Из дома, возле которого они остановились, вышел Саша с дипломатом в руках. У него вновь был вид скромного старательного студента.
— Все в порядке, Саша?
— А как же. Снимки, кстати, получились очень замечательные. Мусаргов и полковник рядышком. Я еду в логово возвращать им дипломат, так?
Прочтя вопрос во взгляде Олега, Шиманов пояснил:
— Все эти бумаги нужны нам были лишь для того, чтоб дать им понять: мы в курсе. Им ведь, Олежка, ничего не стоит и новые расписки написать, и новые документы оформить. Но когда они узнают, что их шаги контролируются кем-то, что факты о продаже оружия могут быть озвучены врагами, а врагов сейчас у каждого хватает, то я не уверен, что они бездумно согласятся оформлять по-новому все эти бланки. Разразится скандал огромного масштаба. Добро бы он разразился, когда они уже деньги за оружие получили, им тогда плевать на скандалы, покупай домик в Италии или Бразилии и живи в свое удовольствие, но сейчас они могут потерять не только деньги…
— А что они будут делать сейчас?
— Мы им отдаем, естественно, ксерокопии, они захотят получить оригиналы и гарантии того, что мы будем молчать, хотя бы на то время, когда они станут проворачивать сделку и разбегаться…
— Я поехал, — сказал Саша. — Олег Иванович, Павел, спасибо, вы мне здорово помогли.
Автомобиль резко набрал скорость, выскочил на трассу, тут же затерялся в массе себе подобных.
— Ты думаешь, — спросил Макаров, — что от сделки они все-таки не откажутся?
— От больших денег просто так не отказываются, для этого нужна очень серьезная мотивация. Они захотят выяснить, что мы имеем против них и что от них хотим получить. На это уйдет некоторое время. А там — глядишь, хоть что-то изменится, воров начнут вычислять не только по количеству унитазов в квартире.
— Значит, вы только время и выигрываете. Вся ваша операция ни к чему не привела, сделку они все равно будут проворачивать?
Шиманов пожал плечами:
— Черт их знает, но думаю, будут. Как только пройдет первый испуг. Найдут другой канал, других исполнителей, эти бумаги и эти подписи тогда станут хороши лишь для распаливания костра. Да и сейчас… Жаль, ты не видел документы. Если судить по ним, вся вина ляжет на таких, как твой Насонов. И в принципе никакого толку не будет от того, что мы арестуем, выведем из игры пешки.
— Но от них же, если потянуть за ниточку…
Шиманов скривился:
— Олежка, да кто же даст тянуть-то! Я же говорил тебе о невозможности третьей мировой. Все наши насоновы, если клубок начнет разматываться, свалятся с крыш высотных домов, или другие несчастные случаи их подстерегут. Соль не в этом. Короли всегда целыми останутся. Но мы сорвали их планы, сейчас оружие на Кавказ не пойдет. Дай Бог, и следующую попытку сорвем… Ты чего, бля, улыбаешься?
— Да так, — сказал Макаров. — Деда одного недавно на Москве-реке видел. Плотву ловил. Рыбу, говорит, есть нельзя, но мне сам процесс ловли важен. И у вас так?
— Ага, — согласился Шиманов. — Несъедобная рыбка. Но одну я все же поджарю, чего бы это ни стоило. Видел «Вольво», на которой полковник сегодня к вам подрулил?
— Видел, естественно.
— А на водителя, конечно, внимания не обратил?
— Да не нужен он мне был.
— Бывший офицер госбезопасности. Не смотри, что за баранкой сидит. Он один из разработчиков, так сказать, заказного проекта, по которому должен был идти обмен денег на оружие. Лично, бля, убрал Игоря. Тот слишком близко к нему подошел. Но я подойду еще ближе!
Глава пятидесятая
— Человек ты мой дорогой! — Лис усадил Женьку на переднее сиденье и сам сел за руль. — Неужели ты всерьез думал, что можешь уйти от меня? После всего, что наделал?
Зырянов молчал. Слова доходили до него в странном звучании, тут же дублируясь эхом, но мышцы тела были до того расслаблены, что невозможно было даже пошевелить языком.
— А наделал ты много, парень. Из-за тебя пришлось Жука пристрелить, как когда-то Эдика Пилявина. Можно было, конечно, их и оставить, но Бог береженого бережет, я этому правилу свято следую, потому и живу еще. А ты, прости, уже не жилец, и тут я не хочу никому перепоручать, лично тебя шлепну, чтоб не волноваться. Протез только сниму. Хороший у тебя протез, по нему я тебя и нашел, милый. Но больше ты сигналов не подашь, да они и не нужны мне уже.
Лис вырулил машину на ночное шоссе, и Женька понял, что они едут за город. Спидометр показывал около шестидесяти. Дорога не была загружена, но гнать с большей скоростью по покрытому ледком асфальту не рисковал никто.
— Хорошее место для тебя там бы нашлось, под Калугой, где ферма. Но далеко рулить, ты расхода горючего не стоишь. Мы поближе что-нибудь найдем. К утру снег обещают, так что отыщут тебя, если повезет, к весне. «Подснежничком» станешь… Но где же мы фраернулись, как ты раскусил нас, а? Игорек — и тот не раскусил, а ты вот…
Дома на обочинах сменились лесом.
Женька почувствовал легкие покалывания в пальцах руки, будто от прикосновения к хвойным иглам. Но сила еще не возвращалась в тело. И вряд ли теперь вернется, невесело подумал он.
