего взрыва вы начали следить за Насоновым, увидели, что он сегодня поехал ко мне, вот потому-то и оказались здесь. Не дали, так сказать, помереть. Я прав?
— В целом, да.
— За правоту надо выпить, — сказал Костя. — Я уже налил.
Бен поморщился:
— Ты забываешь, я пью один раз. Потому и просил в стакан наливать. Но шутки в сторону. Знаешь, Олег Иванович, почему так перепугался тебя Насонов и стал заметать следы?
— Чего ж тут не знать. Кому охота в тюрьму садиться.
Бен ответил без улыбки:
— Я думаю, этот человек как раз бы с удовольствием и сел. Тюрьма не могила, все ж в живых остался бы. Но суть в том, что до скамьи подсудимых дойти у него шансов нет. Его уберут прежде, чем он уляжется на тюремные нары: не допустят, чтоб дал хоть какие-то показания.
— Тихонин уберет? — спросил Олег. — У него такое влияние и такие связи, что вы не можете ничего с ним поделать?
Костя не слишком весело засмеялся:
— Мы-то как раз можем, Олег Иванович.
— Мы можем, — повторил Бен. — Только дело не в Тихонине. Тех стволов, что хранятся на квартире его дочери, хватит на какую-нибудь некрупную московскую банду. Насонов занимался их продажей на свой страх и риск. В Приднестровье он воевал вместе с добровольцами из Омска, вот те и познакомили его с Тихониным. Но это — семечки. А вот уже через свою фирму Насонов приложил руку к тому, чтоб шли в ту же Чечню и партии нового стрелкового оружия, и боевая техника, и «Мухи», и мины. Все то, чем нас там лупили, Олег Иванович. Вы не задумывались, откуда у «волков» столько боеприпасов? Федералам нечем было рожки автоматов снаряжать, а чеченцы позволяли себе и в воздух салютовать не холостыми. Бывало, конечно, и у них трудности случались, но тогда быстренько наступало перемирие, при котором вы кое-как зализывали раны, а они довооружались.
Макаров помолчал. Эта тема была больной для него. Официально бытовала версия, что в Чечне остались склады с оружием с тех времен, когда войскам пришлось покинуть республику, — это в начале девяностых произошло. Но уже в ходе боевых действий его ребята не однажды обнаруживали тайники с автоматами, минами, на которых стояла свежайшая маркировка. Находили у чеченцев и оружие новейших разработок, еще не поступавшее спецназовцам.