— Тихонин остался не наказан, более того, теперь мне к нему подойти будет труднее. Ты не понимаешь, вояка, как у нас смотрят на тех, кто терпит поражение. Их элементарно закладывают, от них избавляются. Вот и мне Борщев сказал: даю сутки, что хочешь делай, меня это не волнует, а Тихонина и свидетеля убирай. Свидетель — это ты, понятно говорю?.. Так, тут где-то проселочная дорога должна проходить.
Лис занял место в левом ряду и ехал теперь совсем тихо. Женька увидел знак перекрестка, он уже ждал, что Лис повернет направо, туда, где проходила грунтовка между полем и лесом, но тот, чуть поколебавшись, продолжал ползти прямо:
— Снежная колея там, застрять могу. Считай, повезло тебе крупно, дорогой ты мой: минут пятнадцать лишних поживешь.
Говоря это, Лис с нескрываемым беспокойством покосился в зеркало заднего вида.
Их перегоняли все попутные машины, и это было вполне объяснимо: легковушка Лиса ползла по-черепашьи.
Но с такой же скоростью двигался метрах в десяти от них темный «жигуленок»: за ним Женька следил уже минут пять. Наверняка видел преследователя и Лис, но ничего по этому поводу не говорил.
— Ладно, проскочим немного дальше, поищем дорогу почище.
Он рывком вклинился в поток левого ряда, даже на обгон пошел, стрелка спидометра поползла к девяноста. Если бы Зырянов мог улыбаться, он бы сделал это, потому что темный хвост не прозевал маневр, и дистанция меж ними почти не увеличилась.
Лис наконец увидел, что Зырянов не отрывает глаз от зеркала со своей стороны, нервно и коротко рассмеялся:
— Неужели рассчитываешь на то, что кто-то тебя спасать взялся? Этого просто быть не может. Ты ни с кем не встречался, никому не звонил, я тоже все отработал чисто. И потом, так топорно вести слежку… Нет, это просто псих какой-то.
Впереди трассу пересекала узкая асфальтовая полоса. Лис свернул на нее на большой скорости, помчался по черному ухоженному полотну. Тот же маневр повторил темный «жигуленок». Лис тихо выругался, теперь без всяких комментариев, достал из наплечной кобуры пистолет и положил его на колени.
Так проехали километра полтора. Там, где дорога делала поворот от леса вправо, к виднеющимся редким огонькам деревушки, он затормозил, сказал сквозь зубы:
— Ладно, пора прояснять ситуацию. Ужасно не люблю загадок.
Не выходя из машины, держа пистолет в руке, он уставился в зеркало. Темный «жигуленок» на этот раз изменил себе и тихо подполз ближе, остановился метрах в пяти. Открылась дверца, но лишь для того, чтобы до Зырянова и Лиса долетел женский голос:
— Лисовский, только не надо дурить, понял?
Это его не успокоило, он, кажется, узнал говорившую, только спросил:
— Чем обязан?
На это ответил уже мужчина:
— Выходи, потолкуем.
Лис вобрал голову в плечи, сказал тихо, сам себе:
— Сколько же там их? — А вслух произнес другие слова: — Костя, я не знаю, зачем ты за мной увязался, но на всякий случай предупреждаю: ствол держу у виска своего гостя. Если ты захочешь качать права, я шлепну его, не задумываясь. А потом уже поиграем в догонялки с тобой.
— Пока живет Зырянов, живешь и ты, а потому лучше молись на него. Он — твой единственный шанс вообще уцелеть. Ты же понимаешь, Лис, что никаких догонялок у нас не получится, мы просто изрешетим машину вместе с тобой.
Лис, безусловно, поверил в реальность угрозы, задышал шумно, глубоко.
Из темной машины вышел мужчина, на фоне ночного неба Женька рассмотрел лишь его силуэт. Но по силуэту что определишь?!
Мужчина шел тихо, мягко, держа растопыренные пальцы по сторонам, явно демонстрируя, что оружия при нем нет.
— Выйдешь? — спросил он, остановившись в метре от дверцы со стороны водителя.
Женька теперь не видел его, поскольку все еще не мог даже головы повернуть.
— Нет, мне и здесь хорошо. — Лис не выпускал пистолет. — С чем пожаловал?
— О бизнесе твоем потолковать хочу, может, в долю возьмешь. «Белым стрелком» зачислишь.
— И кто же это меня заложил, если не секрет?
— Секреты закончились, Лис. Никита сдался сам, Савва трепыхаться решил, сейчас в госпитале. Колятся ребята со страшной силой, и все грехи на тебя валят.
— Вы хотите, чтоб я оправдываться начал?
— Это у тебя вряд ли получится. Но и чужую вину на свои плечи зачем взваливать?
Лис опустил ствол пистолета:
— Ты что имеешь в виду?
— Сдается нам, «Белого стрелка» не ты придумал. Что на это скажешь?
Лисовский скривился:
— А тут и ум особо напрягать не надо было. Контора Бена собирает банк данных на тех, кто добывает большие деньги незаконными и даже преступными методами, информация эта лежит мертвым грузом, нам говорят, что она пригодится якобы для дальнейших разработок или для тех, кто захочет эту информацию купить. Но это то же самое, что сырье в полцены продавать. А экспроприация экспроприаторов — святое дело.